Заходим в вип кабинку.

– Та блондинка, за барной стойкой, чтобы ни одна сука не рыпалась на нее, если конечно не хотят иметь проблем со мной, – даю указанию Кислому.

– Я понял. Что, зацепила крошка? Да, ничего такая, я бы ей засадил.

– Попридержи свой сморщенный стручок! Она моя! – я злюсь оттого, что она достанется другому?

– Да понял я, не дурак, – он примирительно поднял руки вверх. – Я предупрежу остальных.

Администратор клуба расстарался, накрыл целую поляну, не каждый день у него бывают такие люди.

Толпа в зале улюлюкает, решаюсь посмотреть, что там происходит, опрокинув рюмку дорогого коньяка, выхожу в зал.

– Кислый, Гордыня, прочесывайте территорию.

– А ты?

– Я побуду здесь, – в толпе нахожу ту блондинку, она танцует со своей подругой, звонкий смех доносится до меня даже через биты. Она двигается так пластично, как пантера. Она притягивает мужские взгляды, они буквально облизываются, но боятся подойти к ней, слух, что это моя женщина, пронесся по клубу.

Объявляют конкурс, стою в сторонке, подпирая плечом колонну, смотрю, как на сцену выходит блондинка. У нее такие длинные стройные ножки, хочется провести по ним рукой, почувствовать гладкость нежной кожи. Она волнуется, никто не смеет составить ей пару. Кусает губу, и я срываюсь, иду на сцену в предвкушении охоты, моя жертва не понимает, что она моя цель, и заранее проиграла, пощады не будет.

Диджей спрашивает, кто будет ей парой, слышу её голос, девочку зовут Аня. Пробую на вкус, мне нравится, ей очень подходит это имя.

– Я буду! – она удивленно смотрит на меня. В один прыжок запрыгиваю на сцену.

Грязные танцы? Интересно посмотреть, как она скинет лживую скромность и станет горячей соблазнительницей.

– Справишься? – касаюсь её талии, и сердце бьётся быстрее, я сцапал свою жертву и ей не спастись. Провожу носом по шее, мне нравится её запах, такой лёгкий, как полет в небе, как ее голубые глаза. Она волнуется, но не боится бросить мне вызов. Что в ней такого особенного? Почему мне так нравится прижимать её к себе, чувствовать, как под руками дрожит хрупкое тело?

– Запрыгивай на меня, – говорю Ане, и она доверяет мне.

Это была огромная ошибка, член готов порвать джинсы и даже её трусики не преграда, я едва держусь, чтобы не взять её прямо тут. Веду рукой между холмиков груди, облизываю губы, я так хочу провести языком здесь. Чертовка, а не девушка. Во мне столько эмоций просыпается, не могу разобрать, что чувствую. А когда она приседает, представляю, как охуенно будет вогнать в неё член.

Развернув её, не сдержался, прижал к пилону. В моей голове крутится картинка, как она держится за него руками, а я вдалбливаюсь в нее, выхожу на всю длину. У меня просто поехала крыша от её близости, схватил за шею, целую. Исследую её рот с какой-то маниакальной манией, вылизываю. Она не отвечает. Что за хрень? Я, конечно, давно никого не целовал, но не мог же я разучиться? Ну, ответь мне, Анечка, прижимаюсь сильнее, до боли сжимая её бедра. Хочу её прямо здесь и сейчас. Но боюсь, завтра выйдет видео, как трахается Косарев. Мне пофиг, но это смутит Аню. Оттолкнув, врезала мне по лицу.

Что, блядь?! Я тут так расстарался, а наградой мне стала пощечина?

– Да как ты смеешь? – охуела совсем? Смотрит с возмущением. Целку строит? Играет со мной?!

– А ты? Как ты посмел целовать меня?

– Бессмертная что ли? Думай, кому и что говоришь! – хватаю её за скулы, сжимаю, а сам залипаю на её губки, настоящие, не силиконовые, такие мягкие, волнующие на вкус. Я готов порвать ее на куски. А лучше закину на плечо и отнесу к себе. Разгадаю эту головоломку. Почему она мне не отвечает? Я же вижу, как она смотрит на меня. Решил похитить чертовку, поимею и выброшу. Но тут меня отвлекает Кислый.

– Косарь, там проблемы. Гордынь порезал барыгу, – матерюсь, придётся отпустить девчонку.

– Я не прощаюсь, ты мне еще ответишь за всё, – сначала на коленях будешь просить пощады, а потом…

– Макс!

– Да иду я! – спрыгнул со сцены, поморщился, в джинсах так тесно, и все из-за какой-то шлюхи?

Фух, отпустил! Как от сердца отлегло! Максим ушёл, а меня всё ещё потряхивало. На трясущихся ногах спустилась со сцены.

– Девушка, подождите, – окликнул меня диджей, – вот ваши деньги, – передал мне красную бумажку.

– Спасибо.

– Ань! Ань! – визжала подруга. – Так классно! Вы так круто вместе смотритесь! У меня от вашего танца мурашки по коже поползли, а от поцелуя, я думала, сознание потеряю! А потом ты ему врезала! Во! – она показала большой палец. Запоздало вспомнила, что просила её снимать мой триумф/позор.

– Ника, надеюсь ты не снимала на видео?

– Шутишь? Всё задокументировано, – я вмиг протрезвела.

– Сотри, пожалуйста.

– Так Я уже! Памяти в телефоне мало. Надо Ашота попросить, чтобы новый купил.

– Спасибо, не хочу видеть этот позор.

– Ну, это у тебя не получится, я в YouTube выложила, – ик. Икота началась от этих стрессов. Не Косарь же меня вспоминает?

– Удали, быстро!

– Аня, ну что ты волнуешься?!

– Что?! Да он меня за пощёчину чуть не убил, а тут мой подвиг в интернете. Может, никто не успел посмотреть?

– Сейчас гляну, – она зашла на свою страничку YouTube канала.

– Ого! Двадцать тысяч просмотров! За пять минут! И-и-и! – Вероника полезла целовать меня. – Ты ж моя золотая антилопа! Это же какие деньжища я на рекламе сделаю?

– Ника, ну, пожалуйста, удали. Не дай бог это увидит Косарь, мне же не жить!

– Ань, ну а смысл удалять? Это видео небось полгорода скачало.

– Точно, в деревню придет переезжать. Надеюсь, этот бандит не поедет за мной в такую глушь, может свою крутую тачку разбить.

– У него не машина, а танк, непременно проедет по любой грязи.

– Спасибо, успокоила, – с сарказмом ответила ей. – Всё, домой! Хватит с меня этих приключений!

Вероника пыталась меня отговорить, но я была непреклонна. Она осталась в клубе, к ней подкатил какой-то парень.

Вышла на улицу, полной грудью вдыхала летний воздух, смотрела на звезды, успокаивалась. Помогало не очень. Плелась в сторону дома, на асфальте, возле клуба было алое пятно. Вспомнила, что миньон Максима говорил про то, что кого-то порезали. Ладошки вспотели, волосы на затылке зашевелились. А если бы Максим не ушёл, я могла быть на месте этого несчастного? Всплыли слухи про них, что их банда скидывала трупы в карьер за городом, а некоторые сжигали в кочегарке.

Ведь не хотела идти в этот клуб. Зачем спрашивается передумала?

Пока шла до дома в каждой встречной машине мерещился Максим и его банда.

Придя домой, закрылась на все замки и даже на задвижку. В голове звучали слова Косаря: «Ты ещё мне ответишь».

Следующий день провела дома, позвонила бабушке, Тае с Машей очень нравилось в деревне. А я боялась, что она через полчаса попросится домой. Я уже успокоилась, но тут в дверь постучали. Подошла на цыпочках, посмотрела в дверной замок, в подъезде стоял отец.

– Аня! Пусти, пожалуйста! Я всё осознал, я исправлюсь. Дороже тебя и Тайки у меня никого нет! – стояла молчала, меня разрывало на две части, с одной стороны, столько раз ему верила, и он всегда меня обманывал, но вдруг он изменился? Он же мой отец! Папа не всегда был таким, когда мне исполнилось семь лет, он впервые выиграл крупную сумму денег, купил мне беременную Барби с париками, компьютер. Правда, потом всё это продал…

– Анют, ну, пожалуйста! Я все осознал! Я уже два дня не ел, – ну, и как тут устоять? Я же не зверь, чтобы морить отца голодом.

Открыла дверь, отец осунулся, под глазами мешки от недосыпа, рубашка мятая. Правильно, кто ещё будет о нём заботиться?

– Пап, – обняла его, – помни, ты обещал!

– Тут такое дело, дочка, – дверь открылась, и я с ужасом смотрела, как в коридор заходят люди Косарева. Одного из миньонов я узнала, именно он позвал Максима.