Пока старик начитывал молитвы, матушка потянулась к коробку, чтобы достать оттуда рыбу. Когда она заглянула внутрь, то воскликнула в удивлении. Малик соскочил с лежанки и подбежал к матери, а там обступили корзину и вождь со служителем. В коробе каждая рыбина была как на подбор – длиной по локоть взрослого мужчины. Даже одну такую форельку поймать уже считалось большой удачей, но здесь же весь короб был полон дивной рыбкой.

– Колдовство, демоны! – воскликнул служитель и посмотрел озлобленно на мирно спящего парня. – Он, поди, с демонами связался! Сын ваш – проклятый! Вот почему он перестал носить подаяния в храм нашему богу!

На вопли старика прибежала соседка Ахва, выпучила свои и без того чуть вытаращенные глаза и охнула, качая головой. Затем помчалась, поднимая подол платья, за мужем и детьми: те пришли и тоже стали тыкать пальцами в мирно спящего парня. Так, почти вся деревня побывала в доме матушки Нанетты и каждый успел попричитать по поводу юноши. Кто-то уверял, что Уильям связался с суккубом, кто-то требовал сжечь мальчишку, ну а одна сердобольная старая женщина предположила, что может на Уильяма просто напали вурдалаки. Так не хотелось этой старухе верить в то, что такой красивый и вежливый парень замешан в чем-то нечистом.

Как не пытались ранним утром Уильяма разбудить ни матушка, ни брат, ничего не помогало – юноша спал мертвым сном и не реагировал ни на что вне мира грез. Уильям проснулся только ближе к обеду. Он открыл глаза, привстал и охнул от боли. В доме никого не было. Складывалось ощущение, словно молодого мужчину очень долго били – руки и ноги не слушались, поясница не разгибалась, а в бедра отдавало стреляющей болью, спина горела.

Юноша коснулся измазанного лица, волос, на которых повисла засохшая грязь и посмотрел на свои набитые илом штаны, которые едва держались на худых бедрах. Шатаясь из стороны в сторону и придерживаясь за стену, Уилл взял грубый кусок ткани, которым пользовались в качестве полотенца, вторую и уже единственную рубаху, и свежие штаны, и, согнувшись практически пополам, вышел на улицу через заднюю дверь, держась за спину. Глаза ослепил яркий свет – на улице стоял полдень, весеннее солнце ласкало едва теплыми лучами, не обжигая.

Уилл, сжав зубы, чтоб не стонать при каждом шаге, пошел в сторону Белой Ниви. Вместо десяти минут путь занял практически полчаса, парень силой воли передвигал ноги, к которым, казалось, привязали по камню. К счастью, юноша никого не встретил пути, ведь именно сейчас он меньше всего хотел объясняться перед кем-либо. Он не знал, что вся деревня уже в курсе его выходки. Наконец, он ступил на каменистый берег говорливой и бурной реки, с болезненным вздохом снял с себя штаны. В этом месте он всегда купался, глубина здесь чуть выше пояса, течение не сильное и дно ровное.

Вспоминая прошлый день и истошные вопли своей тихой и обычно молчаливой Кельпи, Уилл вздрагивал и смотрел по сторонам. Он все ждал, что она либо выйдет из воды с бурным плеском, либо появится неожиданно где-то сбоку, как обычно в десяти шагах. Но Вериатель не появлялась… Парень ступил в ледяную воду и вскрикнул от боли, холодная вода обожгла исцарапанные спину и грудь.

Юноша обмыл волосы и тело в горной реке и, стуча зубами, уже захотел выходить, но услышал тихие шажки.

– Вериатель?

Нет, на берег вышла девушка с длинными темными волосами, заплетенными в косу, в голубом платьишке. Она была похожа на Кельпи фигурой – тоже маленькая, с прелестными округлостями, красивая и стройная. Но лицо ее, в отличие от непроницаемой маски демоницы, было очень живым, синие глаза вечно смеялись, и, казалось, что в их уголках пляшут озорные демонята.

Это была Линайя, та самая, с которой Уильям дружил, пока не сгорел храм и отец Лины, человек очень набожный, не посчитал это символом греха и запретил общаться своей дочери с чудаковатым сыном служителя, к которому питал какую-то особую нелюбовь.

– Вериатель? – переспросила удивленно девушка, посмотрела на голого юношу с ярко-красными отметинами от женских ногтей на спине и груди, залилась густой краской и отвернулась.

Странное ощущение нахлынуло на Уильяма. Словно кто-то омыл его глаза и стер пелену, через которую он туманным и зачарованным взглядом смотрел на этот мир. Ясными и синими глазами он взглянул удивленно на стройную темноволосую девушку и словно очнулся от очень долгого сна. Образ Кельпи в его сознании чуть потух и, освобожденный от оков и чар демоницы, на время или навсегда, молодой парень стал робко озираться по сторонам.

Покраснев, он выскочил быстро из воды, обтерся наспех полотенцем и надел свежую одежду.

– Поворачивайся, я все, – негромко, со смущением, сказал юноша.

Линайя развернулась. В руках она держала пустую корзину, где лежало пару пустых горшочков.

– Привет. Кто такая или такой Вериатель? Хотя мне кажется, что это все же женское имя, – спросила Линайя, которая подошла чуть ближе и перекинула косу на другое плечо.

– Никто… – обтирал волосы полотенцем юноша.

После купания в холодной воде ему стало чуть лучше и он теперь мог ясно смотреть на этот мир, а не сквозь пелену боли.

– Ааа, понятно. Это то самое никто, якобы протащившее тебя по камням в реке, а потом наловившее тебе полный короб рыбы длиной по локоть? – неловко рассмеялась девушка, насмешливо сверкая глазами.

– Откуда ты знаешь про это?

– Да про это вся деревня знает, а теперь уже и в Больших Вардах наверное молва пошла. Вождь Кадин рассказал ночью об этом мужу подруги моей тетушки Маргари, тот уже через пять минут поведал историю подруге тетушки, подруга, а уважаемая Амари тут же прибежала к моей тетушке Маргари, ну и пошло поехало. С утра все только и судачат о тебе да о демонах. Старый Служитель хочет провести обряд очищения и будет вечером молиться за твою душу, правда без тебя, он вот совсем недолюбливает почему-то тебя, Уилл.

– Не было никаких демонов. Упал в реку, протащило по камням, расцарапало тело.

– Ну да… А короб, полный огромной форельки? – подняла с недоверием бровь девушка.

– Клев был хороший. Ты же знаешь, что эта рыба хорошо ловится в пасмурную погоду, вчера как раз такая была. Ну и прикормки много использовал, сыпанул от души растертых опарышей, жаль Малик ушел к тому моменту.

Линайя помялась с ноги на ногу, прикусила нижнюю губу и с сомнением посмотрела на юношу с кристально честным взглядом, который разводил руками.

– Вот, смотри, даже синяк получил здоровенный, когда об камень на дне приложился, – юноша в доказательство задрал рубаху и показал огромный кровоподтек на пояснице. В этом он девушке не соврал, он действительно ударился об камень, когда Кельпи придавила его к земле.

– Ну ладно, ты меня почти убедил. Хотя царапины все же странные у тебя. В жизнь не поверю, что так спину подрать можно в реке.

– Я тоже так не думал, но вот пробовать еще раз что-то не хочется. А ты куда направляешься?

– Относила брату обед, он рыбачит чуть выше по течению, в четверти часа отсюда. Сейчас возвращаюсь.

– Надолго в деревне? Помню, ты была тут давненько, вон как выросла, – Уилл посмотрел на красивую женственную фигуру и вспомнил ту угловатую девочку пару годами ранее.

– У отца серьезные гости прибыли из Офуртгоса на всю весну и лето, так что в моей комнате теперь живет господин Ракфуррсон с его помощником. Я до осени у тетушки жить буду.

– А чего твой отец не поселил их на постоялом дворе, которым владеет?

– Ну вот так вот… Я не знаю, – развела руками Линайя.