Мальчик высыпал корзину и подтолкнул палочкой яблоки, которые не пересекли стену. Кобыла радостно заржала и стала стремительно собирать валяющиеся на земле фрукты, счастливо похрустывая.

– Кельпи, я хотел сказать тебе, что больше не смогу приходить, – помялся с ноги на ногу ребенок и печально посмотрел на лошадь.

Кельпи словно оцепенела, она нависла над последним яблоком и замерла, вслушиваясь.

– Матушка выздоровела – она возвращается в Малые Вардцы сегодня вечером. Дедушка отправился за ней, взял с собой дарены, которыми отплатит бабушке Удде за помощь. И с завтрашнего дня я, как взрослый, начну рыбачить вместе с Маликом на Белой Ниви. Так сказал дедушка… Он стал плох, постоянно кашляет и говорит, что его знобит. Бабушка тоже уже плохо справляется с нашим огородиком, глаза не видят. И теперь я должен, как кормилец, обеспечивать семью.

Кельпи медленно дожевала последнее яблоко и, повизгивая, подошла к стене, уперлась в нее красивым лбом.

– У меня просто не будет времени приходить к тебе… Чтобы дойти до Сонного озера, я трачу каждый день по часу сюда, и часу обратно. Дедушка с бабушкой и так уже не верят мне, что я просто гуляю рядышком с Белой Нивью Допытываются, где я пропадаю целыми днями. Я им о тебе ни слова сказал, честно. Но здесь я больше не появлюсь, – на глазах ребенка, которому по воле жестокой судьбы нужно было срочно вырасти и стать мужчиной, блеснули слезы.

Мальчик подошел вплотную к стене и восхищенно посмотрел на кобылу, которая замерла около стены, не шевелясь, и смотрела на него голубыми глазами с продольно-овальными зрачками.

– Ты такая красивая и грациозная… Хотела меня съесть и сейчас наверное хочешь. Но я восхищаюсь тобой, Кельпи, ты прекрасна во всех обличьях. Мне тебя будет не хватать.

Уилл осторожно сделал шаг вперед. Лошадь не шевелилась, с ее шелковистой черной гривы тихо капала вода, а копыта уперлись в землю. Мальчик сделал еще шаг, его ноги коснулись камешков. Не дыша он поднял правую руку, вытянул ее вперед и самыми кончиками пальцев потянулся к морде Кельпи.

Потом чуть одернул руку, но кобыла не шевелилась и стояла спокойно, лишь упиралась в стену лбом, чуть наклонив голову вниз. Наконец, собравшись с духом и силами, мальчик все-таки протянул руку и коснулся самыми кончиками пальцем лошадиной морды. По руке словно пробежала дрожь, раздался легкий треск, а может и не было этого странного треска, а Уиллу все почудилось. Но лошадь и дальше продолжала стоять, замерев, а юноша погладил теплую морду, осторожно, в любой момент готовый отпрыгнуть назад.

– Мне так жаль, что ты одинока, Кельпи. Я тоже чувствую себя несчастным и одним на свете, но тебе, мне кажется, куда тяжелее, ведь у тебя ни матери, ни бабушки, ни дедушки, ни брата. Хоть Малик и очень противный, он меня постоянно обижает и заставляет других мальчишек смеяться надо мной, называя зачарованным, но он все же мой брат. А ты одна, совсем одна.

Кельпи фыркнула, рука мальчика продолжала гладить ее морду, пропускать сквозь пальцы пряди ее гривы.

– Прощай, Кельпи, – ребенок нехотя убрал руку и сделал шаг назад. Пальцы странно покалывало. Он смахнул слезы, которые бежали по щекам, развернулся и вернулся к корзине.

Очень медленно, постоянно оглядываясь на застывшую у стены лошадь, мальчик, вытирая рукавом слезы и похныкивая, попятился с поляны и скрылся в сосновом бору. Как только Кельпи скрылась из виду, ребенок дал волю слезам и они ручьями побежали по его бледным щекам, капая на укрытый хвоей ковер.

Прошло некоторое время, Кельпи так и стояла у невидимой стены, слушая отдаленные шаги и всхлипы. Наконец, когда стало совсем тихо, даже, казалось, замолчали птицы в лесу и насекомые около озера, лошадь подняла голову. Она сделала шаг вперед и спокойно прошла стену, которой для нее теперь не существовало. Пофыркивая, она раскидала копытами камешки и направилась медленно вслед за мальчиком.

Уилл дошел до крайнего дома в деревни, открыл дверь, вошел. Внутри его уже ждала матушка Нанетта. Воздух пропитали запахи успокаивающих трав: спокушки, голубовика и ясного глаза, – которые бабушка Удда дала женщине с собой и наказала принимать несколько раз в день.

– Внучок, ты где пропадал? – сурово обратилась к Уиллу бабушка. – Мы обыскали все вокруг деревни, тебя нигде не было.

– Я чуть дальше ходил гулять, бабуль, – мальчик опустил лицо, чтобы родные не увидели заплаканные глаза.

– Больше так не гуляй, с завтрашнего дня пойдешь рыбачить с Маликом, понял? – сказал дедушка, который раскладывал переданные травницей сборы по порциям.

– Хорошо, дедуль.

– Хорошо, бабуль, хорошо, дедуль… А чего это ты книгу с собой не взял сегодня, грамотей, а? – перекривлял мальчика старший брат, состроив рожу.

– А не твое дело! – воскликнул обиженно Уилл.

– Не твое дело, не твое дело. Бубубубу. Да ничье дело, никому ты не нужен и друзей у тебя нет, малой, – Малик оттянул указательным пальцем нижнее веко и перекривлял еще раз младшего брата.

– Малик, Уильям!! Дети, прекратите! – завозмущалась Нанетта.

– Есть у меня друг! И лучше, чем все твои дылды! – закричал Уилл.

– Да ладно. И кто же это?

Мальчик открыл было рот, чтобы рассказать о своей волшебной Кельпи, но вспомнил, что обещал старику-учителю ничего не говорить. Да и не поверит ему никто… Юноша замолчал и покраснел, отвел взгляд. А глаза снова предательски покраснели: что толку от его дружбы с самим водным демоном, если он больше никогда не увидит эту демоническую лошадь?

– Есть… Но я тебе не скажу. – всхлипнул Уилл и насупился.

Малик засмеялся, схватившись за живот руками. Потом с довольным видом пригладил свои волосы рукой, ему эта привычка передалась от отца.

– Да нет у тебя никаких друзей, дурило. Лишь фантазии. Одна Линайя тебя терпела, но хорошо, что ее отец запретил общаться с тобой, потому что ты чокнуууутыый.

Уилл вспыхнул и кинулся к брату, его поймал за шиворот дедушка, придержал.

– Ты почему буянишь? – сурово спросил он у мальца, который втянул голову в шею.

– Малик первый начал! – завопил ребенок.

Дед погрозил и злобно хихикающему Малику, и раскрасневшемуся Уиллу.

На следующее утро

Уилл проснулся с рассветом, вылез из-под льняника и поднялся с полу. Близилась пора Лионоры, посланницы Ямеса и богини осени, и утренняя прохлада пробирала теперь до костей. Дедушка активно заготавливал дрова для очага в холодный сезон, но здоровье его стало совсем плохо, поэтому он собирался привлечь двух братьев.

– Так, Уилл, ты проснулся. Буди брата, удочки в зубы и вперед на Белую Нивь! Сегодня пасмурно, так что клев будет хорошим, рыба смелая. – вошел громкими шагами в дом очень высокий дедушка и таким же громким голосом уже сделал за Уилла всю работу – разбудил Малика. – О, раз ты уже проснулся, внучок, то собирайтесь давайте. Малик, научи брата тому, чему учил тебя я.

Братья собрались, взяли короба и, перекусив вчерашней ухой, с удочками наперевес отправились к реке. Они нашли место со средним течением, небольшой глубиной и раскидали опарышей в качестве прикормки.

– Я не собираюсь тебя учить, малой. Учись всему сам, ты ж грааамооотный, – озлобленно предупредил младшего брата старший и отсел от него на некоторое расстояние.