Мужа она решила не дожидаться.

*****

Детская больница оказалась огромным зданием, в восемь этажей и при входе сидела строгая «техничка», которая потребовала одеть бахилы, записала их данные в журнал и гордо заявила:

–Вы не записаны, Вам надо по телефону надо было записаться. Не положено сегодня.

Пока родители что-то пытались объяснить, Аня подошла вплотную к этой женщине, и хоть ее живот еще не спал, вжала ее в стену и прошептала ей на ухо:

–У меня в реанимации девять дней дочь, я блин через такое прошла, чтобы родить. Я вообще могла уже умереть, и Ты мне сейчас хоть в спину стреляй, но Я пройду.

Пока побледневшая женщина приходила в себя, Аня кинулась к лифту, где ее подождали чьи-то родители. Они ей помогли пройти по лабиринту коридоров и найти реанимацию. После увиденной сцены на первом этаже, ее решили не о чем не расспрашивать и, показав, где находится нужная дверь, незнакомые люди деликатно удалились.

При входе надо было спрятать волосы и одеть почти операционный, закрывающий все тело халат, но Аня быстро с этим справилась, сама не понимая, как умудрилась застегнуть его сзади. У нее резко поднялась температура, стало невыносимо жарко. Выдохнув, она потянула дверь на себя. Она попала в другой коридор, все стены в детских картинках и изображениях малышей, грудничков. Врачи переходят от одного «кувеза» к другому, туда-сюда ходят медсестры, новоиспеченные родители с обезумевшими глазами передвигаются хаотично, но все воспринимается, как будто, так и должно быть. И не потому, что все дружно где-то в «подворотне» или на встрече с индейцами выкурили «трубку Мира» или «анаши», нет, просто здесь так близко чувствуется дыхание смерти, что все человеческие эмоции уходят на задний план, а в центре остается только ЖИЗНЬ ТВОЕГО РЕБЕНКА.

–Вы к кому, девушка?,-дернула за рукав Аню молодая мед. сестричка с голубыми глазищами и улыбнулась.

–Может Вас проводить?

Аня представилась, сбивчиво, вспоминая диагнозы Елизаветы, она показала паспорт. Руки начали предательски дрожать. Она стала крутить головой как сова, и понимая, как возможно все выглядит со стороны, постаралась взять себя в руки.

Входная дверь реанимации открылась, и вошел молодой Батюшка- Тимофей. Аня повернулась к нему и как-то глупо протянула руку для рукопожатия, вовремя спохватившись, она хотела было поцеловать ему руку, но он отстранился и улыбнувшись сказал.

–Вы, Мама Лизоньки. Давайте покрестим нашу крошку, и я пойду в Храм.

Аня знала, что потом он должен был покрестить детей ее уже бывшей соседки по палате Маши Ивановой.

–Да, хорошо, – промямлила Аня, и они втроем пошли. Медсестра шла чуть впереди, а Аня семенила рядом с Батюшкой.

*****

И вот настал тот момент, которого она так ждала, они зашли в палату со стеклами вместо стен, в комнате стояло четыре «кувеза» и самый крайний справа оказался Лизин.

Ох, – вырвалось из ее уст, Аня «поплыла». Перед ней лежала ее крошка, вся в трубках, подключенная к аппарату искусственного дыхания. Три шприца «на автомате» доставляли в ее организм нужные лекарства. Малышка словно спала, лишь подъем грудной клетки давал понять, что она дышит.

–Лизочка, роднуля, – было кинулась она к «кувезу», но сестра жестко остановила ее, не дав дотронуться.

–Не будите!

Аня глупо хлопала глазами и Батюшка, подойдя и встав рядом сказал:

–Давайте начнем. Читайте со мной.

Дальше пошла процедура крестин, только не в церкви, и не при крестных и без исповеди.

Отец Тимофей открывал «кувез» и мазал миррой ручки и ножки ее дочурки, а Аня, вставшая в «ступор», просто стояла и крестилась. Она от души повторяла молитвы, делала все что требовалась, не отводя глаз от Лизы. Малышка была крошечная и явно плохо набирала вес. Она заметила, что на аппарате цифры пошли вверх. Аня про себя подумала, что это от того, что малышка поняла – Мамочка рядом.

Она сдерживала слезы и только по окончании крестин, когда на Лизочку одели крестик, спокойно выдохнула. Ведь, теперь у Елизаветы появился свой Ангел-хранитель и он обязательно поможет ей поправиться. Столько сил ушло, тут самые хорошие врачи работают, оборудование хорошее, все получится.

Батюшка отошел и его сменил врач. Даже в его походке Аня читала, что тот идет сообщить плохие новости:

–Здравствуйте, Я Вячеслав Александрович Дронник, лечащий врач Тихомировой Елизаветы. Сразу хочу сказать, что Вам надо готовиться к худшему…

–Но ведь, есть надежда, хоть какая-то?,-вопрошала Аня.

В палату вошли две восточные женщины, как Аня мельком успела разглядеть по глазам, потому что все остальное было спрятано под паранджой, одна явно была чей-то Мамой, а следом шла Бабушка новорожденного, они встали напротив и стали молиться своим Богам.

–Вы меня слушаете?

–Да-да…

Аня изо всех сил силилась запомнить все, что говорил врач. Он говорил много, но, по существу, перечисляя препараты, которые «колют» ее дочке, об операциях. О том, что почки почти не выводят жидкость, и это плохо. О том, что девочка пережила кровоизлияние в мозг, и никто не знает, как это скажется на ее развитии, если она вообще выживет.

У нее помутнело в голове, и она перестала его слушать, а уставившись на малышку, смотрела не моргая.

–Так, что вы меня надеюсь, услышали? Крепитесь!

Врач ушел, оставив Анну и Лизу один-на-один.

Аня не то, что рыдала, она почти орала. Руки, шея все было в ее слезах. Они дико щипали, словно сода, разъедая ее кожу. Это были и крики, и вопли, но снаружи она просто плакала, слегка коснувшись «кувеза». На какой-то момент ей даже показалось, что Лиза открыла глаза.

–Боже, у нее Его цвет глаз.

Она вспомнила, что у мужа тоже карие глаза и дочка просто его копия, такие же нос, ушки, щечки.

Боковым зрением она заметила, что зашли ее родители, и заставила себя чуть успокоиться.

–Какая крошка, -почти одновременно произнесли они. И вот они уже втроем, ревели, как «белуги».

Две восточные женщины стали еще сильнее произносить свои молитвы, поднимая головы к небу, и отвернулись к своему «кувезу».

«Все, это происходит не со мной. Это сон и все это скоро кончится», -сказала сама себе Аня, теряя сознание.

*****

Она пришла в себя в коридоре, обратно в палату ее уже не пустили. У нее началась истерика: то Она плакала, то бросалась в объятья своих родителей. И пока ее Мама искала в сумке успокоительные, а Отец тихо обнимал свою несчастную дочку, мимо, как назло, стали проходить люди. Это тоже были чьи-то Мамы и Папы и все, непременно все находили какие-то добрые слова:

–Не падайте духом!

–Бог не оставит Вас! Молитесь!

–Мы тоже сюда привезли нашу крошку два месяца, вот сегодня выписываемся. Все будет хорошо!

Пока Аня приходила в себя. Мама Ани подошла к врачу и все записала.

От врача они узнали, что на сегодня прием закончен. Аня зашла в Храм и забрала свидетельство о крещении Лизы.

Спустившись на лифте на первый этаж, Мама отвела Аню в туалет, и они постарались максимально скрыть на ее лице, след от встречи с дочкой.

Покрыв своё распухшее лицо пудрой, и подкрасив ресницы тушью, Мама настояла, чтобы Аня воспользовалась и помадой.

–Мама, зачем?

–Ты скоро встретишься с Кириллом, он не видел тебя давно, давай попробуем обрадовать его хоть чем-то.

Выйдя на улицу, они все втроем закурили и справа от входной появился ее Муж. Он сильно похудел и букет ярко красных роз еще сильнее оттенял его бледное лицо. Аня думала броситься к нему навстречу, но ноги не двигались и она, преодолевая собственный ступор, медленно пошла.

Когда они наконец-то оказались рядом, не говоря ни слова, просто молча, стояли, прижавшись, друг к другу и, пока родители не подошли к ним.

Как-то наивно и робко Кирилл протянул розы, словно делал это в первый раз в жизни.

Она, смотря ему в глаза, рассказала, как плоха ситуация с дочкой и каков приговор врачей.