Кто сердцем чистым и поверием ступал за днём исконным бдением.

Обуздавший неукротимый поток «вдохновенного от Вечного» вовеки веков более ни в чём не нуждался, ввиду постоянного прибывания в месте, устраивающем его «как никогда бы раннее»; от нынешнего благоприятного внутреннего, ввиду непрестанного устремления к осязаемому, исходящему от груди, именуемого эталонным, как никаким иным априори другим, от буквального понимания, что иначе быть не могло; т.к. путь всегда верен, ввиду устоявшегося мировоззрения, дарующего верный взгляд на вещи, в т.ч. и понимание для чего существуют «бедствия», и какой урок возможет из этого выявить каждый соприкоснувшийся, питаемый вдохновенным.

Метафорично – собственным опытом, умением, навыком, отточенным до совершенства, благодаря ничему иному, как не разуму и «светлой мысли в голове», в т.ч. благим примером, выходящим вон из общепринятого о «талантливом», как демонстрации воочию «исконной причастности к чему-то высокому», ими непостижимому (т.е. одного таланта мало) – ступать напролом любой невзгоде, дабы остальные лицезрев, возомнили пуще разжечь «внутреннее побуждавшее» к свершениям, утвердившись верой в себя от воочию виденного наглядно.

Ибо слово – словом, а жест, пробуждавший внутреннее – нисходил лишь при взаимодействии зрительном, как очевидно неоспоримый, в сравнении тем, что не осязается буквально, как не собственными глазами.

Т.е. вопреки всему бытию, в т.ч. устоям и законам, чьим он «якобы подчинялся»,– волей собственного убеждения до конца, невзирая на здравый смысл, не противоречащий свободе других, но не собственному убеждению о некомпетентности их понимания «об истинной свободе», ввиду, что у каждого она тоже «якобы» своя.

Ступать напролом всем страха провоцирующих явлений, дабы в конечном счёте (при условии, если он настанет) обрести понимание, что страх – лишь банальный ориентир, отделявший совершенное утвердившееся благодаря кристальной «внутренней вере», и обыденное, серое, «глупое существо», считавшее своё «Я» чем-то особым, ввиду возможного очевидного врождённого превосходства над другими от неких тому сопутствующих очевидных факторов, не требующих пояснения.

Пока есть страх, в т.ч. и чувства, чьих ты зависим – ты не совершенен, т.е. – есть к чему стремиться! А не то, о чём ты подумал, трижды осудив меня за слова, чьи я бы никогда не сказал, если бы не знал о чём говорю.

Это касаемо тех, кто в первую очередь стремиться познать начала Высшие, путями всевозможного удручённого следствия, провоцирующими на изменения во имя грядущего величественного; а не тех, кто решает, как сходить в магазин за булкой хлеба, выстраивая более короткие маршруты.

Уверяю, что буквально, Ей на страшны даже ядра. Микромир чего творён, ты ведь знал? Иль не смышлён?

Форма, описывающая представляемое – может быть какой угодно. Речь о внутреннем задатке, данном с рождения очевидно в большую сторону. Не развитом по сей день причиной любого следствия, но не понимания, что причина любого последствия – лишь ты сам.

Их поди гора плодит, а что толку? Ты ли зрел, кто В НИХ велит? Что могли, как, да и только? Не смешно ли – грусти сколько…

То не власти самолюбие, то безмолвия* миролюбие.

*Эталонное – полное безмолвие, с остановкой всех мыслительных процессов. А-ля абсолютный штиль среди величественного океана. Укротив океан – падёт весь мир. Укротив ручей – океаном поглощённый останешься вовеки веков никем.

Дитя глубинное желает, чтоб восвояси низошёл весь эталонный рай над головой. Сквозь творческое, как промежуточный этап на пути к триумфальному вечного. В процессе творческой максимально возможным образом происходит отречение от всех суетливых, навязчивых идей, мешавших познавать суть затронутую в полной мере.

Творческое – умиротворённое в обстановке единоличного себя.

Творческое – не спорт, где активность ритма сбивает исход образом непреднамеренным в пользу, но не свою. По мере понимания нисходящего осознания, физкультура в процессе деятельности – лишь благоволит открыть тропу к познанию нового этапа, стоящего на пути к безмолвию. Но на начальных этапах, любое будоражащее сознание, без должного понимания сути, – явит следствие, призывающим образом чьё заставит оставить начатое, рассеяв себя в прежнем, осязаемым как якобы эталонное.

Но уверяю – это иллюзия.

Голос твой, нутром явленный, априори был главой. Осязай его безмолвие, да ступай вслед за собой!

Все невзгоды от тебя. Даже то, как осязал ты в себе, но не себя. Ибо грусти проявление, как трактат неверной дня. Всей усталости, сомнения, злобы, алчности затмение, всё лишь цело от тебя! Иль неужто осознать, тьмы скорей искоренив, в мир ступать ты не хотел? За дитя своим груди, позабыв, чем день родним. Ибо дня не существует, он иллюзией балует. Так ступай же невзирая, ни на чьи указы дня; осязай нутра приказы, всей груди своей дитя!

Ибо та ещё на милость вдохновением пестрилась.

Остановись. Замри…

Когда верой укрепишься – быть никто тебе не властен. Всей фанфарой насладишься, дитя гласом, чей бесстрастен.