– Галка, так ты мне так и не сказала, где Зину нашла? – улыбаясь, спросила Тася.

– Тасенька, Зины больше нет, – тихо произнесла Галя и опустила голову.

– Как это нет?

– Я ее нашла мертвой в сарае, недалеко отсюда. Ее убили… Немцы.

– Галя, как же это? За что?

– Тась, они убивают не за что. Они убивают просто так.

Тася села за стол и схватилась за голову руками. Она вспомнила рыжего немца, бабушку, Райнера.

– Галя, что же это такое? Почему одни убивают, другие спасают. Что же они немцы и такие разные?

– Тася, это война. Среди русских тоже есть и порядочные люди, и бандиты, и воры. Так, наверное, и у немцев. Тася, мы отомстим за Зину! Обязательно отомстим!

– Галина, поехали в комендатуру.

– Тася, ты успокойся. Немцы сейчас ищут виновных, поэтому если придут и к тебе, сразу же покажи документы. Тасенька, постараюсь вечером приехать, если господин Нортемберг позволит. До вечера.

************************************

Когда Эрих и Галка подъехали к комендатуре, вся площадь была забита людьми. Немцы производили обыск по квартирам и домам, выгоняя людей на площадь. Люди были оцеплены немецкими солдатами и полицаями.

– Галя, сейчас на площади вы будите переводить обращение Кенинга. Шнайдер сейчас участвует в расследовании убийства солдат, поэтому переводить будете вы, – сказал Райнер, когда Галя вошла в кабинет. – Пойдемте!

– Господин Кенинг ждет вас, – сказала Эльза, когда Райнер с Галей вошли в приемную.

– Господин оберст, доставили госпожу Петрову, – сказал Райнер, входя в кабинет Кенинга.

– Ей выдали документы?

– Да, выдали.

– Почему вы не явились по тревоге в комендатуру, фройлен Петрова? Или вы считаете, что вас это не касается?

– Я не знала, господин офицер. Впредь этого больше не повторится.

– Пойдемте на площадь, господа!

С трибуны Галине показалось, что людей на площади стало еще больше. Сотни глаз смотрели на нее. И в каждом взгляде ей виделось презрение и осуждение.

– Граждане и гражданки! – обратился к людям Кенинг.

Галка взяла в себя в руки и начала переводить. Голос был тихим и слегка дрожащим. Один из офицеров подал ей рупор.

– Сегодня ночью в здании комендатуры были убиты четверо солдат немецкой армии. Из-под стражи сбежал коммунист Горячев. Если кто-нибудь видел или знает что-нибудь о членах семьи Горячевых, немедленно обязаны сообщить начальнику полиции. Кто укажет их местонахождение, получит вознаграждение. Если выяснится, что кто-то из вас знал и не донес в полицию, будет признан сообщником и казнен через повешение. Если завтра до двенадцати дня не найдут виновных, за каждого убитого немецкого солдата мы вынуждены будем расстрелять по десять жителей. Можете расходиться.

– А где записывают в полицию? – на глазах у людей к трибуне подбежали Сергей Карпов и Антон Чернов.

– Эти люди располагают какими-то сведениями, фройлен? – спросил Кенинг Галину.

– Нет, они хотят записаться в полицию, господин офицер.

– Отправьте их к Латышеву, это теперь его головная боль.

Галя отправила ребят в библиотеку к Латышеву, немного удивившись такому рвению своих одноклассников служить в полиции.

Эрих откровенно любовался Галиной, когда она стояла на трибуне. Но, почувствовав взгляд из толпы, повернул голову. Он увидел старика, в чьем дровнике была зверски убита Зина. Старик переводил взгляд то на немца, то на Галину. На душе у Эриха стало скверно. «Что в голове у этого мужчины? Надо будет сегодня к нему заехать», – подумал молодой человек.

Немцы и его милая фройлен вернулись в комендатуру. А люди стали расходиться, обсуждая случившееся. Кто-то говорил, что жаль, что всего четверых убили, кто-то переживал, что отношение немцев к жителям города испорчено и лучше найти виновных, для сдачи немецкому командованию. Некоторые считали, что немцы просто блефуют, угрожая расстрелять десять мирных жителей за одного немца.

************************************

Ближе к обеду в кабинет к Райнеру вошел капитан Херман.

– Господин Нортемберг, русский, которого вы вчера дали мне в помощь для вербовки молодежи в Германию, не явился на работу. Дома его нет.

– Я вас предупредил о его ненадежности. Вы проследили за ним, господин Херман?

– Да, я поручил это своим людям. После фабрики пошел домой. В девять вечера погас свет. Из дома не выходил.

– Херман, поехали на фабрику и опросим соседей по месту жительства. А потом доложим Кенингу. Фройлен Галя, собирайтесь. Вы поедете с нами.

В актовом зале фабрики уже были собраны женщины. Райнер начал свое обращение к ним. Галя переводила.

– Женщины, сегодня не вышел на работу Садовников Алексей Иванович. Дома его тоже нет. Кто сообщит о нем какую-либо информацию, получит денежное вознаграждение. Садовников уже является представителем немецкой власти, а немцы очень заботятся о своих подданных.

– А вы у Наташки Черепановой спросите. Она сегодня с утра от него нам записочки читала! – выкрикнула полная женщина лет сорока пяти.

Райнер более или менее сносно понимал русский язык, поэтому Галке пришлось полностью перевести слова женщины.

– Здесь присутствует Наталья Черепанова? – спросила Галя.

– Это я, – тихим голосом произнесла молодая женщина лет двадцати восьми.

– Покажите эту записку.

– Я выкинула ее, господин офицер.

– Каково было содержание этой записки?

– Там говорилось о том, чтобы мы не думали, а ехали в Германию на благо наших детей, – еще тише сказала женщина.

– Что ты брешешь? Я сама читала записочку-то! Написал он там, чтоб не верили мы немцам, чтобы всячески уклонялись от поездки в Германию, что врут немцы-то про красивую жизнь! – прокричала толстуха.

Галка сверлила ее глазами.

– А ты, пигалица, глазами-то своими меня не сверли! Сама под немцами-то хорошо, небось, живешь! А мы что, хуже? У меня детей мал мала меньше! И от мужика вестей нет уж четыре месяца!

Галя не знала, как выручить эту скромную женщину, которая явно переживала по поводу своего положения.

– Почему вы сказали неправду? – обратился Райнер к Наталье.

Наталья ответила что-то совсем невнятное.

– Она испугалась, что что-то не то сделала. Она немного запуталась и очень раскаивается, что не пришла к вам утром, господин офицер.

– Ничего, мы ее распутаем, – вступил в разговор Херман.

Работать на оккупированных территориях Райнеру было крайне тяжело, когда надо было принимать решения в отношении женщин, детей или стариков. На фронте он себя чувствовал солдатом. А в типичных ситуациях он порой не мог принять решения.

– Отвезите ее в комендатуру. Там ее быстро распутают, – приказал солдатам Херман.

– Пожалуйста, не надо! У меня дома семилетний сын! О нем некому больше заботиться. Я все расскажу. Все, что знаю, я расскажу! – перепугано лепетала Наталья.

– Господин Херман, пройдемте в отдельный кабинет, попробуем сами выяснить всю ситуацию. СС никогда не опоздает. Тем более Петерман будет только завтра, – предложил Райнер.

Толпа женщин накинулась на толстуху.

– Херман, наведите здесь порядок. Мы пока продолжим беседу в отдельном кабинете.

– Хорошо, идите по коридору и направо, крайний кабинет.

Херман с солдатами разгоняли женщин по рабочим местам. Райнер с Галиной и Натальей ушли в указанный кабинет.

– Итак, фрау, почему вы соврали? – спросил Райнер.

– Я испугалась за сына, господин офицер.

– Что вам говорил Садовников, когда отдавал записку?

– Сказал, что скорей всего завтра его не будет в городе, чтобы я предупредила женщин об уклонении от работ в Германии, что русские там работают в очень суровых условиях.

– Он сказал, куда он собрался?

– Сказал, что пойдет к нашим, на фронт, – сообразила сказать Наталья.

– Какие отношения у него были с Горячевым?

– Насколько я знаю, они постоянно общались по партийной работе.

– Считаете ли вы, что Садовников причастен к побегу Горячевых из города?