Нина закрыла тетрадку.

– Вот так!

Володя восхищенно посмотрел на нее:

– Ничего себе!

– Очень хорошо, Ниночка, – подтвердил Арсений Васильевич.

– Не мало?

– Нет, как раз. От нас наоборот требуют, чтобы мы коротко мысли выражали.

– Тогда дома перепишешь, – сказала Нина, – половина седьмого, как раз поиграть успеем. Будем играть в буквы – берем букву, и на нее пишем город, реку, животное, рыбу и птицу. Папа, какая буква?

– М.

– Пишем!

Володя взял листок бумаги и карандаш, написал – Могилев, потом задумался – какая река на букву М? Ничего не придумав, он написал мышку, макрель, малиновку. Река не придумывалась.

– Давайте читать, – сказала Нина, – я первая. Так, Москва, Москва-река…

– Нельзя одно и то же! – перебил Володя.

– Почему – одно и то же? – удивилась она, – Москва – город, Москва-река – река…

– Нельзя, это одно слово!

Нина заглянула в его листок:

– Да ты ничего не написал просто, вот потому и споришь!

– Это ты больше ничего, кроме Москвы, не знаешь! Один город выучила…

– Прекрати, Володя, – негромко сказал Арсений Васильевич.

Володя замолчал на полуслове, медленно смял свой листок, поднялся:

– Я пойду.

Он взял ранец, вышел в прихожую, оделся. Потом вернулся, открыл ранец, достал тетрадку с сочинением, положил на стол и вышел.

Дверь открыла мама:

– Вернулся? Ну как, помог Нине с математикой?

– Помог, – ответил Володя, – помог.

– А свои уроки сделал? Успел?

– Да. Мама, можно я к себе пойду? Я устал.

– Конечно, иди. Устал? Что, плохо она математику понимает?

Володя сделал вид, что не услышал, и проскользнул к себе. В комнате он сел к окошку и стал бездумно смотреть на улицу.

В дверь отрывисто позвонили. Володя вскочил. Так отец звонил, когда бывал не в духе. Он вышел, поздоровался и снова ушел к себе.

И тут он вспомнил про злосчастное сочинение. Уже почти восемь! Через час спать, а ничего не готово.

Володя достал тетрадку, взял перо. Что там сочиняла Нина – сначала про то, что родина маленькая, потом… он выдавил три бедных предложения и в отчаянии отодвинул тетрадь.

Дверь открылась.

– Ты что пишешь? Уроки не готовы?

– Готовы, – поспешно сказал Володя, вставая, – я просто…

– Показывай.

– Что показывать?

– Как что? Уроки.

Отец подошел к столу, сел в кресло.

– Ну?

Володя взял ранец, открыл, потом закрыл.

– Что такое?

Послышался дверной звонок, по коридору пробежала Дуняша – открывать. Отец удивленно встал:

– Кто там может быть?

Дуняша заглянула в комнату:

– Володя, к тебе.

На пороге появилась Нина:

– Володя… Ох, простите, Яков Моисеевич, мое позднее вторжение! Я только сейчас заметила, что Володя забыл у меня тетрадку с черновиком сочинения, подумала, что ему надо скорее переписывать… Вот и поднялась к вам. Володя, возьми скорее! И прости, пожалуйста, это я тебя отвлекла, помешала собирать ранец. Всего доброго, спокойной ночи! Еще раз прошу прощения.

Она сунула Володе тетрадку и быстро вышла. Володя растерянно стоял с тетрадкой в руках. Потом он повернулся к отцу:

– Нам задали сочинение. Я поздно заметил, что забыл черновик, хотел писать заново… Я сейчас все перепишу.

– О чем сочинение?

– О родине.

– Ясно. Переписывай скорее, да смотри не насажай ошибок…

Отец пошел к дверям. Володя окликнул его:

– Папа, что для тебя родина?

– Ты уже закончил с уроками, что болтаешь?

– Сейчас, папа, – пробормотал Володя, скорее садясь за стол.

Заснуть не получалось – слишком много он пережил за этот день. Мысли путались, наскакивали одна на другую, Володя вертелся под одеялом, садился и сидел на кровати, подходил к окну, снова ложился.

Нина помогла ему, а он ее обидел. И она все равно прибежала с этой тетрадкой, как чувствовала!

Ей просто быть хорошей, злобно думал Володя, конечно, отец всегда на ее стороне. Все, что его беспокоит в этом замечании – это как бы доченька не осталась голодной после уроков! Володя глубоко вздохнул, стараясь сдержать слезы, и спрятал голову под подушку.

Неслышно открылась дверь, отец сел на край кровати:

– Спишь?

Володя повернулся:

– Нет.

– Ты к чему про родину спросил? – помолчав, спросил отец.

– Просто так.

– Просто так?

– Ну, нам задали писать сочинение – родина и чужая сторона.

– И что же ты написал?

Володя почувствовал, что силы кончились. Давно он не чувствовал себя таким бессильным и опустошенным. Он сел на кровати:

– Ничего.

– Как – ничего?

– Я ничего не написал. Я не знаю, что писать.

– А что же ты переписывал?

– Нина за меня написала.

– Ты солгал?

– Да.

– В чем дело, Владимир? – повысил голос отец.

Володя пожал плечами:

– Ни в чем. Я же решаю за нее задачи. А она написала мне сочинение. А что солгал… я не солгал, я просто промолчал. Сейчас вот говорю.

– Значит, ты считаешь правильным, что Нина пишет за тебя сочинения, фактически учится за тебя?

– Она за меня не учится. Я не знал, что писать.

– Вот как? Владимир, я запрещаю тебя пользоваться результатами чужого труда, —сказал отец.

– Как это?

– Ты не понимаешь, что такое чужой труд?

– Понимаю. Но как им не пользоваться? Дуняша приготовила обед, кто-то построил этот дом, провел в него водопровод, книги, по которым я учусь, кто-то написал.

– Не строй из себя идиота.

– Я не строю.

– Я должен объяснять тебе очевидное? Твоя учеба – это твоя обязанность, сочинение задали тебе, и писать его должен был ты.

– Почему?

Володя понимал, что нарывается, что отец взбешен, но остановиться уже не мог.

– Остановись, – тихо и яростно выговорил отец.

– Я никуда и не иду.

Отец встал.

– Завтра, – раздельно выговорил он, – завтра я с тобой поговорю. Надеюсь, ты успеешь сделать до завтра все необходимые выводы. Иначе… пеняй на себя.

– Какие выводы? О том, что мне нельзя пользоваться результатами чужого труда?

Отец быстро вышел, дверь закрылась.

Володя лег, завернулся в одеяло. В окно светила луна, мешала. Надо бы встать, задернуть шторы, равнодушно подумал он, поворачиваясь на бок и подкладывая ладонь под щеку.

Ну и пусть, шепотом сказал он. Ну и пусть завтра что угодно, и в гимназии он скажет правду – что не знает, что писать про родину и чужую сторону, что никакого сочинения он не написал. С этими мыслями он уснул.

***

Наутро все казалось другим. Вспоминая прошедший день, Володя удивлялся – и отчего плакал у Нины, и с чего так разговаривал с отцом, и почему не мог написать сам простейшее сочинение?

Переписанное сочинение он сдавать не стал – попросил, чтобы дали еще два дня, не успел подготовиться. Учитель пожал плечами, но возражать не стал – гимназист Альберг учился отлично, если что-то не успел, то уж всяко не по причине лени.

После уроков Володя пошел встречать Нину.

Из ворот гимназии выходил Арсений Васильевич. Увидев Володю, он рассеянно поздоровался и пошел дальше. Володя догнал его:

– Арсений Васильевич, извините меня, что я вчера так…

Смирнов остановился:

– Да, некрасиво.

– Нина сердится?

– Конечно.

– Она мне вчера сочинение принесла. Я сам не знаю, что вчера был за день. Я не могу объяснить…

– И не надо уже. С Ниной, наверное, помиритесь, а ты уж на будущее старайся как-то сдерживаться, Володя. Мы ведь в твоих настроениях не виноваты, так?

– Так. Простите меня!

– Хорошо, забыли. Ну, я забыл, а Нина сама тебе все скажет.

– Что вам в гимназии сказали?

– Да что в таких случаях говорят, то и сказали, наверное. Я, сказать по правде, не больно слушал.

– У меня папу пока ни разу не вызывали.

– Я тоже пока не бывал. Вот – с почином…

– Вы совсем не сердитесь?