– И что, убьешь меня?!

– Да нет же, Машенька, нет. Я бы никогда… Ты же знаешь…

Я присела рядом, положив винтовку на пол, попыталась коснуться лба дочери, чтобы пригладить волосы.

Но Маша вывернулась, вскочила на ноги и быстро зашагала по ступенькам наверх.

– Надо идти, – вдруг сказала она. – Это – там!

Будто напрочь забыла о зараженных.

О стрельбе.

– Что там?! – не поняла я.

Но Маша не ответила.

Повернулась и исчезла во тьме.

Я посмотрела на Катю, но та лишь развела плечами.

Мы поспешили наверх.

***

Я не сразу сообразила, почему в подъезде так темно. Окна были завалены мешками и заставлены ломаной мебелью.

«Но кто это сделал и зачем?» – мелькнула мысль в голове.

И сразу пропала.

Маша на пятом этаже – встала у двери с цифрой «20».

– Здесь! – прошептала она.

– Что «здесь»?

Девочка будто впервые увидела дверь.

– Что «здесь», Маша? – снова переспросила я.

– Я… я не знаю… – ответила дочка уже совершенном другим голосом.

Насмерть перепуганным.

– Как это ты не знаешь? Ты ведь сюда бежала, а мы – за тобой! – ответила я. А сама в это время разглядывала дверь.

Серая.

Железная.

Ничем от других не отличается.

Ну, хоть кровоподтеков нет – и то хорошо!

– Значит, не знаешь, зачем мы сюда пришли?! – спросила я.

Маша кивнула.

– Тогда, может, и не стоит входить, – сказала я. – Береженого бог бережет, как говорится. Давайте спустимся ниже и поищем убежище получше. Может, даже в подвал сходим…

Я не договорила.

Скрип за спиной.

– Это что за?.. – выдохнула я.

Дверь в квартиру была открыта.

***

– М-мам, кто там? – прошептала Катя.

«Откуда мне знать?! Но надо успокоить девочек».

– Не знаю, но, если что, у меня есть ружье.

Не знаю, успокоило ли это дочек, но меня трясло.

– Я зайду, гляну, что там, а вы постоите здесь, хорошо?! Если что – даже если я буду кричать – вы сразу бегите. Меня не ждите, договорились?!

– Мам, не надо! – прошептала Катя.

«Может, она и права», – подумала я.

Но эта дверь явилась из кошмаров, которые я старалась забыть. Тогда она меня чуть не сломала. И в прямом, и в переносном смысле.

«Сейчас я должна войти!»

Уверена.

– Не бойся, солнышко! – я погладила девочку по голове и толкнула дверь.

«Боже, это скрип и мертвецов поднимет».

Звук был долгий и протяжный.

Наконец он кончился.

Тишина.

Луч фонаря высветил обычную для среднестатистического кировского обывателя обстановку: пластиковая плитка на потолке, дешевые обои в цветочек, воняющий резиной и кошачьей мочой линолеум.

– Ч-черт! – ругнулась я.

Луч уперся в зеркало.

А ведь я чуть не выстрелила!

Остановилась, разглядывая, в какого уродца превратилась.

Темные мешки под глазами.

Лицо в запекшейся крови. И моей и не моей.

Волосы слиплись.

Только глаза блестели. И то – по-волчьи.

«Ну, привет, звереныш!» – подумала я.

Но улыбка тут же исчезла.

В соседней комнате скрипнул пол.

***

«Мне страшно», – «сказала» Катя.

«Мне тоже», – «ответила» Маша.

«Неправда. Тебе нисколечко не страшно, потому что ты… ты…» -

Катя не знала, как продолжить. Поэтому тихонько заплакала.

Маша обняла сестру, похлопала по спине:

«Я, правда, не знаю…»

«Тогда как… как мы сюда пришли? Зачем?»

Маша вздохнула:

«Я не знаю…»

«Правда-правда? Ты ведь не дуришь меня?»

«Нет, конечно, дурында ты эдакая. Мы же сестры, и мы должны друг другу помогать. И – доверять!» – «сказала» Маша.

Опять как взрослая.

Она никогда так раньше не говорила.

Никогда!

Но больше Машу испугало другое – она поняла, что не слышит одного очень-очень важного звука.

Стука сердца сестры.

***

Я прислушалась.

Звук больше не повторялся.

«А что если там зараженный?»

«Тогда просто выстрели в него – и дело с концом. У тебя же ружье!»

«Так себе аргумент».

Предохранитель снят.

Вроде должно стрелять.

«Вроде, но будет ли? Я же не пробовала».

Межкомнатная дверь.

Со стеклом.

Только через него все равно ничего не видно – с обратной стороны зеркальная пленка.

Придется рискнуть.

Я перекрестилась и толкнула дверь.

Никто не выскочил из-за угла и не кинулся на меня, пытаясь разорвать зубами шею.

Но это еще ничего не значит – вдруг монстр затаился. Стоит себе тихонько за дверью, ждет, когда я войду, чтобы напасть.

Вдохнула-выдохнула, собираясь с духом.

Но раздался голос.

Спокойный, но надтреснутый.

– Может, уже зайдешь?! Сколько можно ошиваться на пороге?

Палец на спусковом крючке напрягся.

Сердце бешено ухало в груди.

– Да знаю я, что ты там. Давно уж тут сижу, жду тебя. А ты и не торопишься…

«Ждет?! Он меня ждет?! Кто это вообще?»

Любопытство пересилило, поэтому я выскочила из-за угла.

Нацелила винтовку на мужчину.

Широкополая шляпа.

Блестящие в темноте глаза.

Нога на ногу.

Угловатые скулы прожевывали каждое слово:

– Ну, здравствуй, Анна. Вот и свиделись, как видишь!

– Ты?!

– Я надеялся немного на другой прием, конечно. Типа «Привет, папочка, как же я рада тебя видеть!». Что-нибудь в этом роде.

– Ты нас бросил. – Отрезала я.

– Все еще помнишь?!

– Разве такое забудешь?! – я опустила ружье.

Мне нужно было отдышаться.

Стены заплясали перед глазами.

Захотелось сесть.

– Что, плохо?! – спросил мужчина, которого я не видела уже больше двух десятков лет.

– Все в порядке, – ответила я.

Сам же оперлась о стену.

Подняла руку, чтобы хрен-с-горы не смел даже дергаться, пока я не приду в себя.

Но мужчина и не думал вставать:

– Значит, не рада?

– Ты нас бросил, – повторила я.

– Так вышло, – ответил мужчина, которого я когда-то считала отцом.

Сейчас же он был призраком, явившимся из прошлого .

Не более того.

– Как ты меня?..

– Что? Нашел? – спросил мужчина.

Я сглотнула и кивнула одновременно.

– Ты знаешь, это – надолго. А у меня сейчас не так-то много времени. Мне надо, чтобы ты прямо сейчас пошла со мной.

– Куда?

– В одно надежное место.

Мужчина вдруг встал, поправил шляпу на голове. И только сейчас я увидела, что у него еще и кобура на поясе – длинная, будто для револьвера.

Сраный ковбой.

Он всегда любил фильмы про Дикий Запад. Даже когда бухал и засыпал под телик. Наверное, во сне воображал себя мачо, который несется через прерии, по пути убивает индейцев и трахает симпатичных фермерш.

– Я никуда с тобой не пойду.

– Ты не понимаешь. Тебе тоже надо туда, – настаивал «призрак».

– Никуда мне не надо.

– Знаю, что надо. Потому что только там ты сможешь защитить своих дочерей. Или может, мне лучше называть их внучками?

«Боже, девочки!» – я будто только сейчас вспомнила, что дочери остались в коридоре.

– Не смей их трогать, слышишь?!

– Трогать?! Да я и не собирался их трогать. Я вообще-то надеялся, что вы пойдете со мной по собственной воле.

– Никуда я с тобой не пойду!

Подняла ружье, нацелила на мужчину.

– Ну-ну, не нервничай, – папашка смягчил тон. – Только там, куда мы отправимся, вы сможете спрятаться от ада, творящегося на улицах.

С улицы как раз доносились крики и стрельба.

– Мы уж лучше сами… – ответила я.

– Просто позволь мне вам помочь! – Мужчина сделал шаг.

– Стой. Мать твою. Где. Стоишь! – я нацелила ружье в лоб мужчине.

Тот лишь улыбнулся:

– И что ты сделаешь, застрелишь отца?

– Если потребуется… – процедила я.

Перед глазами встала картина вечера, когда отец ушел.

Вот он, взяв ключи от машины, стоит в коридоре. Мама спрашивает, куда он направляется. Тот отвечает, что «выиграл в лотерею» и «надо срочно обналичить». Мать спрашивает, где он это будет делать в такой час – на часах уже почти десять вечера. Отец отвечает, что «знает места». На прощанье он поворачивается ко мне и произносит: «Еще свидимся»