ГИСТАПА ОРАКУЛ (греч. происхождение) – апокалиптическое сочинение, созданное в маздеистской среде Парфянского царства Аршакидов, широко известное в Средиземноморье в первые века по Р. Х.

Датируется между 64 годом до Р. Х. (в Гистаспа Оракуле упомянуто завоевание Сирии Помпеем) и началом II века по Р. Х. Содержание Гистапа Оракула сохранилось в пересказах раннехристианских писателей Иустина Философа (середина II века), Климента Александрийского (начало III века), Лактанция (начало IV века). При этом христианские авторы всегда смешивали содержание собственно Гистапа Оракула с мотивами из Сивилинных книг и Священного Писания, поэтому присутствие многих подробностей конца света в Гистаспа Оракуле остается спорным. Раннехристианские писатели относились к Гистаспа Оракулу лояльно, воспринимая его как некое альтернативное подтверждение истинности представлений христиан о конце света.

Содержание Гистаспа Оракула в общих чертах таково: откровение о судьбе мира и его конце получает Гистасп, известный по «Авесте» как царь Виштаспа, покровитель Зороастра. В Гистаспа Оракуле он назван «царем мидян» из рода, который много позднее правил Троей. Тем самым устанавливается связь между традициями Персии и Рима, поскольку из Трои происходили предки Ромула и Рема; текст, т. о., делается актуальным для читателя в Римской империи. Согласно обычным представлениям маздеистов, вся история мира укладывается в 6 тысяч лет, в которых разворачивается жизнь человечества и борьба Ахуры-Мазды (в пересказах он называется Юпитером) и Ахримана (в пересказах – просто «дух лжи»). Приближение конца света традиционно для маздеистской эсхатологии описывается как крайнее ожесточение этой борьбы, знаками чего будут землетрясения, колебание вод, при котором станет невозможным мореплавание, схождение небесного огня на землю, падение некоторых звезд. Важными знамениями будут распад Римской империи, борьба 10 царств, образовавшихся вместо нее, и переход земного господства к некой новой империи в Азии (в Гистаспа Оракуеле не отмечено влияние пророка Даниила; теория 4 мировых царств здесь не отражена). «Дух лжи» должен временно победить и воцариться на земле на 42 дня (года?). Его правление принесет неисчислимые бедствия людям, праведники и священные книги будут уничтожаться, исчезнет представление о справедливости и законе, о праведном суде. Наконец праведные люди будут отделены от грешников и спасутся от «духа лжи» на некой высокой горе, которой тот не сможет овладеть. Сюда же, на гору, явится с небес посланный Ахурой-Маздой некий «избавитель», он будет бороться с «духом лжи» и победит его. Характер этого персонажа в Гистаспа Оракуле, исходя из пересказов христианских писателей, остается неясным. Христиане видели в нем образ Второго пришествия Христа, но изначально в Гистаспа Оракуле речь могла идти и о язатах, посланниках Ахуры-Мазды, и о Саошьянте, и о Митре. Победа избавителя над «духом лжи» станет началом VII тысячелетия, эпохи благоденствия, царства Ахуры-Мазды и полного обновления мира.

В сочетании со Священным Писанием, с Сивиллиными книгами, с повествованиями об Александре Великом Гистаспа Оракул стал существенным источником развития средневековой христианской эсхатологии.

– Эй, не знаешь, где мне найти верховного оракула? – задал вопрос чумазому мальчугану черный всадник.

– Чужестранец, езжайте прямо, вдоль рощи, затем поверни направо, там увидишь широкую реку, а посредине нее – широкий мост для переправы. Пересечешь реку и окажешься на той стороне реки. Сразу после моста от него будет каменистая дорога, скачи по ней прямо, никуда не сворачивая.

Тебе придется проехать через темный и опасный лес. Говорят, что в этом лесу часто пропадают люди. Но к сожалению, другой дороги к оракулам нет.

– Спасибо, пацан! – ответил увесистым басом всадник, мой конь и я не боимся стать добычей волков.

– Береги себя! – поспешил ответить мальчик и побежал к реке.

Всадника звали Кассий[1]. Кассий отправился в странствие по Сирии, чтобы выполнит приказ своего императора. Кассий должен был найти в Сирии оракула[2] и узнать у него предсказание о будущем народа Сирии, которое знал только он.

Кассий, пришпорив коня, и развернув его в сторону леса, помчался прочь.

В голове у него мелькала одна мысль, не дающая ему покоя: «Как же мне пробраться через лес и не попасть в передрягу». Внезапно, то, о чем он только что подумал, стало реальностью.

Его вороной конь, столько уверенно скакавший по чаще, вдруг резко остановился и встал на дыбы. От неожиданности, Кассий потерял равновесие, и свалился со всего маху на холодную землю. Конь заржал и умчался прочь, вокруг воцарилось молчание, омраченное лишь звуками далекого рычания, доносившегося из лесной чащи.

Кассий поднялся и схватился за меч. Он всегда ездил с оружием, так как в его боевом прошлом бывало всякое.

Из глубины темного соснового леса показались десятки желтых глаз, сопровождающиеся тяжелым горловым дыханием.

Сверкнув желтым факелом, словно молнией, навстречу воину из кустов выпрыгнули сразу несколько жутких созданий.

Кассий не растерялся и начал без передыха обороняться, он размахивал мечем направо и налево, окутанный летящей в стороны кровью своих жутких врагов.

Когда спустя полчаса он, изнемогая от усталости отбился от последнего напавшего на него серого волка, силы его покинули и он безпамяти рухнул на землю.

Очнулся он спустя сутки от конского ржания. Над головой светила полная луна.

Замерзший, полностью промокнувший в лужи неприятельской крови в перемежку со своей, Кассий взвыл от боли, которая обожгла обе его ноги.

Он попытался подняться, но от боли, упал и вновь потерял сознание. Когда он вновь очнулся спустя час, то попытался приподняться и с ужасом оглядев свои ноги, обнаружил, что они были все в крови, и местами виднелись открытые изгрызанные раны. Кассий попытался позвать на помощь, никто не ответил, ли шь верный конь подошел к нему, извиняясь тыкая ему в лицо теплыми губами.

– Что же ты, друг, бросил меня в самую трудную минуту! Упрекающе пробормотал Кассий, протянул руку к коню. Тот встал на одно колено и Кассий, изо всех сил, схватился за седло, затем он подтянул, боль была уже просто жгучей, и преодолев ее, перевалился поперек на вороного.

Когда его конь поднялся, Кассий лежал поперек коня. Он с трудом перекинул одну ногу через круп лошади, взялся за поводья и шепнул – «А ну, пошел!»

Ретивой поскакал дальше через темную чащу, невзирая на животный страх.

Так он ехал почти полночи, и лишь под утро, когда начало светать, конь остановился напротив ручья, чтобы попить.

Самое невероятное, что могло случиться с ними – это встреча кого-то, кто мог не оказаться жутким зверем.

Посередине реки гуляло стадо косулей, мирно пьющих прозрачную ледяную воду. Здесь же мирно паслось и стадо диких свиней.

Кассий был настолько изнеможден от голода, что образ диких свиней был для него настолько манящим, как красная тряпка для быка, участвовавшего в корриде.

Но что он мог сделать в таком беспомощном состоянии? Голодный, раненный, полностью промокший под дождем.

Вдруг, на его удачу, произошло удивительное: косули и кабаны в рассыпную ринулись прочь от воды, а через реку напротив появился отряд всадников, одетых в бежевые мусульманские одежды и размахивающие ружьями.

Они заметили Кассия и повернули своих арабских лошадей в его сторону.

Было ли это удачей или его ждала скорая смерть от рук неприятеля он не знал.

Преодолев реку вброд, отряд восточных всадников направился прямиком к Кассию и его коню. Лица у всех были суровые, загорелые и покрытые песчаной пылью, видимо они перебирались через пустыню. Оттого кони их так жадно пили воду, пока их хозяева не направили их на новое задание.