Марина с удивлением посмотрела на многоэтажки, которые выросли на месте барачного поселка. Вспомнилось ей, как однажды, давным-давно, когда она была только начинающим следователем, её направили на «семейный», сюда, в один из бараков. Перед этим для усмирения «буяна» была направлена группа Патрульно-постовой службы. Это та самая тогда ещё милиция, которая смотрит на порядком на улице. Простому гражданину и в голову не придет, сколько они видят, и как, порой, рискуют своими жизнями. Они не следователи и не опера, и зарплата у них была значительно ниже «милицейской элиты». Поэтому и набраны из вчерашних солдатиков, которые в условиях массовой безработицы найти себе применение на гражданке не смогли. Главный бонус в этой неблагодарной службе топать по улице и в холод и в жару, под дождем и снегом, что платили зарплату, пусть небольшими, но деньгами, а не рельсами, шпалами или ваннами [В 90ые годы многие предприятия расплачивались с работниками вместо денег нереализованной продукцией: кто что выпускал.]. Прибыв на место Марина увидела две лопаты, рыдающего мужика, бабу с лицом цвета свеклы. Одновременно прибыла бригада скорой помощи. А также… рослую девушку в форме ППС и небольшого щуплого паренька.

– Значит-с так, дежурный нас направил сюда, когда мы уже сдали смену. Другая группа занята на других разборках. Никто не сказал, что мужик за бабой с ружьем бегал. Мы оружие сдать успели. Вот, лопатами пришлось от пуль отбиваться… – улыбнулась. Это она сегодня спасла жизнь и бабе, и коллеге да и себе. Каратистка. Не она бы, труп один был бы точно, а может и весь патронаж выпустил бы мужик. Только… это её работа. Никто за это не то что медаль на шею не повесит, даже премии не выпишет. Так, рутина, как будто каждый день лопатами от пуль отмахиваются.

Задача Марины как следователя была правильно ружье изъять… Оружие и наркота: два проблемных состава. Главное: правильно изъять, вернее, протокол составить. Сколько дел валилось только потому-то или подписи не хватает, или понятые не видели, или отпечатки смазанные… А какие понятые, если существовала реальная угроза для жизни посторонних? Наш законодатель того времени вообще приколист. То есть, вы на улице встречаете случайного человека и говорите: «Сейчас мы пойдем на изъятие наркоты или оружия. Вы должны быть рядом, чтобы все видеть. Имейте в виду, что подозреваемый просто так сдаваться не будет, но мы будем искать, а вы должны все видеть…» Бред да и только. В общем, приложились лопатой к мужику, тот и отлетел, ружье выронил. Трогать ружье нельзя, чтобы отпечатки не уничтожить. Приходилось мужика отдельно охранять, ружье отдельно.

Вообще-то, Марина не любила «семейные». К счастью, они ей доставались редко, ну уж совсем когда муж жену так приголубит, что ту в больнице с того света вытаскивают. И вот ведь что, никак не могла понять Марина, почему бабы такие дуры. Ну по другому не скажешь. Благоверный на Х.. таскает, об стенку головой бьет, а она сегодня в милицию звонит, а завтра мужа вытащить пытается. Да ещё детьми закрывается. Дура, одно слово. Не о детях думает, а вообще не понять о чем. Дети-то как раз и страдают.

А та, ППС-ница, Ольгой её звали, ничего, красивая была. Рослая. Мужики на неё смотрели, а подойти боялись. Они, Марина и Ольга, подружились потом. Чай в дежурные смены иногда пили, когда позволяло время. Помнит Марина, как однажды услышала плач в дежурной части. Мужик рыдал, так громко. Подходит, спрашивает, что случилось. А мужик, очередной семейный дебошир, от обиды рыдал. Он частый гость местного КПЗ был. Жена сегодня сдает, завтра забирает. В общем, обычная дура, по другому не скажешь. Ну в этот раз красавицу Ольгу и послали, её смена была. Увидел, что девушка перед ним, ну и послал её, как жену посылал, да ещё и табуретом замахнулся. Не знал же, что каратистка. Ну она ему и ответила. Да так, что он вместе с табуретом в обнимку в угол отлетел. Вот сидит он в камере и рыдает:

– Ладно бы мужик, а то ведь баба. Понимаете, баба! – А народ в КПЗ, такая же алкашня, как и он сам, ржут над ним.

Из воспоминаний звонок вывел. Герыч звонил.

Два амбала подошли к Герычу, взяли под руки, молча кивнули. Понял, дергаться бесполезно. Посадили в машину. Привезли на его же дачу. Сердце сжалось от страха. Кто сказал, что бояться стыдно? Стыдно показывать страх, а бояться не стыдно, это нормально, это инстинкт самосохранения.

– Ну что, Герыч, топи баньку. – говорит один. А второй из багажника достает сумку, а оттуда: – Смотри, какой тебе подарок Колчак приготовил. – и разворачивает длинную пышную юбку.

– Вы… чего… это? – дыхание сбилось. Страшно, очень страшно. Что собираются делать.

– Ну как чего: на выбор. Хочешь, евнухом станешь, хочешь, девочкой, ну или просто по яйцам пройдемся. В любом случае, в штаны не влезешь. Ну так как? Что выбираешь? – подходят. –Иди, топи баньку…– пауза. Наблюдают. – Или говори, что за подружка, у которой Марина остановилась.

Умереть, прямо сейчас, чтобы не знать, что над телом твоим глумятся. Герыч наверно поседел тут же. Лицо точно состарилось. Жить хотелось, и не сойти с ума. Что выживет, не сомневался. А вот что выдержит боль, не съедет с катушек… Достал телефон, набрал номер:

– Прости меня, Марина…

Глава 6

– Прости меня, Марина…– повторил Герыч. Голос дрожал. Он слушал тишину. Самому было противно от предательства, но очень хотелось жить. Он понимал, что прийти Марине на встречу Коровкину – идеальный вариант для всех. Он не беспредельщик. Тем более, что сейчас слишком много людей знало о том, что он её ищет. Значит она не рискует ни чем. Ну или почти ни чем.

–Герман, ты в порядке? – вдруг раздался её обеспокоенный голос. – Ты не один? Рядом сам или шестерки?

– Второе, – с трудом выдавил из себя Герыч. Во рту от страха пересохло.

– Сделай громкую связь. Я хочу с ними поговорить. Не боись, Герыч, хуже тебе точно не будет. .. Сделал? – Тон Марины тут же поменялся. – Слушайте, товарищи потомки! Герыча отпустите, а своему шефу передайте, что если хочет общаться со мной, так пусть и общается напрямую, без посредников… Пока я в зоне доступа. А адвоката не калечьте. Он ещё пригодится многоуважаемому Василию Петровичу, когда тот за решётку за преследование пойдет. А статья тяжкая, на пожизненное тянет… – Герыч слушал этот бред, и его взгляд упирался в братков, у которых лица вытягивались все больше и больше. – А сейчас, ребятки, пылинки с адвоката стряхнули, кругом и шагом марш. Вопросы есть?

Они переглянулись. Потом один взял телефон из рук Герыча:

– Марина Вячеславовна, Василий Петрович просит Вас к нему приехать.

– Ну это, конечно, замечательно, только когда, куда и во сколько мне не говорили. Давайте так, сейчас перешлете мой номер Коровкину, и если он успеет связаться со мной в течение пяти минут, будем считать, что ему повезло. Ну а если не успеет, я буду вне доступа. И Герыча бесполезно будет пытать. Он все равно не найдет… Время пошло, ребятки…

Марина отключилась.

Коровкин сидел на совещании, когда увидел сообщение с пометкой «срочно». Но отлучится никак не было возможности. Быстро глянул, что переслали ему контакт Марины. Что ещё было написано, не успел прочитать. Теперь мысли убежали далеко из этого кабинета, туда, за сопки, в то время, когда ему было… В общем, больше 45 лет назад. Ему было пятнадцать и все ещё можно было исправить. Наверно можно было, но кто мог тогда сказать это колючему подростку. Но ведь тогда он ещё и представить не мог, что однажды встретит Марину. И… ну сложись его судьба по-другому, так разве встретил бы он её?

Совещание закончил на автомате. Потом пришлось ещё пару сотрудников послушать. А сам думал лишь о том, скорей бы все ушли. Наконец остался один. Не спеша, как бы боясь спугнуть мгновение или обмануться в ожиданиях, наконец разблокировал экран. Прочитал сообщение, посмотрел на часы. Прошло почти два часа. Набрал телефон, но механический голос сообщил, что абонент находится вне зоны обслуживания. Запустил руки в волосы, пытаясь успокоиться. Опять ускользнула.