Я мысленно возмущаюсь - это она мне? Кто из нас на самом деле ерзает? Не ее ли багаж является причиной того, что нам неудобно сидеть? Я собираюсь выразить свое возмущение, поворачиваюсь к ней, и... девушка, глядя на меня, недовольно произносит:
- А - а, это снова вы? Почему вы всегда так странно смотрите?
- Вы мне нравитесь. Я приезжий, и до сих пор таких красивых девушек здесь не встречал. Вы для меня - прекрасный цветок в стране снега и мороза. - Отвечаю я.
Девушка краснеет и недовольно поджимает губы: пассажиры с любопытством наблюдают за нами. Мне становится неловко, я отворачиваюсь и опять смотрю в окно.
Когда в автобусе интерес к нам пропадает, я тихо предлагаю ей:
- Давайте часть вашей поклажи, нам обоим будет удобнее.
После некоторого сомнения девушка откликается на мою просьбу. Сидеть становится действительно лучше. Остаток пути я молчу: боюсь, что в разговоре выберу неверный тон, и дальнейшие отношения будут невозможны. Когда на конечной остановке я с отчаянием думаю, что мы сейчас расстанемся, она вдруг спрашивает у меня:
- Вы торопитесь?
- О нет, нет, что вы! - к сожалению, излишне горячо восклицаю я. Ничего не могу с собой поделать, волнуюсь!
- Поможете сумки до дому донести? Мне ещё надо в магазин зайти, кое-что купить. А тащить, уже рук нет! - она просит таким голосом, будто только что, ради меня, изменила свои правила.
- Разумеется! - отвечаю я осторожно, боясь спугнуть удачу. Она просит меня о том, о чем я мечтать не смею! Я иду за ней, как, вероятно, в средние века ходили рыцари за прекрасными дамами, и, похоже, со стороны выгляжу полным болваном.
В магазине мы стоим в очереди к таинственному окошечку, через которое люди получают некие свертки, завернутые в плотную бумагу и хорошо перевязанные бечевкой. Между нашей очередью и той, что ждет хлеба, идет постоянная перебранка, иногда доходящая чуть ли не до драки. Я сообщаю девушке несколько идей, появившихся у меня в связи с экономической ситуацией в стране, и у нас на эту тему завязывается оживленный разговор. Затем я рассказываю подходящую смешную историю и пару анекдотов.
В результате, когда мы покидаем магазин, и направляемся к многоэтажке, где она живет, между нами имеют место вполне теплые, почти дружеские отношения. Воспользовавшись этим, я сообщаю подробности о себе: холостяк, тружусь в связи, ну, и так далее. В ответ я узнаю, что она все про меня знает, работа у нее такая. Представляется Евгенией, одиноко живущей в доставшейся по наследству квартире.
На лестничной площадке перед лифтом я думаю, что, пожалуй, достаточно, не стоит тащиться до ее двери. Это будет навязчиво, может испортить все, чего я успел добиться. Девушка вызывает лифт, я возвращаю ей сумки, но не ухожу, стою, глядя на нее. Вот так, без надежды на продолжение знакомства, трудно расстаться. Створки лифта открываются, сердце мое наполняется печалью, и тут Евгения неожиданно спрашивает меня:
- Что вы делаете вечером?
- Еще точно не знаю. Наверное, буду лежать на кровати и думать, как мне с вами встретится.
- Ха-ха, шутка понравились! У меня к вам такое предложение: в моей квартире сегодня небольшая вечеринка, и я ... приглашаю вас к себе. У нас мальчиков не хватает! - неуверенно улыбнувшись, Евгения заходит в лифт, и створки скрывают ее лицо.
- Ах! ах! - довольный, я подпрыгиваю на месте и смеюсь.
Однако по возвращении в общежитие настроение у меня портится: дверь в мою комнату не заперта, открывается от легкого толчка. Я осторожно заглядываю, кто у меня. Ну конечно, Валя! Сидит за столом, неумело курит. Очень интересно, где она взяла сигареты с фильтром?
Я вхожу и с недовольным видом говорю:
- Возмутительно! Подобрала ключ, ходишь ко мне, как к себе домой! Издеваешься над совершенно чужим тебе мужчиной...
- А мужчина не голоден? - прервав меня, задает вопрос Валя и легким движением поднимает со стола чистое полотенце. Слезы умиления появляются на глазах: я вижу гречневую кашу с яичницей, и набрасываюсь на еду, не снимая куртки. Валентина напрасно сидит молча. Если попросит, женюсь немедленно!
Грушевый чай с настоящими конфетами мы пьем медленно, так, что это уже похоже не на чаепитие, а на особый ритуал. После третьего стакана, устав от тишины, я спрашиваю:
- Валя, а куда ты все время исчезаешь и откуда появляешься? Ты ведь ты не в поселке живешь, а в райцентре?
От такого простого вопроса Валентина неожиданно напрягается так, что мне становится неудобно, что я его задал. Она отвечает, избегая смотреть на меня:
