– Вам-то какое дело?

– С родичами разосрался? Так у всех бывает. Я в твою жизнь не лезу, но кое-что посоветовать могу, сам с усами. Долго ты здесь не протянешь, скоро соседи ментов вызвонят. Оно тебе надо?

Андрей устало опустился в кресло, вздохнул и уставился куда-то в угол, избегая встречаться с Колей глазами.

– Не надо мне помогать.

– Не помогу и ладно, не психолог. Ты хоть расскажи, в чём проблема.

В подъезде снова повисла напряжённая тишина. Андрей встрепенулся.

– Да чего рассказывать? Суки они, вот и все.

– Кто суки? Мама? Папа?

– Оба.

– Что натворили?

– Твари лживые.

Коля примолк. Он никогда не выстраивал диалог заранее, надеясь на интуицию. Сейчас интуиция дала сбой. Помолчав, он снова закурил и протянул сигарету парнишке. Тот не отказался.

– Так и буду каждое слово клещами вытягивать? Я ж не отстану. Рассказывай давай, что не так?

– А чего рассказывать? – Андрей прикусил губу, потом хрипло произнёс: – От кого сбежал – не родители. А где настоящие – без понятия.

– Ты приёмный, что ли? – осторожно поинтересовался Коля.

– Из дома малютки! – с вызовом гаркнул парень. – Только узнал об этом почему-то от чужого человека. Взяли от отчаяния, что своих нет, а теперь локти кусают, жалеют, что поспешили. Они ж через несколько лет своего родили. А я не пойми в кого пошёл. За спиной только об этом и шепчутся. Ходят с такими рожами, будто я им денег должен. Да пошли они в жопу, усыновители хуевы! Спят и видят, когда я свалю. Я и свалил. Может, им хоть теперь полегчает.

В голосе парня звучало столько обиды и боли, что у Коли пересохло во рту.

– От кого узнал?

Андрей открыл рот, чтобы ответить, но так и не произнёс ни звука, точно пытаясь подобрать подходящие слова, которые никак не шли на ум:

– Короче… Человек один подсказал. Хороший.

– Да вижу, какой хороший! Из друзей доброжелатели нашлись?

– Нет, я с ним недавно познакомился. Он… Как сказать? Он мне вообще на многие вещи глаза открыл.

– А ты и поверил?

– А я и поверил! Не врёт он, отвечаю! Да он мне ничего и не говорил. Сам узнал.

– Документы показал, что ли?

– Причём тут документы!

– А как всё вышло?

– Проехали! – снова огрызнулся мальчишка. – Узнал и узнал.

Какое-то время оба поглядывали в мутное треснувшее окно лестничной клетки.

– Погоди, – наконец произнёс Коля, направившись обратно в квартиру. Заглянув на кухню, он достал пару кусков чёрного хлеба и вытащил из кухонного шкафчика бутылку подсолнечного масла. Не обычного, безвкусного и без всякого запаха, а того самого, что помнил с детства. Коля открутил пробку, вдохнув заветный тяжёлый запах настоящих семечек. Щедро полив хлеб, он посолил его крупной солью и вернулся в подъезд.

– На, угощайся.

Парнишка недоверчиво принял угощение.

– Чаю хочешь?

Тот коротко мотнул головой. Коля вздохнул.

– Шёл бы ты домой.

Андрей замер с куском хлеба в руке. Капля масла просочилась и смачно шлёпнулась на пол.

– А где мой дом?

– Здорово, ребята!

Коля приподнялся над распахнутым капотом легковушки. В воротах, приветливо махнув сухопарой рукой, появился долговязый мужчина. Болезненно-худой и высокий, он чем-то неуловимо напоминал длинную ветку. Плохо промытые засаленные волосы были тщательно зачесаны назад, открывая рябой от оспин лоб с широкими залысинами. Жил гость по соседству и, в силу своей неуёмной общительности, частенько захаживал к хозяевам мастерской. К тому же был он дружелюбным и тихим, как многие выпивохи, оттого никто его и не гнал, а зачастую даже просили пособить.

– Какие люди! – воскликнул Коля, вытирая руки о комбинезон. Павел продолжал колдовать под капотом. – Здорово, Иваныч! Давненько тебя не было.

– Дайте в шину дунуть? – не дожидаясь позволения, гость по-хозяйски закатил свою старенькую облезлую «Каму», нагруженную, словно ишак, грудой свёртков и пакетов, накрепко притянутых к багажнику резинками от эспандера. Вытащив из угла компрессор, Иваныч начал деловито прилаживать шланг к переднему колесу.

– Ну, рассказывай, что в мире творится.

– В мире-то? А что в мире? Говорят, в кино на неделе новый фильм привезут – про войну. Может, сходить? Почитай, как Союз кончился, так я в кино-то и не был. Хотя билеты дорогущие нынче. А раньше двадцать копеек, как сейчас помню.

Компрессор надрывно зарычал, накачивая баллон, а Иваныч, копошась возле своего старенького двухколесного коня, как ни в чём не бывало продолжил:

– Да и какие у нас новости, сам посуди? Автобус из города три раза в день ходит, как завтрак, обед и ужин. Москву американцы захватят, так мы последними узнаем. Хотя, может, оно и к лучшему. Как теперь говорят? Стабильность, оно и хорошо. Я ж тут шестой десяток без малого, всех как облупленных знаю.

– Да у нас большая деревня. Не мудрено, – сказал Коля.

– Вот и я о том же. Главное – подход иметь, – собеседник, шмыгнув носом, сноровисто перекинул компрессор на второе колесо. Тот снова противно взвыл, натужно гоняя воздух. – Манька знает Лёшку, Лёшка знает Дуньку, а Дунька по секрету шепнёт Гальке о том, что набрехала Манька.

Павел поморщился и сухо бросил:

– Коль, иди сюда, глянь. Варить будем?

Тот безразлично кивнул и вновь повернулся к гостю.

– Так что новости если у нас и есть, то их как бы и нет, – философски продолжил Иваныч, наконец закончив со своими нехитрыми манипуляциями и закатывая агрегат обратно в дальний угол. – Плешивый разве что у соседки заселился, только это давно не новость.

– Это ещё кто? – удивился Коля.

– Я про квартиранта нового у Бочагиной. Соседка моя, Сашкина жена-то. Да ты её знаешь, дородная баба такая, вечно своим бельём полдвора завесит.

– Ну?

– В общем, сдала она материнскую квартирку на первом этаже. Уж, говорит, не чаяла. Гостей у нас раз-два и обчелся, полтора года пустовала, как Клавка-то умерла. А тут прикатил странный тип и, не торгуясь, взял – за два месяца вперёд заплатил.

– Почему странный?

– Да бес его знает, – Иваныч погрустнел. – Не наш он… Не знаю, как объяснить. Вот знаешь, бывает такое, что не нравится человек. И вроде всё при нём: воспитанный, вежливый, а душа не лежит. Ну, Ленке-то что? Ей одна радость: квартирку пристроить да копеечку получить, она хоть кому сдаст, глаза закроет. Дурная баба. Ну да её дело, я не лезу.

– Маньяки тоже с виду вежливые и воспитанные, – подметил Паша, не отвлекаясь от работы.

– Да какой маньяк, скажешь тоже. Обычный мужичок за сорок. Хотя, может, и моих лет, кто его разберёт. Вы ж его наверняка видели. Мелкий, тощий, плешивый. Улыбается, здоровается каждый раз, а как посмотрит на тебя – так сразу не по себе становится. Словно душу вывернуть пытается. Не люблю таких. Ещё и мелет ерунду всякую. Хотите, говорит, я вам больно сделаю, а вы мне за это спасибо скажете.

– Точно маньяк! – рассмеялся Коля.

Павел дёрнулся. Гаечный ключ, звякнув, выскользнул из заляпанной маслом ладони и соскользнул куда-то вниз, под капот. Вспомнился незнакомец, которого он повстречал некоторое время назад. Всё одно к одному: и внешность, и взгляд… Выходит, соседи теперь?

– Мне он свою ахинею тоже предлагал.

– И ты молчал? – едва сдерживая смешок, изумился Коля.

– Да о чём рассказывать? Клоун недоделанный.

Павел полез под двигатель, силясь подцепить ускользнувший инструмент. Приятель подхватил фонарь и направил узкий яркий луч в автомобильное нутро.

– Всё бы ничего, да к нему народ повалил, – продолжал ворчать Иваныч. – Туда-сюда так и шастают. Проходной двор устроили. Мужик ещё странный рядом с ним всё время трётся.

– И чем они там занимаются? – с той же ухмылкой допытывался Коля, по привычке деля откровения Иваныча на два.

– Да пёс его знает. Степан, который через двор живёт, недавно к этому чудику заглянул. Так теперь из него слова не вытянешь. Чёрт знает, что между ними было.