Практика должна была длиться не меньше двух сезонов, занятия в Академии для практикантов в этот период не проводились, так что Лоэну пришлось переехать от Рунара в маленький домик в лекарском квартале. Когда-то в Виарене не было единого госпиталя, больных целители принимали на дому, но позднее под лечебные нужды был выделен целый квартал вдоль берега реки. Теперь мало кто из целителей ходил на работу через весь город, многие с семьями жили здесь же.
В первый день Аллак провел Лоэна по госпиталю, показал, где что находится, и распорядился:
– Пока будешь заниматься благотворительными палатами. Там лежат те, кому нечем заплатить за лечение. Понятно, что и сам ты тут много не заработаешь, но, если чем-то не угодишь или не справишься со своими обязанностями, жаловаться им тоже будет некому. К тому же, ты здесь не навсегда – будешь послушным и усердным, легко сможешь добиться большего.
Положение дел в палатах повергло Лоэна в ужас. Больные лежали на деревянных лавках, укрытые каким-то тряпьем, в углах скопилась пыль, в помещениях было сыро и холодно.
Полуэльф работал весь день: выслушивал жалобы, подбирал нужные снадобья, отдельные даже смешивал сам, благо ему отвели небольшой личный кабинет со всем необходимым (к счастью, в травах в госпитале нужды не было). Днем он спросил Аллака, что делать с теми, кто лежит без сознания и не может жаловаться. Навыков, чтобы определить болезнь только с помощью осмотра, у юноши еще не хватало. Глава Целителей только отмахнулся:
– Занимайся другими. У этих все равно почти нет надежды, – ответил он таким тоном, словно речь шла о чем-то незначительном.
В конце концов Лоэн набрался смелости и задал вопрос, который мучил его с самого начала:
– Манейр Аллак, я понимаю, что этим людям нечем заплатить за нормальные кровати и хорошую еду, но разве не следует хотя бы просто чистоту соблюдать? Ведь невозможно выздороветь в таких условиях.
На это Аллак ответил с брезгливым раздражением:
– Учить сопляки всегда горазды. Если ты такой умный, парень, почему бы тебе самому здесь и не убирать? Мне неоткуда взять деньги на слуг для этих отбросов.
Вместо того чтобы обидеться, Лоэн воспринял эти слова как руководство к действию. Он стал задерживаться в госпитале до ночи, чтобы мыть полы и стирать грязные простыни. Через несколько дней, протирая тело больного влажной тряпкой, юноша испытал незнакомое чувство. Что-то струилось по кончикам его пальцев, теплый поток, будто дуновение воздуха…
Так впервые Лоэн ощутил живительную силу человека, его энергию. Он медленно провел пальцами по телу больного, прислушиваясь к ощущениям, и вскоре заметил, что в некоторых областях тела эта энергия слабее и течет медленнее. Он понял, что может направить ее, усилить в нужных местах, но побоялся, что человек не поймет, что он с ним пытается сделать.
Тогда он подошел к одному из лежащих без сознания. У того жизненной силы было заметно меньше, но не сказать, чтобы она едва теплилась.
Полуэльф осторожно ощупал тело, вновь отыскав очаги болезни. Затем он постарался усилить приток жизненной силы к ним. Какое-то время энергия и болезнь боролись, потом поток выравнивался, хотя при этом заметно слабел. Когда же удалось совладать с недугом, юноша уже с трудом нащупывал жизненные потоки человека и с ужасом понял, что едва того не убил. Видимо, как и рассказывала Филлит, в этом случае болезнь зашла слишком далеко для безопасного применения способностей амдара; и даже сейчас риск был слишком велик. Однако наутро больной очнулся, хоть и был очень слаб. Лоэн, всю ночь проведший у его постели, чуть не подпрыгнул от радости и немедленно принес ему завтрак, втайне положив добавки. Также он прописал ему укрепляющую микстуру, и вскоре человек совсем поправился.
Теперь, когда Лоэн увидел, что способен исцелять больных лучше целителей-людей, ему безумно хотелось снова попробовать. В то же время он не забывал, что это может быть опасно для жизни. Кроме того, о случаях необычайного исцеления может пойти молва, а ему вовсе не стоит выделяться.
Наконец, желание помогать несчастным людям, которых он видел каждый день, пересилило.
Вечером, когда большая часть бедняков заснула, он подошел к старому плотнику Эрону. Тот кашлял кровью уже не первый год, но сейчас его здоровье стремительно ухудшилось, поэтому он и оказался в госпитале. Однако он не терял присутствия духа, относясь к своей болезни с удивительным хладнокровием, и всегда был готов рассказать интересную историю в перерывах между изматывающим кашлем. Эрон относился к Лоэну очень сердечно, и юноша решился.
– Я могу тебе помочь, – сказал он тихо, присаживаясь на край лавки.
– Ты и так все время помогаешь, сынок, – хрипло ответил плотник. – Что ты еще можешь сделать? Даже магия здесь бессильна, уж это мне известно.
– И все же я могу кое-что сделать. Не бойся, просто лежи спокойно.
На этот раз юноша, пожалуй, мог даже не касаться его – лишь провести руками над телом, чтобы почувствовать все нарушения и исправить их. Но Лоэн водил по коже пальцами, будто только так мог обнаружить больной орган, и даже надавливал на соответствующее место, будто растирая его в лечебных целях. По крайней мере, больной должен был видеть, что лечение – итог определенных действий, а не просто взмаха руки или усилия мысли. Он намеренно не закончил лечение, чтобы растянуть его на несколько раз. Если улучшение будет наступать постепенно, оно не будет выглядеть столь необычно, чтобы кричать о нем на каждом углу, как о чуде.
Состояние Эрона было не столь тяжелым, как в предыдущем случае. Полуэльф чувствовал, что в этот раз практически не рискует его здоровьем. Жизненных сил плотника хватало с избытком, достаточно было лишь направить их в нужное русло.
На этот раз даже снадобья не пригодились. Точнее, Лоэн давал ему те же лекарства, которые прописывал прежде, но это был еще один ход для успокоения больного, чтобы тот особо не удивлялся своему выздоровлению. Даже укрепляющий силы настой не требовался, хватало хорошего питания.
Когда Эрон, с жаром благодаря своего спасителя, вышел из дверей госпиталя полностью здоровым, Лоэн решил, что применит свои способности к следующему больному не раньше следующей деканы.
Но через пару дней в палату принесли женщину с сильными ожогами. Юноша не знал, что с ней случилось, она ничего не говорила, лишь тихонько стонала. Под простыней она казалась такой маленькой и слабой, что напомнила ему мать перед смертью. Аллак сказал бы оставить ее как безнадежную, но Глава Целителей редко интересовался новоприбывшими. Лоэн и сам видел, что женщине не поможет уже никакая мазь, и не смог остаться в стороне. Он мазал ее целебными снадобьями, используя лекарства лишь для вида, как и в прошлый раз. Он чувствовал, как кожа под его ладонями начинает принимать прежний вид, проходит воспаление, спадает жар. Ему было трудно затягивать лечение, видя ее страдания, но по-прежнему приходилось действовать осторожно. К тому же, в конечном счете, он оставил ей заметные шрамы, зная при этом, что может убрать их без остатка. Его раздражали эти ограничения, но он знал, что и так сильно рискует.
Вскоре люди в госпитале стали обращаться прямо к нему. А еще через какое-то время начали приходить к нему домой. Он помогал им всем и не просил денег, зная, что им нечем заплатить. Впрочем, благодарные жители приносили ему хлеб или рыбу, овощи и фрукты, и юный маг, не желая обидеть их, принимал эти дары. Таким образом, он почти не тратился на еду и смог откладывать почти всю стипендию, которую получал как практикант Академии, и те небольшие деньги, что ему все же платили в госпитале.
В тот вечер Йорэн зашел к Лоэну, и они сидели за столом в его крохотной комнатке. Снаружи бушевала вьюга, хотя сильные морозы уже отступили. В доме было тепло и уютно, особенно с кружкой горячего чая в руках, но настроения друзьям это не особо улучшало. Йорэн то и дело поводил плечами, заметно морщась: ныла рана, полученная во время ночного обхода замка. Во внутреннем дворе охрана наткнулась на нескольких ультунцев; скрутить их удалось, но досталось и стражникам. Лоэн, конечно, сделал, что мог, – от друга своих способностей он не скрывал, – но для окончательного заживления все же требовалось некоторое время.
