- Да вы что! Почему завтра? - спросил я, растерянно глядя на женщину.
- Потому что съемочный процесс затянулся. Наш костюмер, пока ждал, сильно замерз. А он у нас, мужчина слабенький. Почувствовал себя плохо, и ушел греться. Теперь искать, кому какие вещи принадлежат, некому. Да и, незачем! Вечером вам опять играть, в сцене на "вокзале". А ночью участвовать в сьемках "бала немецких офицеров". Есть ли смысл, переодеваться? Зря только время потратите!
- Какой еще вокзал? Какой бал? - возмутился я, - ничего об этом не знаю! Я вообще попал на съемочную площадку случайно, работаю совсем в другой сфере!
- А перед тем как подписать договор, вы его внимательно читали? - с ехидной ноткой поинтересовалась женщина, - в нем речь шла о трех эпизодах с вашим участием!
- Да когда было читать, меня на площадку вели с такой скоростью, что пришлось пуговицы шинели застегивать на ходу! А теперь выясняется, что вы обманули меня! Под смешным предлогом не отдаете мою одежду, и принуждаете играть в еще двух эпизодах. Шантажируете тем, что я могу стать вашим денежным должником. Ну, правда, бред какой-то! И зачем я с вами связался? Будто мне своих проблем не хватает! - возмутился я.
- Не расстраивайтесь, товарищ, это массовке мало платят! А за такое талантливое перевоплощение в офицера и мистика Александра Гросса, вам положен приличный гонорар. Его хватит, в случае чего, оплатить немецкую форму. Но это все мелочи по сравнению с тем, что вас ожидает известность. Да за такую роль, как у вас, артисты перегрызают горло коллегам по цеху! А вы получили ее, можно сказать, на блюдечке с золотой каемочкой. Так что, радуйтесь удаче, а не устраивайте здесь цирк с попреками! - горячо произнесла гример, отчаянно моргая от дыма собственной папиросы, загнутой в стиле "а-ля комиссар".
Женщина меня рассмешила, и к тому же с таким пиететом говорила о моем таланте, что я смягчился:
- Хорошо, возможно, я приму участие в других эпизодах. Однако до вечера еще далеко. А пока, что вы мне предлагаете? Ходить по поселку "немцем"? Но так выделятся, я терпеть не могу!
- Да ладно вам! Сегодня в вашу сторону никто даже не посмотрит! Тут все стали артистами кино, и ходят не в своей одежде! Настоящий паноптикум, сами увидите! - с располагающей улыбкой возразила женщина. Она лихо затушила папиросу о каблук, по-свойски похлопала меня по плечу, и, сказав: "какой же ты в форме душка!", ушла.
Она явно не учла, что немецкая форма с погонами капитана и знаками СС стоит гораздо дороже, чем весь мой современный гардероб. Я могу подарить свои вещи киногруппе, а форму оставить на память. В служебной машине есть "арктические" комбинезоны, позволяющие работать на вышках в любую погоду. Буду мерзнуть, одену.
Что же касается участия в вечерних съемках, то это зависело не от моего желания, а от Насти. Мы можем сейчас, так и не встретиться. Разумеется, она сама назначила мне свидание, но ведь прежде ее загруженность часто мешала нам. И теперь могло случиться также. Тогда, чтобы увидеть ее, я обязательно приду на сьемку. По сценарию, у Насти вечером будет роль.
Я посмотрел туда, где, как я думал, всё еще стоят режиссер и артисты. Но никого не увидел. Я предположил, что они ушли в дальнюю палатку, от которой стелился характерный дым, и пахло шашлыками. К сожалению, я не мог присоединиться к их трапезе: рабочие собирали кинематографическое оборудование. Повсюду лежали сматываемые на катушки провода, и охрана внимательно следила, чтобы посторонние не ходили по ним.
Я решил уйти в тепло торгового центра. Ведь кроме как через него, другого пути отсюда не было. Бульдозер насыпал по краям автостоянки высокие сугробы, от чего пешеходы лишились возможности обойти здание.
Когда Настя пойдет в общежитие, у меня будет возможность (стоя поодаль, в толпе покупателей торгового центра), смотреть на нее. Разумеется, это уже походило на одержимость. Но мне хотелось видеть Настю, каждая секунда без нее казалась пыткой.
Кроме того, я хотел переговорить с Олегом. А для этого торговый центр подходил лучше всего. Я не желал беседовать с ним в нашей комнате, где Чибис мог легко "прочитать" меня, и не пустить к Насте. К примеру, позвонить к сестрам и устроить длинное семейное совещание "ни о чём", но с моим обязательным присутствием.
А чтобы этого не произошло, мне следовало "отловить" Чибиса возле аптеки, куда он собирался зайти за оставшимся в ампуле лекарством. Тогда наш разговор состоится "на бегу". Олег будет рассеян, и занят своими мыслями.
Я беспокоился о работе. В молодости, соперничая за Настино внимание, мы отделяли любовный интерес от жизненной необходимости. Поэтому у меня возникла надежда, что мы и теперь договоримся. Пусть и "скрипя зубами", но создадим видимость производственной деятельности, чтобы избежать нареканий от начальства.
О возвращении в Москву я уже не помышлял. Но не потому, что перестал желать добра Татьяне. Я хорошо понимал, что Олег никуда не поедет. Он будет хвататься за любую возможность, которая позволит ему неотступно "виться" возле Насти.
Я же был согласен продолжить отношения в Москве, в более подходящей обстановке. Ведь в прошлом я уступил Олегу, ушёл в "тень", и только выиграл от этого. Настя предпочла меня.
Неожиданно я почувствовал укол ревности. Перед моим внутренним взором появилась картина, как Олег в палатке обхаживает Настю. С пошлой улыбкой уговаривает ее скушать "еще один кусочек" жареного мяса, и наливает шампанского.
Я сгорбился, и, чувствуя себя несчастным, пошел к торговому центру, громко ругая боковой ветер. Он пронизывал шинель насквозь, и так трепал фуражку, что мне приходилось придерживать ее рукой.
ГЛАВА 73.
В кафе я уселся там, где уже сидел. Однако вскоре сообразил, что за угловым столиком гораздо удобнее. Там, сквозь широкие окна, автомобильная стоянка просматривалась полностью, чего нельзя было сказать о моем месте.
Но столик был занят Ксений Жарковой, широкие плечи которой, дополнительно суживали угол обзора. Я решил подсесть к журналистке, чтобы лучше видеть происходящее вне здания. А заодно, и познакомиться с девушкой. Я надеялся повторно услышать, о чем она спрашивала помрежа, и понять, может ли это быть правдой.
