Питер вышел из ванной. Его крупное и распаренное тело в махровом халате волокло за собой тонкую нить пара. Напевая только ему известный мотив, он подошел к чемодану, где лежал футляр с бритвой. Несмотря на долгий перелет, он чувствовал себя полным сил и даже пританцовывал. Придерживая поля халата, Питер подошел к зеркалу на стене.

– Да, Пит, без боли на тебя и не взглянешь, – сказал он отражению в старой оправе. – Посмотри на себя: глаза навыкате, свисающие как у бассет-хаунда щеки, а это что? – пальцем он провел по линии на лбу. – По-моему очень уж похоже на морщинку. Питер обнажил желтые зубы и криво улыбнулся.

В стороне, на горке грязной одежды спал пес. Лабрадор по имени Тоби на сей раз сопровождал хозяина в его путешествии в Лондон и обратно. Вымотанный долгим перелетом, он все же краем глаза следил за перемещениями в комнате. Питер подошел ближе и подергал за его повисшую в воздухе лапу. Пес приоткрыл в недовольстве правое веко и фыркнул.

Включился проектор и на белой стене показалась картинка. Оператор, зацепив декольте ведущей новостей, переместил камеру в сторону карты восточного побережья.

– Я, кажется, все больше начинаю, напоминать отца, Тоби, – Питер грустно кивнул в сторону лестницы. Там в старой дубовой оправе возвышался портрет прошлого хозяина дома. Мужчина, облаченный в черный костюм, смотрел с едва уловимым прищуром. Единственным ярким оттенком на портрете был рубиновый перстень, украшавший его левую руку. Питер был уверен, что художник намеренно сделал акцент на камне, чтобы немного скрыть блеск искусственного глаза отца.

Тем временем, за окном, пестрая мозаика из автомобилей устремлялась все дальше вглубь восточной части острова. Поглощаемый закатом, лес наблюдал, как небосклон атаковали первые раскаты грома. Заволакивая небо хмурыми тучами, усиливался ветер. Где-то совсем рядом, раз за разом зазвучали молнии. Питер подошел к окну и увидел, как вдалеке, массивная крона дуба начала заваливаться вбок, унося за собой соседние деревья.

– Знаешь, а ведь нам повезло. Могли бы остаться в Лондоне еще на день или больше, – глядя в окно сказал Питер. Тоби, услышав голос хозяина, на мгновенье навострил ушки, а затем снова свернулся калачиком. Его дыхание плавно замедлялось, пока пес не уснул крепким сном. Питер еще долго смотрел в сторону лесу. Его похожие на пуговицы глаза, наблюдали как ветер играл с кронами деревьев в парке.

Скрытый от посторонних глаз, особняк принадлежал семье Питера уже больше ста лет. Первым его собственником стал предприниматель по имени Уильям Уилкшер. В конце девятнадцатого века он сколотил состояние на продаже канадской пушнины. Доподлинно, так никто и не выяснил, что вдруг заставило его перебраться в Нью-Йорк. Лишь, злые языки, поговаривали, что причиной столь спешного переезда, стало племя коренных американцев, проживающее тогда в провинции Альберта. По одной из множества версий, вождь племени объявил награду тому, кто принесет ему завернутую в бычью шкуру голову Уильяма Уилкшера.

В качестве временного укрытия, предприниматель выбрал для себя и своей беременной супруги уединенный дом, в то время, в слабо обитаемом острове Лонг-Айленд. Уильям Уилкшер был заядлым охотником, о чем и по сей день свидетельствовала коллекция диких животных на стене в прихожей. Однажды утром, Уильям Уилкшер попрощался с женой и покинул семейное поместье. Спустя сутки его обглоданное волками тело найдут в одной из расщелин кастильских гор. Голова бедняги была отстрелена его же собственным ружьем. Спустя век, его семилетний внук Питер найдет свою мать в гараже с включенным автомобилем и шлангом ведущем выхлопные газы в салон.

Питер оставил попытки уснуть с первыми лучами солнца. «Чертова разница во времени», – подумал он, натягивая одеяло на лицо. Спустя пару минут, в комнату вполз, Тоби. Запрыгнув на кровать, он улегся у ног. Едва Питеру показалось, что сон вновь заволакивает сознание, грохот проезжающего мимо грузовика, окончательно его разбудил. Встав с кровати, он с досадой хлопнул по окну рукой, так что от старой деревянной рамы отлетел слой пожелтевшей краски. Тем временем, затаившийся лабрадор жевал кусок хозяйского одеяла. Он внимательно наблюдал, как тучная фигура, скрипя полами и бормоча одному ему известные ругательства, переваливается между комнатами.

Солнце начинало свой рутинный маневр вверх, когда выкрашенная в бордовый цвет дверь распахнулась. Тоби, как всегда, неуклюже спрыгнул с лестницы и, не дожидаясь хозяина, засеменил в сторону чащи. Убирая редкие волосы за кепку с ретро логотипом Метц, следом шел Питер. Не спеша, он пересек еще пустую магистраль, разделяющую лес, и остановился.

– Да, это то, что мне сейчас нужно, немножко поддержки от Бритни, – прошептал он и в наушниках заиграл «Born to make you happy».

Хотя кроны уже успели подсохнуть на макушке, теплые лучи еще не успели высушить землю. Оказавшись в чаще Питер не узнал знакомую ему с детства тропинку. Подошву его кроссовок тянуло вниз, всякий раз, когда он делал шаг. Питер чувствовал, как крупные куски дерна вылетали из-под ног. От непривычной манеры бежать по мокрому ковру из листьев ему пришлось внести коррективы в обычный маршрут. Пот стекал на глаза и отвлекал не меньше веток, бьющих по щекам. Из-за всех сил пытаясь не сбавлять темпа, Питер не заметил, как добрался до начала крутого подъема. В детстве, за присущую ему манеру неожиданно ускоряться и часто махать руками, его прозвали Ринго. Питер не пытался как-то протестовать или оспорить это на первый взгляд обидное прозвище. Тем более ему нравилась музыка Биттлз. Как-то однажды он даже оказался внутри знаменитого особняка «Дакота». Проходя вдоль той самой арки, где 8-го декабря 1980 года был застрелен Джон Леннон он испытал весьма смешанные чувства – пульс резко усилился, а кожа на спине покрылась слоем мурашек.

Темное пятно пота медленно завоевывало все новые пространства на футболке. Крупные капли, скопившись на макушке продолжили стекать на шею. Сделав финальное ускорение, Питер все-таки достиг, вершины холма. Он сверил пульс на часах – 135 ударов в минуту. Не плохо, учитывая в каком режиме, он провел последние две недели. Отдышавшись, он огляделся в поисках собаки. В нескольких футах от него, показался длинный рыжий хвост. Тоби, примкнув носом к земле, кружился рядом со сваленным деревом.

Спускаться по скользкой тропе, оказалось гораздо сложнее. Переступая поваленные кроны и крупные ветки, Питер всякий раз тонул в грязи. Он позвал пса, но тот не среагировал. Обычно спокойный лабрадор, продолжал лаять и привлекать внимание хозяина. Питер начинал терять терпение. Он слышал, как когти Тобби скользят по поверхности. Только подойдя ближе он почувствовал, как сильно его ноздри обжигает запах снизу. Он узнал этот запах. Запах из детства, когда одним жарким днем, он все же решил заглянуть в гараж. Вдруг послышался скрип. Кусок мокрой фанеры, треснул и обвалился, потянув за собой и Питера.

Лай эхом отбивался в висках. Питер начал приходить в себя, но глаза, от удара затылком об стену, как будто покрылись пеленой. Он попытался подняться, но тут же с силой сжал зубы. Подобие крика вырвалось из его пересохшего горла. Резкое чувство боли вмиг пробудило сознание. Из его левой ноги торчала белая кость. Питер проглотил поднимающуюся вверх рвоту. Жадные вдохи оставили привкус земли и металла. А еще пыль, поднявшаяся от падения в яму, осела теперь во рту. Язык предательски онемел и словно губка, впитывая всю влагу, прилип к небу. Что-то упало на лицо, а затем вскользь оказалось на коленях. Питеру показалось, будто мягкие кошачьи подушки коснулись его лица. Проведя дрожащей рукой, он обнаружил в ладони пару жирных личинок. А вот и новая партия, скользких похожих на спираль червей, приземлялись на мокрый лоб. Выпученные глаза инстинктивно повернулись в сторону света. Зрачки с надеждой вглядывались, пытаясь уловить хоть какой-то фокус.