– Соня! – крикнул инженер.
В коридор выглянула Софья Моисеевна.
– Володя у меня, – поспешно сказал Смирнов,– он жив и здоров.
– Негодяй… – прошептала она, – Яков, сходи, забери его.
Яков Моисеевич взялся за дверную ручку, Арсений Васильевич не двинулся.
– Позвольте мне поговорить с вами.
Инженер неохотно кивнул головой:
– Проходите.
Они прошли в холодный, пыльный кабинет и сели друг напротив друга.
– Яков Моисеевич, – заговорил Арсений Васильевич, – я нашел сейчас Володю на Введенском, он был совсем измучен и запуган. Я еле-еле привел его домой, постарался успокоить. Признаться, я боялся идти к вам – думал, вдруг он убежит, запер квартиру…
– Он рассказал вам?
– Да.
Альберг покачал головой:
– После тюрьмы нервы ни к черту…. Уже начал пить бром – вот дожили? Я взбесился, увидев его там – с каким-то гопником, с семечками… Приволок домой, отлупил от души… что он себя позволяет?
– Вы неправы. Так нельзя, Яков Моисеевич. Как вы могли? Разве можно так с ребенком?
Альберг вздохнул:
– Да, бедный мальчишка… Мне надо его забрать у вас.
– Если вы позволите, я пойду сначала один и постараюсь убедить его прийти домой. Он очень боится. Может быть, пусть он какое-то время побудет у меня? Хотя бы переночует?
– Понимаю. Хорошо, Арсений Васильевич. Мы будем ждать его. Спасибо вам!
– Пожалуйста, будьте с ним помягче.
– Постараюсь… Погодите, сейчас скажу жене – она соберет хлеб… что там еще есть?
– Не надо, что вы!
– Но вы не должны его кормить.
Арсений Васильевич решительно покачал головой:
– Не надо. Не столько он ест…
– Мне неловко.
– Пожалуйста, не переживайте об этом.
Арсений Васильевич вышел. Уже открывая входную дверь, он услышал голос Володиной матери:
– Яков, забрал бы его сразу! Зачем ты столько потакаешь?
Да уж, вздохнул Смирнов. Эта проклятая революция меняет людей – вот что самое страшное в ней. Не голод и не выстрелы – а вот такие перемены…
Володя сидел у стола. Услышав шаги, он вскочил.
– Сядь, что ты…
Они сели напротив друг друга.
– Володя, папа жалеет, что так вышло. Они все ждут тебя домой. Но ты можешь остаться у меня еще – папа разрешил.
– Сколько я могу у вас остаться?
– Не знаю. А сколько ты хочешь?
– Мне надо придумать, куда мне потом.
– Когда – потом?
– Когда уйду от вас.
Арсений Васильевич внимательно посмотрел на Володю:
– Это что за разговоры?
– Я не пойду домой.
– А куда ты пойдешь?
– Я пока не знаю. На вокзал. На рынок. Спрошу у ребят – как они…
Арсений Васильевич растерялся:
– Что ты сейчас говоришь? Сам ведь понимаешь, что я тебя никуда не отпущу с такими разговорами….
– Почему?
– Потому что не хочу, чтобы ты пропал на улице.
– У вас есть Нина.
– Есть. А при чем тут это?
– Вот о ней и заботьтесь! Какая вам разница – пропаду я, не пропаду?
Арсений Васильевич пожал плечами:
– Ну, разница есть – ты мне не чужой. Так бывает – не родной, а все равно нужный и важный. Я о тебе беспокоюсь и переживаю.
– Не надо за меня переживать. Отпустите меня, я прямо сейчас уйду!
Арсений Васильевич встал, подошел к Володе, обнял:
– Все, все… Поговорил – и хватит.
Володя попытался освободиться, но Арсений Васильевич не отпускал, шептал какие-то ласковые слова, гладил по голове, уговаривал. Наконец мальчик расслабился, обхватил Арсения Васильевича, прижался и замер.
– Твой папа неправ, – говорил Арсений Васильевич, гладя Володю по голове, – и он очень жалеет, переживает. Но постарайся понять – он был в тюрьме, что там было? Я думать боюсь. Вот и нервный, раздраженный, не сдержался… И ты неправ, сынок, сам подумай: стояли, на землю плевали, пошлости дамам вслед кричали… А если маме твоей кто вслед что крикнул? И семечками под ноги плюнул?
– Я не кричал ничего, я рядом стоял.
– Да тоже, знаешь ли, ничего хорошего… Ну, не будем об этом, ты же у меня умный мальчик. Давай чаю попьем?
Накрывая на стол, он оглядывался на Володю. Тот сидел, глядя пустыми глазами в угол. Ничего, утешал себя Арсений Васильевич. Поспит, отогреется, успокоится.
– Володя, иди ешь, – позвал он, – вот хлеб тебе, чай. Пей и спать. Я устал сегодня, хочу лечь поскорее.
Володя поднял взгляд:
– Я не хочу есть.
– Слушай! – рассердился Арсений Васильевич, – я не много с тобой вожусь, а? Это хочу, то не хочу! Ешь что дали – без разговоров?
Володя вздрогнул, и Арсений Васильевич устыдился своего окрика. Недалеко ушел от инженера, корил он себя.
– Поешь, Володенька, – ласково сказал он, – давай, мой мальчик.
У Володи на глазах снова показались слезы. Он взял самый маленький кусок, откусил и начал жевать.
– И чаем запей, – уговаривал Арсений Васильевич.
Потом он достал свою рубашку, быстро постелил в столовой диван.
– Умывайся, переодевайся и ложись.
Володя вышел. Арсений Васильевич убрал со стола и вернулся в комнату. Володя сидел на краю дивана. В широкой рубашке лавочника он был похож на привидение.
– Ложись, – окликнул его Арсений Васильевич.
Володя неловко лег. Арсений Васильевич присел на диван.
– Спи, маленький мой.
Володя робко взял его руку и прижался к ней щекой. Смирнов растаял:
– Спи, мой хороший.
Володя заснул почти мгновенно – устал, конечно. Во сне он так и держался за руку Арсения Васильевича. Тот посидел немного, потом откинулся и заснул полусидя. Через час встал и осторожно высвободил руку. Володя тут же вскочил.
– Что ты, сынок? Ложись.
Володя так и стоял, отчаянно глядя на Смирнова.
– Да мне по надобности! – воскликнул тот, – сейчас вернусь.
Вернувшись, Арсений Васильевич застал Володю так и стоящим около кровати.
– Ну вот что ты делаешь, – заворчал он, – босиком на полу… замерз. Ложись скорее.
Володя забрался под одеяло. Арсений Васильевич погладил его по голове.
– Я с тобой сидеть больше не буду – устал. Давай-ка я тебя получше укрою… спи, сынок, не бойся ничего.
– Не отдавайте меня.
– Не отдам, спи ты уже! Надоел.
Он подоткнул получше одеяло, еще раз погладил Володю и вышел в соседнюю комнату.
Наутро Арсений Васильевич встал рано.
– Володя, мне бы к сестре надо. Ты со мной пойдешь или останешься?
– Я останусь.
– Хорошо. Я туда-обратно, недолго. Хотя как недолго? Пешком ведь.
– Вы с Ниной вернетесь?
– Нет, она пока там останется – я на следующей неделе опять по деревням поеду. Володя, слушай. Ты бы, пока меня не будет – картошечки почистил и сварил?
– Хорошо.
– Умеешь?
– Конечно!
– Ну вот и умница.
Арсений Васильевич отнес сестре и дочери продуктов. Нина, разбирая мешок, спросила:
– Папа, ты Володю видел?
– Видел, хорошо все. Ну ладно, девочки! Пора мне. Хочу посветлу добраться…
– Ты когда придешь теперь, Арсений?
– Не знаю, Лида. Через несколько дней опять поеду в деревню – перед поездкой зайду. Ты пока тут останешься, Ниночка… До свидания, мои хорошие!
Дома пахло вареной картошкой. Арсений Васильевич тихонько зашел в столовую – Володя спал, неловко приткнувшись на диване. Арсений Васильевич махнул рукой и ушел в кухню. Через полчаса мальчик вышел – взъерошенный, заспанный.
– Ты что спать улегся? – сердито спросил Арсений Васильевич, – я чуть с голоду не умер…
– Так вот же – я приготовил все!
– Обедать-то вместе собирались! Я тебя и жду… Ты ведь тоже не ел?
– Нет. Я вас ждал и заснул. Простите меня!
– Да ну тебя. Иди умойся и обедать давай.
Арсений Васильевич разложил картошку. Володя покраснел:
– Арсений Васильевич, вы только не сердитесь… эта картошка… ну… вы же ее для себя и Нины привезли? Я не буду…
Арсений Васильевич сердито сунул ему вилку:
– Ешь. Надоел.
После обеда Володя пошел мыть посуду, Арсений Васильевич убирал со стола.