- В Дальнем, мой старший брат живет. Жена у него сейчас в больнице. Я переехала пока к нему, помогаю с малой, и вообще...

  - А с женой что? - не желая прекращать беседу, спрашиваю я.

  - Вздумала рожать, да кругом все стало тоскливо, она передумала. Сделала поздний аборт, получила осложнения. Ничего, поправится.

  - Пожелаем ей это! Погоди, так ты что, продукты от больной оторвала? - возмущаюсь я.

  - Нет, нет! - Валентина отрицательно машет рукой и задает вопрос, - тебе талоны положены?

  - Да. Но я никак не выясню, где их получить. К тому же, чтобы отоварится, очередь занимают с шести утра, и стоят в ней по несколько часов. Я в это время на работе, а кроме меня, в магазин сходить некому. - Я с сожалением развожу руками.

  - Нашла я, где твои продуктовые талоны! У заведующей общежитием! Она так наваривается! Если люди не берут, продает. Они ужас, как ценятся! Ничего, я ей показала 'правду-матку'! - с бахвальством говорит Валя.

  - Ты молодец! Что заведующая сказала в оправдание?

  - А то, что ты не подходишь в назначенные ею часы, а она за тобой бегать не будет. Ей некогда!

  - Да чем же она таким занимается? - от скуки зевнув, спрашиваю я.

  - Эта крыса... махинации.., - начинает рассказывать Валя.

   Но до меня доходят лишь отдельные слова: я придремываю. Перед внутренним взором мелькают люди, события, и мои мысли меняют направление, подобно маятнику, от плохого, к хорошему.

   Валентина звякает грязной посудой. Вздрогнув, я открываю глаза. Чувство признательности за то, что она накормила меня, уже прошло. Как же мне от нее избавиться?

  - Валя, я не знаю, ну, почему тебе, непонятно?

   Валентина опускает лицо вниз и перебирает пальчиками симпатичные бусы из янтаря, которые одела, видимо, для того, чтобы понравится мне. Чувствуя в душе нарастающую неловкость, я продолжаю говорить:

  - Валя, и брат твой! Что он подумает?

  - Он все знает! - отвечает Валентина запальчиво, покраснев.

  - Возможно, ты ему что-то сказала, - соглашаюсь я, - Но у нас нет ничего общего! Ты сама, как представляешь наше 'счастливое' будущее? К тому же мне грозят крупные неприятности с земляками, которые сводят счеты...

  - Я знаю! - перебивает меня Валентина.

  - ...?! - я смотрю на нее в немом изумлении.

   Теперь Валя смущается гораздо сильнее, чем при рассказе о своих исчезновениях. Однако все - таки отвечает, бледнея и заикаясь:

  - И-извини, я не сказала. З-заведующая, как отдала талоны, стала говорить по телефону. А повесила трубку, начала со мной ругаться: звонят всякие черные, будь они неладны, о твоем Россланове вопросы задают! И-извини, я не хотела тебя огорчать!

  - Это все? Или есть еще, что ты не хочешь рассказывать? - зло спрашиваю я.

   Валя, глядя на мое изменившееся лицо, испуганно отвечает:

  - Ничего, только это!

   Однако мне внезапно кажется, что не так она проста, эта Валя! Что-то в эту минуту есть в ней двойственное, ускользающее от моего понимания. Впрочем, думаю я, мне ни к чему сейчас думать о ней. Мои земляки люди жестокие, и надо сделать так, чтобы Валентина держалась от меня подальше.

  - Ступай к брату! - отрывисто говорю я ей.

  - Не пойду! - говорит она, сжавшись.

  - Вы, женщины, обожаете трагическую любовь! Пойми, что ты связываешь меня! Тебя что, поколотить, чтобы ты убралась?

  - Я не уйду! Ты без меня не справишься! Я тебе пригожусь! Я люблю тебя и готова на все! - решительно заявляет она.

   Фантазерка сопливая! Я, не слушая отчаянных возражений, выталкиваю Валентину в коридор, вслед за ней выбрасываю ее потертую шубу и закрываю дверь. Валя падает на пол и всхлипывает возле порога: