– Кто?

– Иди, смотри!

Володя поднялся по ступенькам, остановился и прислушался. Низкий мужской голос говорил:

– Ничего, Сонечка, не так уж было трудно добираться. А видеть вас хотелось.

Не может быть. Он недоверчиво улыбнулся и открыл дверь.

– Володенька! Маленький мой!

Володя бросился к бабушке. Она обняла его, прижала к себе:

– Мальчик! Маленький мой мальчик! Ты посмотри, Моисей, какой он у нас красавец! Какой большой! Мальчик мой, мальчик…

– А мне-то дай моего мальчика посмотреть…

Но бабушка не выпускала Володю из объятий, и дед обнял их обоих. Володя повернулся, одной рукой обхватил деда, другой продолжал обнимать бабушку.

– Пойдемте обедать теперь, – сказала мама, – только тебя и ждали, Володя.

– А что его ждать? – нахмурился дед, – не пришел – без обеда…

– И что ты говоришь, Моисей? – возмутилась бабушка, – пусть мальчик кушает, когда хочет.

Володя улыбнулся. Родители, переезжая в Петроград, оставили его на полгода у бабушки с дедушкой. Как его баловали! Как любили, как нежили! Дед пытался притворяться строгим, ругал, но это было как-то несерьезно, нестрашно, и Володя знал, что стоит подойти, обнять деда, как тот мгновенно размякнет, обнимет в ответ. Отец приехал за ним, и хоть Володя и скучал по маме, но так не хотелось уезжать, даже плакал на вокзале. Отец строго спросил, почему он ревет, как девчонка, но дед тут же отца одернул:

– А что ему, уже и плакать при тебе нельзя? Следи за собой, Яков!

Отец уже был в столовой. Все стали рассаживаться, бабушка поманила Володю:

– Иди со мной сядь, мальчик. Анечку с другой стороны посадим, а Элю вот к дедушке.

– Как вы доехали? – спросила мама.

– Прекрасно, Сонечка, прекрасно! Яков послал столько денег, что нам хватило на такой вагон, в каком мы и не ездили никогда…

– А какой вагон? – спросил Володя.

Отец нахмурился:

– Не перебивай.

Дед Моисей поднял тяжелый взгляд, пристально посмотрел на отца и повернулся к Володе:

– Вагон – как международный, ну вот такой, в каком вы, наверное, в Берлин ездили. Два дивана, сеточка для вещей… Я тебе потом расскажу, как там все было.

Володя кивнул.

Бабушка продолжила рассказывать про путешествие, про ресторан, в котором они обедали, про то, как она купила по игрушечке всем детям. Потом она стала выяснять цены, попутно обращаясь к детям:

– А ты что, Элечка, ешь плохо?

– Я не люблю такой суп.

Дед хотел что-то сказать, но посмотрел на сына и промолчал.

– А ты, Володенька, любишь?

– Люблю.

– Он у нас все любит – все ест, умница, – сказала мама.

– Умница, – подтвердил дед.

После обеда Володя потащил бабушку и деда к морю:

– Пожалуйста, пойдемте? Тут лодки, и такое море! Оно мелкое, конечно, не так, как в Кенигсберге, но тоже хорошее! Пойдемте?

– Бабушке и дедушке надо отдохнуть, – сказала Эля.

– Да? – огорчился Володя, – ну… тогда потом.

– Да что ты, Володенька, – тут же встала бабушка, – мы и не устали совсем – в таком вагоне ехали! Пойдем, мальчик, покажи нам что хотел, и ты, Моисей, вставай.

– Мама, может быть, все-таки отдохнете с дороги? – спросил отец.

– Нет, Яков, пойдем погуляем… Пойдем, Володенька!

Володя протащил деда с бабкой по всей Оллила – показал и море, и футбольное поле, и большой парк.

– А там – железная дорога, – показал он.

– Знаем, Володенька, мы же приехали оттуда, – сказала бабушка.

– Ты туда не бегаешь? – нахмурился дед.

Володя помрачнел:

– Нет. Пойдемте домой?

– Пойдемте, – сразу согласилась бабушка, – мы отдохнем теперь с дедом, а ты тоже устал, наверное.

Дома Володя ушел в глубину сада, сел на траву и задумался. Папа ведь тоже был ребенком. Интересно, как он был с дедом Моисеем? Тот с виду такой суровый, но Володя же знает, какой он на самом деле добрый. И папа добрый… да, конечно, но почему с ним так тяжело?

Он очнулся, когда услышал за кустами голоса.

– Я его не обижаю, папа, почему ты решил… да, с ним я строже, чем с девочками, но это же естественно – мальчик. Ну, что ты молчишь?

– А что мне говорить? Ты отец, тебе виднее. Я сказал то, что вижу.

– Но он действительно перебил взрослого человека!

– Он спросил свою бабушку, какой был вагон.

– Он мог подождать, когда она закончит!

– Наша бабушка никогда не закончит, Яков, она будет говорить, пока ее не зароют в землю. Что же, мальчику ждать ее похорон?

Отец негромко рассмеялся.

– Что за история с железной дорогой?

Отец замялся:

– Ну… Я не знал, что Соня послала его меня встречать. Выхожу с поезда – вижу: висит на решетке, один. В прошлом году ему было запрещено подходить к железной дороге. Схватил его за шиворот, сдернул с решетки. Он, видите ли, обиделся! Вот и вся история. Что ты молчишь?

Они ушли. Володя перевел дыхание. Слава богу, если бы заметили, получилось бы, что он подслушивал. Он перебрался через забор и вошел через калитку. Мама сидела в гамаке:

– Где ты был, Володя?

– Гулял. Я тут, недалеко. Бабушка с дедушкой отдыхают?

– Дедушка с папой гуляют по саду, бабушка с девочками. Ты рад, что бабушка с дедушкой приехали?

– Конечно! Они долго у нас будут?

– Неделю или две.

– Как хорошо! – обрадовался Володя, – а ты рада, мамочка?

– Рада, сынок. А вот и папа с дедушкой.

Володя обернулся. Дед строго посмотрел на него:

– Ты целыми днями болтаешься без дела?

– Да нет, папа, он читает много и по дому помогает – тут вот шпингалет на окне починил, – сказал отец.

Дед покачал головой:

– Смотри у меня.

И ушел в дом. Отец подмигнул:

– Попало?

Володя кивнул:

– Попало. Пойду читать теперь.

– Что ты читаешь?

– Майн Рида. «Всадника без головы».

– Нравится?

– Да, конечно. В Америку очень хочется. Тебе хочется?

– Ну, я же был.

– Был?

– Конечно. Ты малыш был совсем, я ездил оборудование смотреть. Помнишь паровозик, у тебя был? Это я тебе оттуда привез.

– А я и не знал, – удивился Володя, – а расскажи? Про Америку?

– Пойдем к морю с тобой? Там погуляем, поговорим. А бабушка с дедушкой отдохнут как раз до ужина.

– Пойдем! – обрадовался Володя.

Отец рассказывал про огромный пароход, который вез его в Америку, про город Чикаго – с высокими домами, огромными фабриками и заводами. Рассказывал о том, как там отличался английский язык, но слава богу, нашлись люди, которые говорили по-немецки, а то бы пришлось тяжело. О том, как его отвезли на берег огромного озера.

Они вернулись, когда уже темнело. На веранде уже зажгли лампу. Володя с отцом поднялись по ступеням.

– И где вас носило? – спросил дедушка.

Он сидел во главе стола. Бабушка смирно сидела рядом. Увидев сына и внука, она вскочила:

– Пришли! Сонечка, они у нас голодные! Скорее на стол ставь.

– Нечего! – отрезал дед, – опоздали – без ужина.

– И что ты говоришь, Моисей! – рассердилась бабушка, – пусть мальчики едят когда хотят.

Она собрала им ужин в пустой столовой, только им двоим. И сама кружилась рядом, бегала в кухню, приносила то хлеб, то компот, то что-то вкусненькое.

– Кушай, Володенька, кушай, мальчик. Яков, и ты ешь.

Вошел дед, посмотрел строго:

– Сплошное баловство, Зоя.

– И что ты говоришь, Моисей? Сказать по-твоему, так мальчик должен остаться голодным оттого, что заигрался на улице?

– А второй мальчик тоже заигрался?

– Ступай на веранду, Моисей. Ты мешаешь мне кормить детей…

Дед с бабушкой уехали через две недели. То время, что они были в гостях, показались Володе самыми прекрасными за лето.

Они уехали, и лето шло своим чередом. Отец приезжал со службы то довольный, то встревоженный, иногда они о чем-то подолгу шептались с мамой, но Володя ничего не замечал. От Нины пришло письмо, которое занимало теперь все его мысли.