Кое-как разобравшись с телом, я взялась за составление протокола вскрытия, хотя при моём нестабильном эмоциональном состоянии и рассеянности это было довольно рискованное занятие, сопровождающееся кучей нежелательных ошибок, стилистических и диагностических. Но, кажется, полтора года упорных тренировок сделали своё дело, и я на автопилоте неплохо справилась с документом, после чего отложила его в папку к остальным протоколам, написанным за день.

Расставшись с ним и сбросив с себя груз ответственности, я полностью отдалась своим тревожным мыслям. Судя по бурной реакции, Петя всё еще был неравнодушен к бывшей жене. Наверняка он будет так же зол, когда вернётся домой. Такое поведение будет вполне ожидаемо, но как мне вести себя в подобной ситуации? Стоит ли спрашивать о случившемся и пытаться подобрать слова утешения? Или же просто сделать вид, будто я ничего не знаю? Стоит ли вообще показываться ему на глаза в ближайшее время?

Прокручивая в голове возможные варианты событий, в какой-то момент я почувствовала, как всё моё тело колотится от страха. Ноги и руки сильно охладели и совершенно не двигались, будто я долгое время пробыла в ледяной воде. Однажды я по глупости уже испытала его гнев на себе. Но тогда я легко отделалась, а сегодня он зол куда больше, чем в прошлый раз, поэтому мой внезапный побег из его квартиры может плохо закончиться. Поэтому, пожалуй, мне стоит спрятаться в своей комнате и не высовываться до тех пор, пока он сам того не потребует.

Смирившись с принятым наспех решением, едва контролируя скованные дрожью конечности, я засобиралась домой, ведь рабочий день уже закончился, а мне нужно попасть в квартиру быстрее Пети и занять оборонительные позиции. Убедившись, что заведующий ещё не закончил дело, я со скоростью шальной пули выскочила из отделения. У входа меня притормозил Витя.

- Я отвезу тебя домой, - неожиданно сказал он, после чего вытащил из кармана ключи от машины.

- Спасибо, не стоит. Я сама доберусь, - свой вежливый отказ я дополнила милой полуулыбкой. С чего вдруг он вздумал возобновить свои ухаживания?

- У тебя болезненный вид. Как бы чего не случилось по дороге. Мне будет спокойнее, если я сам тебя довезу, - его голос звучал уверенно. Из-под длинных завитых ресниц на меня пристально смотрели тёплые карие глаза. – Что-то случилось? Ты заболела?

- Вроде нет. Просто голова болит, - пожала плечами я. – Ладно, поехали.

Я решила, что мне куда проще согласиться на поездку, чем объяснить истинные причины моего сомнительно самочувствия. Поместившись на переднем сидении, я на секунду задумалась, что Витя может знать адрес заведующего и сразу поймёт, что к чему. Но откуда ему знать? Едва ли Пётр Михайлович делился настолько личной информацией в кругу коллег, да и разве два человека по чистой случайности не могут жить в одном доме? Разумеется, такие случайности возможны, если не уточнять, что эти двое живут в пределах одной квартиры.

- Если что-то понадобится или просто захочешь поговорить, звони, - сказал Витя, устремив на меня полный решительности взгляд, когда мы припарковались у нужного подъезда.

- Спасибо. До встречи, - сухо улыбнулась я и покинула салон автомобиля. Если Петя узнает об этом широком жесте, простыми упрёками я не отделаюсь. Нужно поскорее попасть в квартиру.

Дома я изо всех сил старалась успокоиться и находила себе самые разные бытовые занятия, чтобы хоть как-то отвлечься. Ну не выгонит же он меня на улицу, в самом деле. Да и едва ли Петя способен поднять руку на женщину. Бояться нечего. Но страх не исчезал. Более того, с каждым часом Петиного отсутствия он лишь усиливался и сеял в моей душе новые ужасные догадки и подозрения.

Из-за переживаний работа нервной системы совсем разладилась, поэтому моя голова разрывалась на кусочки от пронзительной боли. Терпеть физическую боль я не привыкла, поэтому запила таблетку обезболивающего крепким кофе, укрылась пледом и устроилась в кресле, что стояло у самого выхода из моей спальни. Мучительное ожидание угнетало, и в голову лезли самые неожиданные мысли.

В какой-то момент я начала думать о Вите и его отношении ко мне. Мы знакомы со времен университета. Жили в одном общежитии. Наши комнаты были в одном крыле. Витя, в отличие от своих соседей, был порядочным парнем и не пускался в безудержное пьянство и разврат по выходным.

Когда же в комнате начинался типичный пятничный шабаш, Вите приходилось уходить, чтобы лишний раз не ругаться с соседями, ведь и без того поводов для выяснения отношений всегда было предостаточно: горы грязной посуды, источавшей будоражащий сознание аромат, грандиозный бардак, громкая музыка и быстрый перепихон на соседней койке, пока соседи отвернулись к стенке - все эти прелести общажной жизни были мне хорошо знакомы, потому я жалела Витю и в подобные шумные вечера приглашала к себе, ведь мои соседки разъезжались домой каждые выходные.

Он был на всего на год старше меня, поэтому мы неплохо ладили. Обычно Витя приходил ко мне, чтобы почитать в тишине. Мне всегда нравилось его стремление к знаниям, несмотря на то, что большинство студентов к четвертому курсу напрочь забывают про существование учебников и про необходимость учиться.

Но иногда мы просто болтали за чашкой горячего кофе. Витя часто напрашивался на дежурства и околачивался рядом с опытными врачами, потому повидал много интересных случаев. Его глаза горели, когда он рассказывал про сложные операции, на которых ему удалось побывать. Было видно, что Витя живет медициной и хирургией. Когда же он поступил в патологоанатомическую субординатуру, я была удивлена настолько, что потеряла дар речи. Он и патологическая анатомия? Просто нелепость.

Глядя на Витю в те вечера, я бы никогда не подумала, что буду работать с ним бок о бок, и уж тем более о том, что буду вынуждена чувствовать себя виноватой за его страдания. В университете Витя даже не упоминал о любви и отношениях, хотя многие девушки из нашего общежития явно были к нему неравнодушны.

Внешне и внутренне Витя был полной противоположностью заведующего. Карие глаза с золотистым ободком вокруг зрачков, угольно-чёрные ресницы и такие же брови, смуглая кожа, мягкие, округлые черты лица, пухлые щёки, коренастое телосложение, низкий рост, мягкий, спокойный нрав – всё это кардинально отличало его от неприступного и своенравного обладателя холодных серых глаз, который по одному ему известным причинам прикидывался простодушным добряком и лучом солнца в тёмном патанатомическом царстве.

Витя был привлекателен во всех смыслах. Он был в моём вкусе и нравился мне внешне. Его моральные качества тоже были на высоте. Витя подкупал своей простотой и терпеливостью. Он с достоинством сносил все язвительные комментарии старших коллег и критику заведующего. Он не опускал руки, когда совершал ошибки, и продолжал двигаться вперед. Витя был сильным. Это заслуживало уважения.

Он помог мне освоиться в новом коллективе, и за это я была безмерно ему благодарна. Но когда мой верный боевой товарищ начал проявлять признаки симпатии, я испугалась. Я понимала, что он чувствует то же, что и я, когда молча из-за угла наблюдала за заведующим и тайно мечтала о его внимании. Это всегда больно и мучительно.

Пытаясь защититься от чувства вины перед Витей, я старалась делать вид, что ничего не вижу и не понимаю его непрозрачные намёки, пока он не пошел ва-банк и не позвал меня в кино. Теперь просто не замечать его я не могла.

Я сказала правду о том, что уже состою в отношениях. Я сразу дала понять, что между нами ничего быть не может. Я не дарила ему ложных надежд на совместное будущее. Но какое-то гадкое, мучительное чувство не покидало меня. Это были муки совести. И хотя я не сделала ничего плохого и не обманула ожиданий Вити, я всё равно волновалась. Я ранила его чувства и причинила боль. Из-за меня он, возможно, не спит ночами и думает о том, что с ним что-то не так, а я в это время преспокойно нахожусь в компании любимого мужчины, пусть и очень странного. Получается, что я делаю больно талантливому врачу и замечательному парню. Я плохой, эгоистичный человек.