– У нас есть информация, что жена мэра откажется участвовать в застройке Чекушинского рынка.

– Насколько эта информация точна? – заинтересованным тоном спросил Забродский.

– В Кремле мэру посоветовали умерить прыть своей супруги, или будет проведена тщательная проверка законности передачи ей для застройки земельных участков за все время существования компании.

– Слухи о таких проверках возникали едва ли не каждый месяц.

– Их распускали заинтересованные лица, выдавая желаемое за действительное. Сейчас обстановка принципиально иная. Если верить разговорам в кремлевских коридорах, мэр окончательно потерял чувство меры.

– Чувство мэра, – скаламбурил Забродский.

– Можно и так, если хотите. Кажется, его супруга поставила себе цель стать богатейшей женщиной мира, а мэр ей в этом активно помогает, используя административный ресурс. Вся страна проклинает распоясавшихся чиновников, и тут перед глазами у народа вопиющий пример личного обогащения семьи, глава которой обязан рационально использовать каждую бюджетную копейку.

– Да, все слыхали о дороге, которая обошлась московскому налогоплательщику примерно во столько же, во сколько пражанам их метро. Я имею в виду стоимость километра пути. Только у нас за подобные вещи чиновников большого калибра не снимают.

– Но есть и другая версия, – хладнокровно продолжил Андрей Глебович. – У мэра и нынешнего президента взаимная идиосинкразия. Возникло предположение, что мэр лелеет надежду перескочить из кресла главы города в кресло главы государства и для этого собирается задействовать финансовые ресурсы супруги.

– Да он уже старый.

– Но выглядит бодрячком, энергичен и ведет здоровый образ жизни. Наш мэр запросто даст фору иным сорокалетним. Но мы отвлеклись. Оставим в покое бойкого градоначальника, вернемся к рынку.

– Если мэр выходит из игры, я готов, – откликнулся Забродский.

– Очень хорошо. Есть идея построить на месте Чекушки цивилизованный торговый центр. Без грязи, слякоти, множества прилепившихся друг к другу ларьков. Надо возвести комплекс современных зданий, в которых расположатся и солидные фирмы, и мелкие торговцы. Возьмите бывших продавцов Чекушки. Сейчас они присоседились к другим рынкам или торгуют на улице. У многих имеется приличная заначка, и они с радостью поделятся ею за культурную стационарную точку.

– Для строительства центра потребуются огромные деньги, – заметил Олег Иванович. – Вы же представляете цену московской земли.

– По нашим планам земля будет передана застройщику в аренду, платить за нее он начнет, когда торговый центр будет введен в строй.

Забродский искоса взглянул на собеседника. Да, шустрые ребята. Шустрые и основательные. Другие бы предложили строительство жилья, чтобы ухватить быстрые деньги. Торговый центр окупится далеко не сразу, хотя в перспективе обещает более весомую прибыль.

– Меня интересуют условия нашего сотрудничества, – сказал он.

– Конкретные цифры озвучивать рано, их обговорим, когда будет полностью готов проект строительства центра. Пока скажу, что мы берем на себя проталкивание идеи и силовое прикрытие. Процент за такого рода услуги вам известен.

Это означало, что Забродскому придется отдавать большую часть прибыли. Но участие в такого рода проекте было очень заманчиво, и Олег Иванович в конце концов согласился.

Андрей Глебович вернулся домой, в свою просторную холостяцкую квартиру. Зазвонил домашний телефон. Андрей Глебович снял трубку.

– Господин Шулякин? – раздался приятный женский голос.

– Да.

– Ваш заказ на горячую пиццу готов.

Вскоре коротко просигналил видеофон. На экране возникло лицо молодого человека. Андрей Глебович впустил его в дом и стал около двери квартиры. Вместо глазка он смотрел на еще один экран, дававший полный обзор лестничной площадки. Он видел, как разошлись створки лифта и оттуда вышел молодой человек. Один, без попутчиков. Андрей Глебович распахнул дверь, впустил курьера и пожал ему руку, хотя обычно разносчиков пиццы встречают без рукопожатий. В квартире мужчины завязали вполне дружеский разговор. Еще одна странная деталь, выходящая за рамки общения со службой доставки. Когда молодой человек ушел, Шулякин вскрыл принесенный им пакет. Разумеется, пиццей там и не пахло. Андрей Глебович достал миниатюрный компакт-диск и вставил его в плеер. Видимость была отвратной, на экране едва различались лица Вислоуса и Шамиля, зато четко слышалось каждое слово.

«Что и следовало доказать, – мысленно произнес Шулякин, когда экран погас. – Бандиты возомнили, что лакомый кусочек принадлежит им и только им. Смерть Короля их ничему не научила. Ладно, продолжим наши игры. Урки должны заниматься своими делами: наркотой, шлюхами, воровством, грабежами или сидеть в тюрьме. А солидный бизнес обязан находиться в руках солидных людей».

Видимо, себя Андрей Глебович считал ну очень солидным человеком.

Открыв дверь, Рублев замер на пороге. Стоя на четвереньках, Эльвира энергично возила тряпкой по полу, напевая, видимо, на мотив какого-то популярного шлягера:

Увидев Бориса, она тут же сообщила:

– Проходите в комнату, дядя Борис, только ноги хорошо вытрите. А я уже скоро заканчиваю.

– Тебя об этом кто-то просил? – строго поинтересовался Рублев.

– Так это… Вы не одобряете мои прогулки на улице, а мне необходима физическая разрядка. Я же днями сижу за учебниками. Сами вон каждое утро бегаете.

– Ну-ну, – Рублев прошел в комнату.

Он старался держать квартиру в чистоте и порядке, но это был скорее казарменный порядок. Ведь Рублев был мужчиной и отставным военным, кадровым офицером. Теперь в комнате стало уютнее, хотя Борис не мог понять, как это удалось девушке. Изменения вроде были минимальные: что-то переставила, застелила стол скатертью, еще расстаралась по мелочам, – а в целом добилась жизнеутверждающего эффекта.

– Теперь я буду часами искать свои вещи, – попытался придраться Рублев.

– Будьте спокойны, не трогала я ваши вещи, где лежали, там и лежат, – заглянув в комнату, парировала Эльвира.

Через минуту зашумела вода. Девушка помыла руки и включила телевизор.

– Ты настолько уверена в своих знаниях? У тебя же завтра последний экзамен.

– Я все выучила. Только перед сном немножко повторю.

Эльвира была спокойна, так как не знала о ведущихся закулисных интригах. Все предыдущие экзамены она сдала на отлично и вроде бы гарантировала себе место. Но если ее знания благодаря просьбе Бориса оценивали всего лишь объективно, то блатарей тащили на бесплатные места изо всех сил. Наставят им высших баллов, и единственная осечка девушки может стоить ей желанного образования. Хотя Эльвира уверяла, что ее наброски впечатлили ученую комиссию. Только одна критично настроенная дама искала явный плагиат, но в конце концов согласилась с общим мнением: заимствования, конечно, есть, но в целом работы оригинальны и выполнены с большим вкусом. Тут Рублев еще раз напомнил племяннице о нынешних нравах: безудержно хвалить человека в лицо, а потом безжалостно его зарезать. Эльвира нахмурилась и взялась за учебники. Иногда она из них что-то выписывала. Борис на всякий случай предупредил:

– Ты не вздумай делать «шпоры».

– Что? – не поняла девушка.

– Ну шпаргалки. В мои годы их называли шпорами. А-а-а, – протянула Эльвира. – С этим делом я не рискую. Вон на втором экзамене говорили, что будет принимать мужик, а оказалась женщина. Одна девчонка спалилась.

– Женщины лучше замечают тех, кто списывает? – наивно спросил Рублев.

– Да нет же, дядя Боря, просто мужчины стесняются.

– Чего стесняются?

– Лезть под юбку.

– Это смотря какой мужчина.