Карина снова закатила глаза.

Вадим уже две недели прожил на холодном пятом этаже. Его подселили к Филу-изобретателю, и тот оказался чрезмерно болтливым соседом. У Фила, оказывается, был миллион идей, как устроена Девятиэтажка, почему не работают лифты, откуда берутся монстры и так далее. И если поначалу Вадиму было интересно, то со временем, поняв, что Фил ничего не знает наверняка, а просто любит витать в фантазиях, он пытался возвращаться домой, когда сосед уже спал.

– Это аномалия магнитного поля Земли, – уверенно выдал Фил, когда Вадим только въехал к нему, и они впервые ужинали вместе на кухне, жёлтые бумажные обои которой были исчерчены заметками Фила. Ели они говяжьи консервы, разогретые на костре, да недоваренные макароны. – Здесь нарушены причинно-следственные связи, а порядок этажей – это тоже причины и следствия. Мы живём на оторванном звенье цепочки, без причины и следствия. Лифты, а они и есть связи, обычно не работают, но иногда, когда аномалия… менее аномальна, можно попасть на другой этаж.

– Нет! – выкрикнул Фил посреди ночи, когда Вадим уже заснул на соседней сетчатой кровати под красным настенным ковром с орнаментом, завернувшись в драное одеяло. – В Больнице проводились эксперименты по перемещению во времени, и мир пятого этажа – побочный эффект удравшегося эксперимента. Думаю, они пытались воздействовать на пространство и время через гравитацию, поэтому Больница и проваливается под землю!

– Ты же физик, нет? – пробормотал сонный Вадим. – И веришь в путешествия во времени?

– Ты прав, это неправдоподобно, – решил Фил и уснул до утра.

– Это военный эксперимент, – заявил через несколько дней за ужином Фил, заправляя за уши длинные рыжие волосы. Вадим с омерзением наблюдал, как волос соседа падает в разогретый консервированный суп. – МВД разрабатывает психологическое оружие, а мы – подопытные крысы. Вот ты попал сюда от психотерапевта, а меня подруга заманила. Они работают на МВД!

– Или этот дом стоит на остатках древней цивилизации, – говорил Фил, помогая Вадиму найти тёплые вещи, когда тот собирался в очередную вылазку за едой, – и они пытаются передать нам послание. Мы рядом с Больницей, построенной в виде знака биологической опасности. Значит ли это, что человечество вымрет от вируса, а мы не сможем никого предупредить!?

– Ещё одно слово, и я тебе врежу, – предупредил Вадим.

Квартира Фила напоминала Вадиму квартиру его родителей. Простой интерьер с советской мебелью: тот же ковёр на стене, к которому Фил гвоздями прибивал четрежи для следующих изобретений. Холодильник, духовку и стиральную машину Фил использовал, как склад запчастей, а однажды, когда Вадим принимал душ из талой воды, слив не работал, так как был забит болтами.

К тому же жить с Филом было всё равно, что жить с котом. С длинношёрстным рыжим котом. Волосы валялись по всей квартире, а Фил, утверждая, что гении рождены властвовать над хаосом, принципиально не убирался. После трёх дней ругани и убеждений Вадим забил и постарался привезти квартиру в порядок. Но у Вадима было своё, специфическое представление о порядке, что вызывало лишь новую волну споров.

– Ты идиот раскладывать дрова по размеру? – обалдел Фил, когда вернулся от товарища из соседней квартиры и обнаружил идеально уложенные дрова перед костром. – Мы же их сейчас всё равно сожжём!

– Нет, их запаса хватит на три дня, – ответил Вадим. – И эти три дня они будут уложены. И ты не будешь их трогать.

– Полотенца развешаны по цветам радуги? – кричал Фил из ванной. – И откуда ты их столько надыбал? И зачем? У меня всего одна задница!

– Я не собираюсь жить как животное без порядка! – закипал Вадим, глядя, как Фил неаккуратно вытирает руки и бросает полотенце на пол мимо крючка.

– Где моя любимая телогрейка? – орал Фил, не обнаружив её на привычном месте в углу на кухонном полу.

– На помойке, чёрт возьми! От неё воняло! Ты живёшь, как свинья!

– А ты полоумный педант!

Многие вечера начинались драками, но заканчивались примирениями, когда Вадим сообщал, что принёс из Больницы выпивку.

Каким бы ни был сосед, но он разбавлял скуку новой жизни. У каждого на этаже была работа, и Вадима Настя назначила мальчиком на побегушках при себе и Филе. И если с Настей они просто регулярно выбирались в Больницу за припасами или в лес за дровами, Фил мог выдать: «Найди мне пружину с коэффициентом упругости 60», – и Вадим отправлялся в многочасовые поиски на улицу, чтобы найти хоть какую-нибудь пружину, которые обычно в заброшенных больницах не валяются.

Вадим даже полюбил вылазки на улицу, так как в Девятиэтажке заняться было решительно нечем. Жизнь была, несмотря на холод и безрадостность, сытой и ленивой. Люди, занимающиеся готовкой или уборкой (якобы уборкой, ведь Вадим был уверен, что те лишь создают видимость работы), месяцами не показывали носа на улицу, и вечера проводили за перечитыванием больничных газет в двадцатый раз. Телевидения или хотя бы электричества на пятом этаже не водилось, и люди играли в самодельные шахматы, шашки, карты и огромное множество разнообразных настольных игр, чудесным образом водившихся в этом захолустье.

Однажды Вадим заметил в коридоре поседевшего, но молодого мужчину, корпящего над новой настолкой. Тот раскрашивал карточки для игры старыми красками, которые приходилось прогревать на костре.

– Я был профессиональным геймдизайнером, – пояснил тот. – Здесь у меня небольшая аудитория, зато работы мои нужны, как никогда. Раньше мы могли отвлечься на соцсети или компьютерные игры, а теперь – только на цветные куски картона из Больницы. Ты здесь как, освоился?

– Более-менее, – Вадим сел у костра понаблюдать за работой мастера. – Как вас, простите, зовут?

– Иван. И здесь все на «ты», пора уже привыкнуть. Играл раньше в игры?

– Ну, плойка дома стоит… стояла, – вздохнул Вадим. – Но я работал и учился заочно, времени почти не было.

– Что там из новинок вышло? – интересовался Иван, рисуя на очередной карточке фею с яркими крыльями.

– «Детроит» на пике популярности, – не сразу припомнил название Вадим. – Я всё ждал скидку на неё и не дождался, блин.

– «Детроит», знакомо… Про андроидов, верно?

– Ага.

– Так я проходил демку незадолго, как попал в Девятиэтажку. Как упорото здесь идёт время: я-то живу здесь четвёртый год, а в настоящем мире прошла пара месяцев или пара недель.

– Так если выйти из Девятиэтажки, окажется, что мы не потратили время?

– Откуда же я знаю? – пожал плечами Иван, возвращаясь к работе. – Оттуда никто не возвращался.

– Но кто-то уходил?

– Сложно сказать, – нахмурился Иван и поправил очки с толстыми-толстыми стёклами, через которые он смотрел, только занимаясь работой. – Я раньше жил на шестом, и там странные вещи творятся. Страшные…

Если бы рассвет не обещался быть с минуты на минуту, Вадим повыпытывал бы у Ивана подробности о шестом этаже. Местные терпеть не могли говорить о других уровнях Девятиэтажки почему-то и приходилось клещами тащить.

Оказавшись в квартире с жёлтой надписью «ВЫХОД», Вадим уже привычно достал две телогрейки из кучи в прихожей, закутал лицо шарфом и, вспомнив прошлую тяжёлую вылазку в лес, когда ледяной снег забился ему в штаны, примотал тряпками штанины к ботинкам.

– Фил сегодня с нами, – объявила Настя, уже ожидавшая Вадима у окна.

Их собралось шестеро: Вадим, Настя, Фил, Карина и Борис с Глебом. Последних все на этаже использовали лишь в качестве грубой физической силы. Принести дров для костра в квартире – зовите Глеба. Открыть заржавевшую дверь – ищите Бориса.

– Ты умрёшь там, – сказал соседу Вадим, заметив, как тот неуклюже пытается попасть рукой в руках телогрейки.

– Теперь ты меня понимаешь? – подняв бровь, Карина посмотрела на Вадима, указывая пальцем на Фила.

– Ты тоже с ним жила? – Вадим театрально схватился за сердце.

– Да, на четвёртом этаже, – кивнула Карина. – Соболезную тебе.