– Что вам нужно? – в страхе отступала, пока не врезалась в стену.

– Собирайся, крошка, мы за тобой, – в холодных безжизненных глазах появились весёлые искорки.

– Отец, что происходит? – вопросительно посмотрела на него.

– Дочка, я проигрался. По-крупному. Взять с меня ничего, вот я и предложил…тебя.

– Ты проиграл меня в покер?! Tы в своем уме? – я не верила в происходящее. Он же мой отец!

– Анют, ну а что делать? Неужели ты позволишь им убить своего родного отца?! Поверь мне, они могут!

– А мне всё равно! Ты большой мальчик, должен сам отвечать за себя! Давайте, забирайте его. Я никуда не пойду с вами!

– Не глупи, крошка, давай по-хорошему. – говорил Кислый.

– Я не вещь, я человек! – вы не можете…

– Так, мне всё это надоело! – перебил меня миньон, больно дернул за локоть, я врезалась в лысого качка.

– Пусти! – била его кулаками, тому хоть бы хны. – Полиция! Помогите! Насилуют! – он заткнул мне рот ладошкой.

– Пока нет, но это очень скоро случиться, – сердце так бешено колотилось в груди, что я удивлялась, как оно ещё не остановилось. Укусила его за руку, лысый придурок взвыл. – Отец, помоги, – он просто отвернулся и ушёл в комнату.

Громила завернул мне руки назад, стянул запястья кабельными стяжками. Я попыталась выдернуть руки, но прозрачная полоска впивалась в кожу, причиняя боль.

Меня, как мешок, взвалил на плечо и куда-то понес, я давилась слезами. Отец отвернулся, продал, отдал, как имущество. И не помог, когда просила. Я конечно знала, что отец давно потерял человечность, но не до такой же степени! Что сейчас со мной сделают? Убьют? Но зачем так далеко тащить? Да и убытки должен кто-то возместить.

Меня поставили возле джипа, один из качков достал из багажника мешок.

– Чтобы ты больше не дурила и поняла всю серьезность положения. Мы не играем с тобой, крошка. Ты отработаешь долг или умрешь, – говорил Кислый прокуренный голосом.

Что значит отработаю? Может уборщицей или… Да нет, хватит верить в сказки. И так понятно, что подразумевал лысый чёрт.

– Пожалуйста, отпустите меня, прошу. Я никому ничего не расскажу, – они только поржали над моей наивностью. Я для них просто забавная игрушка, которая будет делать, что они хотят. Я замолчала, не хотела становиться посмешищем для них.

Всю дорогу слушала болтовню бандитов, они, кажется, совсем забыли о моем существовании.

Машина остановилась, меня вытолкнули из неё.

– Руки хоть развяжите, – попросила их. Холодное железо коснулась моих запястий, разрезая кабельные стяжки.

Перебираю ногами, спотыкаюсь. Я бы упала, если бы не сильные мужские руки, которые держат меня с двух сторон.

– Курица неуклюжая! – пробасил прокуренный голос.

Ориентируюсь на слух, пытаюсь понять, куда меня ведут. Стрекот сверчков, где-то вдалеке ухает сова, в воздухе пахнет свежескошенной травой, полевыми цветами. И оружейным маслом. Им сильнее всего, этот запах исходит от брезентового мешка, одетого мне на голову.

– Ступеньки, поднимай ноги, – предупреждает знакомый мне голос. Я выполняю, слышу, как открывается сейф-дверь, мы продолжаем куда-то идти.

– На колени! – приказывает тот же голос. Я бы не подчинялась, но мне давят на плечи руками, и бьют под коленки. Я падаю, больно ударяясь коленными чашечками. С меня снимают мешок, перед глазами пляшут белые круги, яркий свет слепит.

Оглядываюсь, я на коленях, вокруг меня собираются мужчины, они похожи на призраков девяностых. Лысые, блестящие головы, черные футболки, на шее толстые золотые цепочки. Глаз не видно, даже в помещении на них солнцезащитные очки.

– Где Косарь? – спрашивает мой знакомый хриплым голосом, таким скрипучим, словно он отсидел лет десять и пил только чифир, выкуривая по две пачке сигарет «Беломор».

– На хрен тебе Макс? – спрашивает его лысая копия. Все они здесь, как под копирку, бандиты. – За что девчонку притащил? Что она сделала?

– Она ничего. А вот её папаша проигрался в пух и прах в нашем казино. Квартиру не забрать, она в социальном найме, принадлежит государству. Вот ее отец и предложил расплатиться дочерью, – я сглотнула горькие слёзы, прав лысый чёрт, папа так и сказал.

– Что она будет делать? – спрашивает один у другого, не обращая на меня внимания, словно меня здесь не было. Сердце замерло в ожидании приговора.

– Что в борделе делают? Больше она на что не способна. – рядом стоящий мужик наклонился ко мне, схватил за скулы, больно сжимая прокуренными, желтыми пальцами, покрутил моё лицо, внимательно осматривая товар.

– Ничего такая, – удовлетворённо кивнул, передвигая солнцезащитные очки на лоб. – Надо бы попробовать, он поправил ствол, не марки ТТ, который висел правее, тот, который я в глаза никогда не видела. Испуганно смотрела то на одного, то на другого, облизывая мягкие от слез губы.

– Мальчики, пожалуйста, отпустите меня. Я отработаю. В смысле, заработаю, всё до копеечки верну. Честно! – смотрела на ублюдков, молящими глазами, сердце, в который раз за сегодняшний день остановилось.

– Мальчики! – заржал лысый. – Ты слышал, братан?

– Погоди! – остановил его другой. – Как тебя зовут? – обратился ко мне.

– Я Аня.

– Кем ты работаешь, сладкая Анечка? – заправил мне прядку пшеничного цвета за ухо.

– У Ашота, продавцом. Но я могу и фасовщицей, и уборщицей. Я все верну! Только не трогайте меня!

– Хули ты с ней церемонишься? Она такой долг и через сто лет не вернёт! Даже если двадцать четыре часа в день будет вкалывать. В притон её, но сначала нужно посмотреть, что она умеет. – поглаживал ширинку, раздевая меня глазами.

Обернулась, искала в толпе этих нелюдей помощи, но поняла, защиты ждать неоткуда, у всех бандитов был такой же настрой.

– Тёлки не приехали, придётся тебе, Анечка, поработать. Справишься с десятью мужиками? – за спиной раздался одобрительный хохот.

– Со сколькими?!

– Смотри, как глазки выпучила, того гляди выпасть могут. Видно, что не затраханная, молоденькая. Ох, бля, сейчас яйца треснут, так хочу её ротик!

– Пошёл на хер, Гордыня, мне, как пострадавшему, нужна компенсация.

– Что ты несёшь, Кислый?

– Да эта сука сопротивлялась, смотри, как тяпнула за руку, – он показал следы моих зубов на руке.

Да, было дело, тогда я еще надеялась, что спасусь.

– Я буду первым в её ротике! – схватил меня за челюсть, широко открывая рот.

– Смотри, сука, укусишь, я тебе коленную чашку прострелю. Поняла? – смотрела в безжизненные, нечеловеческие глаза и верила, он говорит правду.

Кислый пытался расстегнуть ширинку. Я находилась в полуобморочном состоянии, слёз не было, наступило оцепенение, не верила, что это происходит со мной по-настоящему, все казалось сном, ужасным кошмаром.

– Стой смирно, – он отпустил мою челюсть, пытаясь расстегнуть молнию двумя руками. Чтоб он прищемил свой грязный член!

Посмотрела по сторонам, лысые мужики стояли молча, в предвкушении. Не к месту вспомнилась считалка про десять негритят.

– Черт! Член колом стоит, расстегнуть не могу! – сетовал Кислый.

– Что тут происходит? – услышала до боли знакомый голос. Парни расступились, и я увидела его, человека, которого ненавидела и боялась до одури.

Вам было когда-нибудь так страшно, казалось, что душа выскочит из тела? Мне да. Я смотрела в чёрные глаза и тряслась от чувств, переполнявших меня.

Увидев меня, его глаза загорелись черным пламенем.

Он шёл ко мне, я, не разрывая зрительного контакта, отползала, пока не уперлась спиной в ноги его шестёрки. Джинсовая юбка задралась, были видны мои белые кружевные трусики. Туда-то и смотрели чёрные глаза. Дрожащими пальцами пыталась одернуть юбку, ничего не получалось.

Он улыбался красивой голливудской улыбкой. Но она пугала, как оскал волка.

Макс взял меня за подбородок и сказал:

– Ну, здравствуй, Анечка. Я же говорил, что ты ответишь за свою дерзость.

Теперь толпа озабоченных мужиков кажется не такой страшной. Они просто его шестерки, а что сделает со мной вожак стаи за пощечину, за видео, которое наверняка посмотрел. За нелестные отзывы о нём в комментариях под видео, вроде того: «Молодец, девочка! Давно надо было кому-то врезать этому придурку!»