Но убийца никуда не делся, и Нергал хорошо это понимал. Старые привычки не так просто изжить, особенно если тело само собой вспоминает нужные движения, руки только и ищут, кого бы придушить… Рихтер чувствовал, что ассасин затаился, сидит где-то внутри, глубоко в душе, под слоем внешнего спокойствия и умиротворения.
А как же предназначение? Мужчина криво улыбнулся, вспоминая нелепые размышления о собственном выборе. Теперь вот как все повернулось: судьба нашла его сама, да так, что никто и никогда бы и предположить не смог.
Странно, но люди деревни, да и всего Севера, почитали Нергала, как некоего пророка. Сам он никогда не мог понять ни причины, почему так получилось, ни логики, из которой бы это проистекало. Мужчина не ощущал в себе никакой потусторонней силы, кроме разве что умения сгореть, а потом выжить в ледяном океане. Но факт оставался фактом: к нему стекался поток прихожан из соседних селений, а порой посетители приходили и из далеких краев. Люди шли с бедами, вопросами, проблемами. И самое удивительное для Рихтера заключалось в том, что ему действительно удавалось всем так или иначе помочь. Словом, советом, делом. По крайней мере, никто не уходил обиженным. Слава «пророка, рожденного морем» росла и крепла, поддерживаемая неиссякаемой людской молвой.
Весь день Рихтер работал в лесу. Валил деревья, рубил сучья, обтесывал стволы. Топор мелькал в руках с завидной легкостью, каждый удар ложился в нужное место с необычайной точностью и силой. Казалось, мышцы сами помнят нужные навыки, нужно только им не мешать.
Тяжелая работа доставляла смутное удовольствие. Тело наливалось усталостью, пот тек по голому торсу ручьями, спина и плечи горели от напряжения. Но Нергал не останавливался: лишь преодолевая себя можно вырасти, достигнуть чего-то большего. За это его и уважали в деревне – Рихтер всегда набрасывался на работу, как на долгожданную добычу, давая прочим сто очков форы. Он смотрел на труд не как на очередную повинность, а как на тренировку, еще одну возможность увеличить силу, испытать выносливость организма.
Солнце медленно поднялось в зенит, пришло обеденное время, из деревни потянулась вереница женщин, несущих еду для работников. Среди них имелась и та, что шла к Нергалу. Простая, не слишком сообразительная, и не отличающаяся особой красотой, Наина, овдовевшая пять лет назад, частенько захаживала в хижину Рихтера, скрашивая холодные ночи. Очевидно, она имела на мужчину вполне определенные планы, но Нергал не спешил ни подтверждать, ни опровергать их состоятельность. Им было хорошо вместе, а большего мужчине пока не требовалось.
После обеда изнурительная работа продолжалась до первых сумерек. Наконец, прозвучал общий сигнал, лесорубы засобирались по домам. Резким движением Нергал вогнал топор в колоду, невольно представляя, что таким ударом можно располовинить не слишком крупное тело…
Придя домой, Рихтер ополоснулся колодезной водой. Натруженное тело ныло, но то была приятная усталость после добротно выполненной работы. Значит, день прошел не зря. Значит, сделан еще один шаг по жизненному пути.
Нергал едва успел наскоро поужинать, как раздался нерешительный стук в дверь.
Вошел широкий дородный мужчина средних лет, яркий представитель зажиточного купеческого сословия. Нергалу не раз доводилось встречаться с подобными, а потому он достаточно хорошо знал этот типаж. Холеные, самоуверенные, привыкшие повелевать работниками; не дающие спуску тем, кто ниже по сословной лестнице или достатку, но и одновременно лебезящие перед теми, кто выше. В целом, неплохие люди, если, конечно, получится заставить их общаться с тобой на равных.
Посетитель выглядел несколько смущенным: очевидно, он не привык ходить на поклон к беднякам. Да и вся ситуация напрягала купца, отчего он сделался чуть более напыщенным и наглым, чем следовало бы. Несмотря на жаркий, вечер мужчина оделся в дорогую расшитую куртку; на голове сидел островерхий колпак; носки сапог смотрели в разные стороны; на широком поясе, обтягивающем объемный живот, болтались ножны с богато украшенным кинжалом; в руках гость держал небольшой сверток – подношение пророку.
– Вечер… добрый… – неуверенно пробормотал купец, не зная толком, как себя вести и как обращаться к хозяину дома, – Алехандро Аменабар к вашим услугам…
Нергал сдержанно кивнул, жестом указывая гостю на стул. Посетитель решительно прошагал по комнате, зад опустился на сиденье, а принесенный сверток бухнулся о столешницу. Алехандро уставился на Рихтера, ожидая подобающих моменту слов, но пророк молчал, не собираясь ни представиться, ни облегчить гостю задачу общения.
Странно, но люди часто воспринимают молчание, как признак мудрости. Нергал давно усвоил этот урок, хоть и не мог постичь причин такого поведения. Тем не менее, он знал, что достаточно принять напыщенную позу, скорчить пафосную физиономию и помолчать пару минут, как любой, самый непробиваемый собеседник начинает нервничать. Посетитель будто ощущает собственную никчемность, видит абсолютную бессмысленность своего вопроса, понимает, что побеспокоил великого пророка попусту. Зачастую люди просто убегали, стоило Рихтеру глянуть на них с молчаливым презрением… Ну а на остальные случаи имелись заранее заготовленные многозначительные фразы, подходящие к любой жизненной ситуации.
– Слыш… Пророк, значит… Тут такое… – забормотал купец, нервно покашливая, – Дело у меня имеется… Вожу караваны… Пути неизведанные… Прибыль, значица… Ну, не то чтобы прям рекой, но грех жаловаться! Но и риск… Дикие Земли, сам понимаешь. Каждый поход может стать последним…
Нергал склонил голову, подтверждая услышанное. Он хорошо знал, о чем говорит гость. Поход каравана в Дикие Земли и впрямь часто напоминает рулетку: можно сказочно озолотиться, но есть вероятность остаться не то что без гроша – без головы.
– А есть, значится, женщина… – продолжил Алехандро, несколько воодушевляясь, – Там, за стеной, в Республике…
Рихтер сдержанно улыбнулся. Действительно, как же без женщины… Сколько бы мужики не пыжились, а весь мир вертится вокруг слабого пола.
– Ждет меня, значится, – мямлил гость, – Да и я вроде к ней… Со всей душой… Но вот караван-то как? Сходить в поход? Последний? Да и зажить припеваючи! Но, опять же, риск…
Отвернувшись, Нергал встал возле окна, с любопытством поглядывая на звезды, что одна за другой разгорались в ночной темноте. В очередной раз пришла мысль: до чего же странно, что люди воспринимают его как «пророка»! Неужто для того, чтобы осознать собственные желания, чтобы присмотреться к глубинам души, понять устремления и чувства, нужен какой-то внешний толчок, пинок? Неужели образованный взрослый самостоятельный человек, коим, без сомнения, является Аменабар, не может уразуметь, чего он, собственно, хочет от жизни?
– Ты ведь уже все решил в глубине души, – мягко проговорил Нергал, не оборачиваясь, – А ко мне пришел только за тем, чтобы я подтвердил твой выбор. Иного ответа ты не приемлешь, не так ли?
– Ну знаешь! – возмущенно вскочил Алехандро, – Я ожидал большего от так называемого «пророка»! Думал, ты кинешь руны или хотя бы посмотришь на линии судьбы…
Неуловимым движением Рихтер сместился от окна, в одно мгновение оказавшись перед лицом купца. Изысканный, инкрустированный драгоценными камнями кинжал прыгнул из ножен гостя в ладонь Нергала, лезвие взлетело вверх, упершись в толстую шею посетителя. Гневная речь оборвалась на полуслове, глаза Аменабара выскочили из орбит, дыхание разом оборвалось. В комнате повеяло замогильным холодом, свет померк, уступая место сгущающейся тьме.
– Мне кажется, ты кое-что напутал, – вкрадчиво прошипел пророк, потихоньку надавливая на нож, – Если тебе нужны базарные трюки, стоило пойти к гадалке, а не ко мне…
Струйка пота покатилась по лбу купца, в то время как из-под лезвия выступили несколько капель крови. Сердце колотилось, как барабан, ноги стали ватными, будто из них разом убрали все мышцы. Он давно бы уже рухнул навзничь, если бы не сталь, пробующая на прочность тонкую кожу шеи.
