– Я Вадим. И большой он, этаж?
– Нас здесь около пятидесяти человек.
– Около? – нахмурился Вадим.
– Группа ушла за едой, так что к вечеру может стать меньше, – пояснила Карина, заправляя седую прядь за ухо.
– А это ещё что? – возмутилась Настя, глядя на бутылки спирта рядом с Андреем Максимовичем. – Я запретила алкоголь! Андрей Максимович, я столько раз тебя прощала, но теперь ты не стесняешься нарушать правила прямо в моём доме!
– Настенька, они для пациентов, – заискивающе улыбнулся доктор.
– Ну-ну, – нахмурилась Настя. – Узнаю, что ты снова спаиваешь людей якобы во имя лечения, выкину на улицу без куртки!
– Она шутит, она добрая, – тихо шепнул доктор на ухо Вадиму.
– Можно выйти на улицу? – изумился Вадим.
– Разумеется, можно, – ответила Настя, округляя глаза от удивления. – Откуда, по-твоему, мы берём еду?
– Откуда же мне знать? – пожал плечами Вадим.
– Вот смотри, – Настя подошла к окну.
В её квартире, так же, как и в других на пятом этаже, окна были плотно закрыты. Она раздвинула куски шерстяной ткани, служившие шторами, убрала завал на подоконнике из тряпок, старой одежды и кусков пенопласта, отодрала скотч с одной стороны стекла, удерживающий плотный кусок картона, и приоткрыла узкую щель окна, от которой повеяло арктическим холодом.
– Сколько там градусов? – спросил Вадим, наблюдая, как на стене рядом с щелью появляется иней.
– Фил думает, температура варьируется от минус семидесяти до минус ста, – ответила Настя. – Посмотри туда.
Вадим без удовольствия приблизился к окну и всмотрелся в темноту. Голубой снег, покрытый грубой коркой льда, застилал дорогу перед домом. Далее виднелся большой парк голых деревьев, за которыми возвышалась монолитная серая коробка с пустыми глазницами окон без стёкол. Серое здание странной звёздоподобной формы протянуло свои руки-корпуса вглубь парка и смотрело с высоты одиннадцати этажей на мрачный холодный лес.
– Что это? – спросил Вадим.
– Не узнаёшь? – Настя закрыла щель обратно и завалила тряпками. – Это Ховринская Заброшенная Больница.
– Ховринская… – задумался Вадим. – Мы же сейчас в районе Ховрино, да?
– Сложно сказать, где именно мы, – вмешалась Карина, сидящая у костра. – Но факт в том, что в Москве Ховринская больница на самом деле стоит прямо напротив Девятиэтажки.
– Я бы заметил эту бандуру, – махнул рукой за окно Вадим.
– Нет, летом за деревьями её почти не видно, – сказала Карина. – Вот я попала сюда зимой, поэтому сразу узнала пейзаж – это как будто реальная Москва.
– Так может… это и есть реальная Москва? – задумался Вадим, представляя, как в одночасье наступил ледниковый период.
– Нет, – сказала Настя. – За пределами Девятиэтажки нет ничего, кроме Больницы. Парк бесконечный.
– И с другой стороны дома? – спросил Вадим.
– Да, со всех, – подтвердил доктор, тряпочкой полируя бутылки со спиртом. – Просто Девятиэтажка и Больница стоят посреди ледяного леса и смотрят друг на друга.
– Понятно… – прошептал Вадим, не понимая ни черта. – Признаюсь: звучит жутковато.
– Поэтому тебе придётся просто смириться, – сказала Настя.
– Но на других этажах я видел совсем другое, – вспомнил Вадим. – Там за окном была… стена с рисунком.
– Про другие этажи ты не думай, – посоветовала Настя. – Я скоро пойду на шестой…
– Опять?! – внезапно закричала Карина, хотя до этого говорила равнодушным полушёпотом. – Настя, тебя ничему жизнь не учит!
– Я два года не выходила с пятого этажа! – ответила Настя. – Я не могу просто сидеть и пытаться не умереть, пока остальные ждут от меня каких-то действий! Я не могу ничего не предпринимать!
– Но именно это ты советуешь делать всем на этаже, – заметил со смехом Андрей Максимович. – Сидеть смирно и ходить за едой раз в неделю.
– Да, и я была уверена, это единственно правильная стратегия выживания, – покачала головой Настя. – Но теперь сомневаюсь. Мы попали на второй этаж, Вадим вышел с него: значит лифты снова приходят, и потоки открываются.
– Так лифты обычно стоят? – спросил Вадим.
– Да, они стояли три месяца до вчерашнего дня, у нас не появлялись новые люди. Я была у шахт как раз в тот момент, когда лифт кто-то вызвал, и мы с Кариной успели перехватить его.
– Может быть, вызвал Хрущёв, – сказал Вадим.
– Хрущёв?! – с ужасом округлила глаза Настя. – Парень с красными волосами?
– Он самый.
– Боже, он выжил… – прошептала Настя. – Но это значит, что, кроме него, так и не появился человек, способный открывать двери и вызывать лифты… Ты встретил его на втором этаже?
– Нет, он жил на первом. Но когда я зашёл в его квартиру, со мной вместе появился крекеровый монстр, и мы убежали на второй этаж.
– Крекеровый монстр, как мило, – сказала будто детским тоном Настя. – Хрущёв остался на втором?
– Да. Там было несколько квартир, где творились… ну, страшные вещи.
– Да, мы знаем специфику второго этажа, – нахмурилась Карина.
– Но Хрущёв не хотел уходить из квартиры, где были тени его друзей, – добавил Вадим.
– Придурок, – со злостью сказала Настя. – Просто идиот.
– Он называл их гештальтами и говорил, что рано или поздно они всё равно за ним придут. А теперь и за мной – мои.
– Хрущёв всегда был странным, забудь его страшилки, – посоветовала Настя. – Раз он на втором этаже, надо его достать оттуда, пока не убежал.
– Зачем с ним снова связываться? – нахмурилась Карина.
Вадим обратил внимание, что доктор незаметно ушёл из комнаты и, судя по звукам, пил на кухне.
– Затем, что он может перемещаться между этажами, – начала загибать пальцы Настя. – Затем, что он откроет нам новые квартиры на пятом. Затем, что мы сможем выходить на улицу через любое окно, а не только через случайно сломанное во время пожара. И это уже не говоря о том, что мы можем попытать счастья на других этажах…
– Вы выходите через окна? – уточнил Вадим.
– Конечно, – кивнула Карина. – Лифты же ведут не вниз и вверх, а чёрт знает куда.
– А лестницы?
– Про них лучше не думать, – отрезала Карина.
– Короче, Хрущёв нам необходим, – резюмировала Настя, – если мы не хотим окончательно сдохнуть от холода и голода.
Повисла напряжённая тишина, разбавляемая треском костра и чавканьем Андрея Максимовича на кухне. Вадим заметил в углу старую раскладушку с незаправленной постелью. Из-под лоскутного одеяла виднелась голова плюшевого единорога. Тут в дверь постучали.
– Открыто! – крикнула Настя.
Забежал рыжий Фил, обвешанный металлическими пластинами, словно собранным из мусора экзоскелетом. С азартной улыбкой он встал посреди комнаты и, как модель, повернулся вокруг своей оси, демонстрируя устройство в неявном свете тусклым ламп и костра.
– Это что? – спросила Настя, задумчиво грея руки над костром.
– Новая модель портативного обогревателя! – гордо заявил Фил. – За десять минут даже не коротнуло!
– Не взорвётся, как в прошлый раз? – скептически осмотрела приспособление Карина.
– Обижаете, дамы! Я вообще-то писал диссертацию по физике, пока сюда не попал! – упёр руки в боки Фил. Панелька на его плече выбросила искру на пол, и парень запрыгал на месте, чтобы её потушить.
– Да по тебе видно, что ты теоретик, а не практик, – заметила Карина.
– Я вообще-то единственный на этаже, кто хотя бы пытается облегчить остальным жизнь! – справедливо заметил Фил.
– Да, Карина, успокойся, – осадила её Настя. – Если один раз тебя подвело устройство Фила, это не значил, что не стоит давать ему шанс. Фил, спасибо. Я испытаю твой обогреватель, когда пойду за едой.
Рыжий парень шуточно поклонился, оставил «экзоскелет» у костра и ушёл. Карина недовольно хмыкнула.
– Так где вы берёте еду? – спросил Вадим.
– В Больнице, – Настя кивнула на окно. – Там в подвале огромный склад старых консервов и прочего. В палатах иногда валяется одежда, всякий мусор. Так и побираемся.
– И туда опасно ходить из-за холода? – уточнил Вадим.
