– Я… я теперь читаю Тургенева. Вы читали?

– Да…

– Про Муму? – насмешливо спросила Эля.

– Про Муму тоже, – отозвался Володя, – и «Записки охотника» – помнишь, Эля, папа нам вслух читал?

– Помню. Но ты же теперь другие книги любишь?

Володя не обратил внимания на ее слова. Лиза, улыбаясь, заговорила о том, что маленькой очень любила сказки Пушкина, и теперь тоже читает его стихи – родители подарили ей полное собрание сочинений, и это такой ценный, прекрасный подарок…

– Я теперь читаю «Каменного гостя». Если вы не читали, Володя – прочтите! Вам понравится.

Володя запомнил – «Каменный гость». Про что это? Обязательно надо прочитать.

Лиза легко поднялась:

– Мне, наверное, пора. Мне было очень приятно с вами познакомиться, Володя! Эля, увидимся завтра.

Брат и сестра проводили Лизу до дверей.

– Ты с ней учишься вместе?

– Да. А она тебе понравилась? Скажи, понравилась?

Володя кивнул:

– Да. Хорошая.

– А как же Нина? – протянула Эля.

– Что – Нина?

– Ты же уже в Лизу влюбился?

Володя озадаченно посмотрел на сестру:

– Влюбился?

И пошел к себе.

Книжку он скоро дочитал и вернул Нине. Та уже читала другую – с очень похожей девочкой на обложке. Володя взял, перелистал. Нина внимательно следила за ним.

– Про что эта книжка? – спросил Володя.

– Про храбрую девочку. Хочешь почитать?

Володя с ужасом представил, как он снова приносит домой глупую девчачью книгу. Нина с интересом наблюдала на ним, потом рассмеялась:

– Володя, у тебя все на лице написано… как, очень страдал, когда ту книжку читал?

Володя засмеялся в ответ:

– Не очень. Я думал, куда хуже.

Нина взяла книжку в руки:

– Тебе они глупыми кажутся?

Володя задумался:

– Не знаю. Я тоже приключения люблю, но другие. А это, наверное, скорее для девочек. Хотя Эля такие книги тоже не любит…

– А я люблю, – весело сказала Нина, – я вообще всякие книги люблю. И фильмы. Как ты думаешь, будет когда-нибудь фильма – как в книгах Чарской?

– Будет, наверное.

– Мне бы так посмотреть хотелось. А ты что читаешь?

– «Каменного гостя». Это Пушкин.

– Интересно?

Володя задумался. Как ей сказать?

– Тут нельзя так говорить, – наконец заговорил он, – интересно ли… это… нет, я не объясню. Я вчера читал, а в окно ветки стучали… нет, не так. Нина, почитай сама?

– А там трудно?

– Не знаю. Пожалуйста, почитай.

– Ну хорошо, – неохотно согласилась Нина, – вообще-то мне другую книжку тут дали почитать. Ну ладно.

– А у тебя есть?

– Да, у нас полное собрание… вот, на полке.

Она вытащила книгу, пролистала:

– О, господи! Как длинно-то.

– Нина! – возмутился Володя.

– Молчу, молчу… прочитаю. Сегодня же сяду и прочитаю. Или не сегодня, мне сегодня сочинение писать, и еще я хотела обед сама готовить, потому что…

Володя улыбнулся:

– Нина. Прочитай.

– Да хорошо!

Нина мучила Пушкина три недели – то у нее находились дела, то ей давали другую книжку, и, представляешь, Володя? Дали только на два дня, надо прочитать, то вчера разболелась голова. Володя терпеливо напоминал, настаивал, потом разозлился:

– Да не хочешь – не читай! Что я тебя уговариваю?

Нина присмирела и книжку дочитала.

Вечером она встретила Володю ликующим криком:

– Дочитала, дочитала! Могу пересказать, если не веришь.

Володя сел к столу:

– Слушай, если дочитала. Поговори со мной?

– Давай!

– Посмотри, что я сделал.

И он вытащил из кармана маленький рулончик бумаги. Нина протянула руку:

– Что это?

– Это фильма. Я все придумал, и как подсветку сделать, и как прокручивать. С папой говорил, он мне помог немного.

– Настоящую фильму будем смотреть? Когда?

– Я еще не закончил. Я только пока пятнадцать кадров нарисовал, а будет – я посчитал – двадцать восемь.

– А что за фильма?

– Это «Каменный гость».

Увидев выражение ее лица, Володя невольно засмеялся. Нина нахмурилась, потом тоже засмеялась:

– Никуда мне от этого гостя не деться… Ну, что делать! Буду мучиться. Володя, а когда готово будет?

– Я стараюсь, каждый вечер рисую, только времени на все не хватает. Уроков много.

– Что тебе уроки? Ты умный.

Володя смущенно махнул рукой:

– Так и что? Папа говорит – ты умный, способный, с тебя и спрос больше. Мне кажется, если я отметку плохую получу – он меня из дома выгонит.

– Да никуда он тебя не выгонит! – возмутилась Нина, – он тебя обожает.

Володя растерянно посмотрел на нее:

– Обожает? Папа – меня?

– Конечно! А ты что, не знаешь?

– Да нет, я знаю, что он меня любит… но ты так сказала – обожает!

– Конечно! Ты разве не видишь – как он на тебя смотрит, как он тобой гордится? Да ну тебя, Володька! Смотришь – и не видишь. Ладно, все. Давай дальше про своего гостя говори, а то мне еще уроки делать. Задачу задали – на движение. Вот уж глупость! За сколько кто куда дойдет? Как это можно сосчитать? А если я вот скорость высчитаю, пойду, а тут нога подвернулась или ты на дороге с своими разговорами? И встану, и буду стоять – про фильму слушать или про Пушкина! И зачем тогда считала, скажи на милость?

– Хочешь, я тебе задачу объясню?

– Хочу. Только попроще и не с самого начала математики.

– Ну так если ты и начала не очень хорошо понимаешь?

Нина достала учебник:

– Говорю тебе – покороче. Мне папа книжку купил, еще читать надо.

– Чарскую?

– Чарскую!

Задачу решали сравнительно недолго – около часа. Володя так устал от объяснений, что даже не стал пить чай:

– Нина, ты меня уморила. Я домой пойду.

– И иди, – проворчала Нина, – делай свою фильму!

Володя улыбнулся и вышел.

Почему она совсем ничего не понимает в математике? Что тут сложного? Вот сегодня – даже нарисовал все, начертил, все сам написал, да там и понимать-то нечего – скорость, время… Арсений Васильевич, правда, тоже в математике не понимает:

– Вот у тебя пример – триста шестьдесят пять умножить на сто двадцать пять. И ты пишешь – одну цифру под другой. Это что ты такое делаешь и зачем?

– Ну как? Вот сосчитать если надо? Если вы каждый день в году продаете по сто двадцать пять конфет, то сколько продадите в год?

– Сорок пять тысяч шестьсот двадцать пять, если год обычный, – ответил лавочник, – а високосный – так тогда сорок пять тысяч семьсот пятьдесят. А зачем цифры так писать?

Володя растерялся:

– Вы что, умножили? В уме?

– Не знаю, – растерялся в ответ Арсений Васильевич, – в смысле – умножил? Не знаю. А что, умножать надо было? Я так вижу себе, что если в день я сто двадцать пять конфет продам, так оно же понятно, сколько в год-то будет?

Как Володя не бился – так и не понял, каким образом Арсений Васильевич делает свои вычисления. Арсений Васильевич в свою очередь не понял, зачем писать два числа в столбик и что-то куда-то переносить:

– Володенька, я вот с этой твоей математикой всю жизнь не в ладах. Вроде было что-то такое в училище, что как-то мы умножали… Или не умножали, не помню я уже.

Отец был уже дома и не в духе:

– Ты где болтаешься? Уроки приготовил?

– Нет еще. Я сейчас все сделаю.

– Сейчас! Когда сейчас? Семь вечера, а у тебя не готовы уроки? Покажи-ка мне свои тетради.

Володя нехотя достал тетрадки. Все вроде в порядке, за исключением дурацкого чистописания и русского языка – писал он криво и неловко, увлекшись, иногда делал ошибки в словах. И надо же так случиться, что первой отцу попалась именно тетрадь по письменному русскому:

– Это что? Что написано красным? «Ужасный почерк»? Это что еще такое? Ты что, не можешь букву Т правильно писать?

– Да какая разница, как правильно, папа? Почему так правильно, а у меня – нет? – не выдержал Володя, – все равно же это буква Т, не какая-то другая!

– Ты мне возражать будешь? А это что? «Незнал» – написано слитно? Болван! Неуч! Зачем ты тогда столько читаешь, если «не» пишешь слитно? И за это тебе поставили – хорошо? Да тебе надо неудовлетворительно поставить!