— Я пока не буду обсуждать… Телдин понятия не имел, о чем сейчас говорят два голоса, но это не имело значения, так как голоса затихли. Пленник прижал ухо к двери, но больше ничего не услышал.
Фермер медленно опустил свое тело на пол, его длинные конечности медленно сгибались под ним. Часть его души погрузилась в отчаяние. Смысл слов неоги казался ясным; Телдин не мог представить себе никакого другого «человеческого мяса» на борту черного корабля. Очевидно, существа знали о плаще. Похоже, они знали о его назначении больше, чем он только мог себе представить. Неоги отчаянно хотели заполучить его, так как проследили за ним через полконтинента и убили несметное количество невинных людей. Теперь, когда твари завладели им, Телдин почти не сомневался, до каких крайностей они дойдут, чтобы достичь своей цели. Фермер подумал о «Пенумбре», Лиаме, Вандурме и бог знает о скольких еще гномах. Скольких еще неоги убили в поисках плаща? Телдин старался не думать о кровавой ответственности, которая легла на его плечи, но ему не удалось изгнать эту мысль из своей совести. На мгновение мысли человека погрузились в смирение, капитуляцию и самопожертвование, чтобы предотвратить новые смерти.
Тем не менее, была небольшая искра надежды, которая удержала Телдина от полного отчаяния. Очевидно, хотя он и был у них, неоги не знали, что плащ находится у их пленника — человека. Это, как догадался фермер, и было единственным, что поддерживало его жизнь. Телдин присел на корточки у двери и еще раз попробовал защелку цепочки, надеясь, что она откроется. Когда плащ будет снят, рассудил онемевший разум, он освободится от его бремени, и неоги, возможно, даже отпустят его.
Пока он возился с цепочкой, перед его мысленным взором возникло лицо умирающего инопланетянина. Капитан звездного корабля погибла, но не сдалась неоги. Она повела на верную смерть целый корабль и всю команду, причем сделала это по собственному выбору. — «Сколько еще людей погибло, чтобы уберечь этот плащ от цепких маленьких рук неоги»? — с удивлением подумал Телдин. Может ли он сдаться, или сдача сейчас будет предательством капитана и, возможно, других, даже его отца? Хуже того, неоги намекали, что плащ может поработить целые планеты. Сколько же тогда будет убито невинных людей? Почти с грустью он понял, что плащ нельзя отдавать, по крайней мере, им. Казалось, что Амдар и сотни других людей направили на него свои призрачные глаза — на одинокого человека, плененного на вражеском корабле.
По полу пробежала глухая вибрация. Насторожившись, Телдин прижался к двери и прислушался. Без света ничто не могло отвлечь его слух, и человек обнаружил, что это чувство было более острым, чем он подозревал. Сквозь стену глухие удары сменились щелчками, и Телдин догадался, что это шаги огромных слуг, жукоголовых коричневых громадин. — Открой дверь, — прошипел чей-то голос. Тщетно пытаясь спрятаться, Телдин пополз назад в темноте, пока не ударился головой о край стола. Тюремная дверь распахнулась, и свет фонаря хлынул через дверной проем, ослепив ошеломленного фермера, который мог только сидеть, моргая от яркого света. В дверях виднелись силуэты двух коричневых громадин, а позади и между ними — маленький неоги с высоко поднятым фонарем. Еще дальше виднелось еще несколько таких же, как он, извивающихся существ, желающих увидеть свою добычу. Свет фонаря отражался от жвал слуг и желтых глаз неоги.
— Слугам взять мясо, не убивать, — приказал неоги. Два коричневых громилы неторопливо двинулись вперед, уверенные в своей мощи. Телдин избегал пристального взгляда их многогранных внешних глаз, сосредоточившись вместо этого на маленькой, похожей на бусинки паре глаз в центре каждого из их широких лиц. Тем не менее, фермер не мог не взглянуть на странные шарообразные глаза, и в ту же минуту его разум затуманился и запутался, как в тот раз, когда он получил солнечный удар, работая в поле. Ему было трудно думать, действовать, но разум отказывался повиноваться, и слуги набросились на него прежде, чем он успел сформулировать хоть какую-то мысль. Грубо схватив человека, когтистые руки вспороли кожу, и звери швырнули свою жертву на стол, а затем безжалостно связали его руки и ноги. Плечевые суставы напряглись, когда один из слуг прижал руки Телдина к краю стола.
— Поднять меня, — проскрежетал зловещий голос. Вне поля зрения Телдина третий слуга безмолвно поднял неоги туда, где человек мог увидеть существо — комок плоти и ног, мягко лежащий в руках монстра. Маленькое тельце было покрыто блестящими красными и золотыми татуировками, явно отличавшими его от существа, захватившего Телдина. Неоги вывернул шею и посмотрел на исцарапанное, порезанное и кровоточащее тело своего пленника. Глаза существа горели диким голодом.
— Где находится плащ, который ты знаешь, — произнес неоги с неторопливым шипением, его клыкастая пасть была всего в нескольких дюймах от лица фермера. Это было утверждение, а не вопрос. Неоги наклонил свою змееподобную голову к одному из слуг. Почти раздавив запястья Телдина, коричневая туша надавила на раскинутые руки человека. Фермер услышал, как скрипнули его плечевые суставы, а зрение затуманилось, проваливаясь вниз, пока он не увидел только черные, блестящие зубы своего мучителя. Боль ревела в его голове — секунды или минуты, Телдин этого не осознавал. Затем давление постепенно спало. — Ты скажешь, где находится плащ, — пообещала ухмыляющаяся угреподобная морда. — Но не сейчас. Сначала я должен поиграть с тобой. Он улыбнулся или, по крайней мере, обнажил зубы в отвратительной насмешке дружбы, а затем снова подал знак слуге.
Боль снова нахлынула на Телдина, искажая его чувства. Он остро ощущал пот, стекающий по вискам, пропитывающий волосы, и ревущий шум, который вернулся, чтобы наполнить его разум скрежетом и стуком молотков. Плечи трещали и лопались, мышцы горели. Он мог видеть только одну точку на потолке. Время стало бессмысленным. Наконец, разрывающее давление снова ослабло и сменилось постоянным жжением его измученных мышц.
— Еще раз, — приказал неоги шепотом, достаточно громким, чтобы его услышал Телдин.
Снова нахлынуло мучение, поглотив фермера. Оно исчезло еще раз, а затем снова вернулось при одном слове. Цикл продолжался бесконечно — покой, давление, страдание, затем снова покой. Пытка вырывала крик из уст жертвы, который он не мог остановить, даже когда его горло было вконец ободрано.
— Хватит, — снова скомандовал неоги. Телдин, его руки были вывернуты, едва ли заметил разницу, когда коричневый гигант отпустил его. Он не чувствовал, что лежит на столе, задыхаясь в судорогах. Лицо неоги медленно поплыло у него перед глазами. Зверь протянул вниз свои паучьи лапы и провел ими по его груди. Они оказались на удивление острыми, разрезая остатки рубашки Телдина и стягивая пропитанные потом и кровью лохмотья с обнаженной человеческой кожи. В своем нынешнем состоянии фермер мог только смотреть на неоги с немым ужасом и яростью.
— Может быть, теперь ты и заговоришь, — пробормотал неоги, прижавшись лицом к уху Телдина, — но я пока не хочу слушать. Острые как бритва кончики конечностей врезались в содрогающуюся грудь Телдина, медленно создавая сеть тонких порезов на коже.
— Повелитель, — прошипел знакомый голос, — это мое мясо! Разъяренный неоги прекратил наносить свои кровавые следы и вонзил кончики когтей в грудь Телдина. Хотя проколы были неглубокими, они вызвали сильную боль. Фермер скорчился от этого прикосновения, но огромные слуги тотчас повалили его обратно на стол.
— Смелый мой квастот, М’фей, рабской породы, смелеет, как я вижу. Бросит ли он вызов повелителю? — сказал палач скрытому говорящему. — Это мясо возьму я, потом уберу ненужные части — сначала язык. Неоги свирепо уставился на своего противника.
Рядом с головой Телдина раздался скребущий звук — щелкающая походка другого неоги. — Повелитель все перепутал. Без языка мясо никогда не расскажет о плаще, — резко ответил голос М’фея. — Возможно, ты готов присоединиться к «иртни маади», повелитель.
