– Не заставляй тащить из тебя слова клещами, Бустер,– проворчал Антон,– ты ведь уже понял, как эти эгрегоры перехватывают у тебя сознания умерших людей.

– Спасибо, Лиса,– Сабин благодарно поцеловал исцеляющую ручку волшебницы,– мне уже лучше. Да, я всё выяснил,– он повернулся к брату. – Как я и предполагал, все алгоритмы перехода в посмертие работают на Земле в штатном режиме, а значит, перехватить у демиурга сознание человека не под силу ни одному эгрегору.

– Вот любят енти венны всяческие театральные эффекты,– гном злобно зыркнул в сторону Сабина. – Чего тянешь-то, артист?

– Будешь постоянно перебивать, я вообще замолчу,– отмахнулся от надоеды Сабин. – Ладно, вот вам диагноз. В эти изолированные эгрегоры попадают вовсе не люди, вернее, туда попадают люди, лишённые свободы воли. С точки зрения мироздания они просто чья-то собственность. Видимо, таковыми их сделали именно конструкторы этих изолированных эгрегоров. Вот они и отправляются к своему хозяину после смерти.

– Ужас какой,– всплеснула руками Алиса. – Их же нужно спасать.

Антон поманил любимую и усадил её к себе на колени, словно хотел таким образом её защитить.

– Понятно теперь, почему воплощённые Реальности Земли не обезлюдели,– заметил он с улыбкой,– таких безвольных Игроков не должно быть особо много.

Это не был вопрос, но всё же слова Создателя подразумевали хотя бы какую-то реакцию со стороны брата. Однако реакции не последовало. Сабин замер, словно внезапно провалился в транс, его ничего не выражающий взгляд упёрся в стол.

– Сколько? – теперь уже в голосе Антона явно слышалась тревога.

– Такое есть не во всех альтернативных Реальностях,– демиург говорил как бы через силу,– примерно в двух десятках миров второй ветки. – Он поднял голову и обвёл тоскливым взглядом притихшее общество за столом. – От двадцати до девяноста процентов населения,– наконец объявил он.

– Да быть того не может,– взвился Вертер,– ты бы раньше заметил такое количество. А раз не заметил, значит, просто ошибся. Ты же пока совсем неопытный демиург, Санни,– защитник, казалось, уговаривал сам себя.

– Нет, Вер, демиург просто физически не может ошибаться в вопросах, касающихся его мира,– покачал головой Антон. – Он может чего-то не заметить, если не обратит на этот объект своё внимание, но уж если обратил, то ошибка исключается.

– А чёй-то так категорично,– опять встрял гном,– демиург ведь даже не Создатель ентого мира.

– Демиург и есть этот самый мир,– спокойно ответил Антон. – Я уверен, что брат даже не может разделить своё сознание на личное и сознание Земли. Для него это единая сущность.

– Верно,– подтвердил Сабин,– цифры правильные, не сомневайтесь.

– Так кто ж столько человеков лишил всех ихних прав? – не унимался Антоша. – Что за напасть такая? Откель взялась?

– Это какие-то пришельцы? – Лика с испугом уставилась на Сабина, словно ждала, что он сам сейчас превратится в пришельца.

– Выходит, альтернативщики-то не врали,– усмехнулся Вертер,– Земля действительно захвачена, а её жители уже частично превращены в рабов.

– Эй, притормозите, философы доморощенные,– замахал руками Антон. – Лишить свободы воли насильно невозможно. Это фундаментальное право любого Игрока. Его можно убить, пленить, заставить делать что-то неправильное, но отнять право распоряжаться своей сущностью – это даже демиургам не под силу. И, кстати, даже попытка подобного насилия карается весьма сурово.

– Да, их никто не заставлял отрекаться от своих прав,– мрачно заметил Сабин,– это они сами. И сразу отвечу на ваш следующий вопрос: нет, на Земле нету никаких пришельцев. Этих бы я сразу заметил.

– Так это, кто ж тогда всю ту пакость сварганил? – гном упёр ручки в толстые бока. – Какой-такой злодей так над людями измывается?

– Это сделали сами люди,– со вздохом ответил демиург. – Больше некому.

– Получается, одни люди превращают других людей в свою собственность? – Макс решил расставить все точки над ё. – А зачем им нужны эти эгрегоры в Реальности посмертия?

– Что ж тут непонятного,– скривился Вертер,– доят рабов после смерти. Энергия-то у них остаётся и после того, как они лишились свободы.

– Думаю, Вертер прав,– подтвердил Сабин. – Всех рабов сначала доят в воплощённом состоянии, заставляя отдавать свою энергию через страдания и через сильные эмоции, вроде гнева. А после смерти уже высасывают досуха.

– А ведь этим беднягам даже в голову не приходит, что их ждёт в посмертии,– ахнула Алиса. – Рабам внушают, что они попадут в рай за то, что были послушными при жизни. Это подло.

– Тихо, не бузи, революционерка моя,– Антон ласково чмокнул Алису в макушку. – Бустер, скажи, в разных альтернативных Реальностях заражены те же самые сознания?

– Очень правильный термин,– кивнул Сабин. – Да, это, как зараза, распространяется на всё новые Реальности. Я следил за процессом целый месяц. Этих отказников становится всё больше. И нет, никакой корреляции между Реальностями не существует, по крайней мере, я не заметил. Сознания могут в одном мире быть свободными, а в другом свою свободу утратить.

– Сабин, а почему люди отказываются от своей свободы? – спросила Лика. – Неужели только потому, что им в тягость самим управлять своей жизнью?

– Больше похоже на аферу,– высказал предположение Макс.

– Разве это так важно? – Сабин горько усмехнулся. – Какой бы ни была причина, зараза не становится менее опасной.

– Ну не скажи,– покачал головой Вертер. – Если людишек тупо развели, то этим разводилам обязательно прилетит ответка.

– А вот и не прилетит,– Сабин резко развернулся к защитнику. – Эти жулики ведь не совершают никакого насилия, так что закон свободы воли не нарушается. Никто же не заставляет людей верить во всякую чушь.

– Как так, не заставляет,– вскинулся гном. – Обман – енто тоже насилие, токмо похитрее пистолета.

– Увы, с точки зрения законов мироздания это не так,– Антон невесело улыбнулся. – Есть разница между обманом и насилием, так как обман не принуждает. Это как привести лошадь к водопою и заставить её пить. Можно распространить заведомую ложь, но невозможно заставить в неё поверить. Никто не отнимает право людей самим во всём разобраться. А вот если им в лом напрячь свой отупевший ум, и они готовы поэтому хавать любую ложь в красивой обёртке, то кого ж винить?

– Не каждый способен устоять против грамотной манипуляции,– заметил Вертер. – Уж мы-то с Максом это знаем не понаслышке,– он кинул насмешливый взгляд в сторону Сабина. – Да и ты, Тоха, тоже когда-то попался на Сабиновы уловки. Скажешь, я не прав?

– Никто никого не обвиняет,– покачал головой Антон,– обмануться может каждый.

– Да, растение бывает не виновато, что заразилось болезнью от другого растения,– заметил Сабин. – Но для садовника источник заражения вторичен. Для принятия решения важен лишь сам факт заражения.

– О каком решении идёт речь? – поинтересовался Макс. – Люди ведь не огурцы на грядке. Их дустом не опрыскаешь.

Сабин не ответил, он сидел неподвижно и угрюмо смотрел в свою чашку.

– Бустер, ты же не собираешься устроить армагедон сразу в нескольких альтернативных Реальностях,– Антон с подозрением уставился на брата. – В этих мира ведь полно нормальных людей.

– Когда сад заражён, то приходится сжигать все растения,– едва слышно отозвался Сабин,– и больные, и здоровые.

– Так ведь Игроки – это не растения,– повторил вслед за Максом Создатель,– они осознанны, а значит, могут в любой момент вернуть себе свои права, сто́ит им только разобраться в происходящем.

Сабин промолчал, он словно бы сжался в комок, как от невыносимой боли.

– Ты же понимаешь, что за это тебя самого ждёт развоплощение? – с нажимом произнёс Антон.

Ответом ему была тишина.

– Мне одному кажется, что наш бравый демиург явился сюда попрощаться? – Вертер ткнул поникшего Сабина в плечо. – Эй, Санни, очнись, хватит строить из себя вселенскую скорбь.

Сабин молча поднялся из-за стола и, глядя в пол, протянул руки к Вертеру, вроде как предлагая обняться на прощанье. Однако, вместо того, чтобы обнять друга, тот отпрянул от него, как от прокажённого.