Неожиданно на плечо девушки опустилась чья-то теплая ладонь. Вздрогнув, Эмбер вынырнула их потока мыслей и вскинула голову. На нее с отеческой заботой смотрел Артур. Его светлые, льняные кудри были аккуратно приглажены, от уголков глаз лучиками разбегались смеющиеся морщинки, но губы мужчины были скорбно поджаты.

– Я узнал новости от мистера Мейсона, – тихо сказал Артур, словно боясь слишком громким словом потревожить открытую и кровоточащую рану в душе девушки, – столкнулся с ним в дверях. Мне жаль, Эмбер. Я надеялся, что мистер Мейсон принесет благие вести, но… Мне жаль. Думаю, сейчас вам с Томом не хочется делиться с кем-либо своими переживаниями и чувствами, и я вас понимаю. Но хочу, чтобы вы знали – я рядом. Вы всегда можете обратиться ко мне за помощью и четко знать, что получите ее.

Эмбер слабо улыбнулась. В глазах защипало, но слез не было. Она уже давно перестала плакать. В душе затеплилась благодарность.

– Спасибо вам, Артур, – утопая в лазурной глубине глаз мужчины, произнесла девушка. Ее пальцы разжались, и ладонь, в которой она держала кулон, безвольно упала на колени.

– И еще кое-что, – серьезно нахмурил брови Артур, – ты ведь знаешь, Джессика работала у меня по понедельникам, вторникам и четвергам. Я буду рад, если ты начнешь работать вместо нее. Ни в коем случае не тороплю, думай, сколько надо. Как решишь – ты знаешь, где меня найти.

Эмбер не сомневалась ни секунды.

– Я с радостью буду работать на вас.

«Ты не заменяешь Джесс, все хорошо, – постаралась успокоить себя девушка, но в душе что-то предательски дрогнуло, – ты не встаешь на ее место. Она бы не обиделась».

Артур приподнял уголки губ в улыбке, которая могла бы предназначаться родной дочери, и тепло взглянул на Эмбер. А после, ни слова не говоря, вышел. Девушка подняла руки и спрятала кулон под одежду. Согретый теплом ее пальцев, он привычной тяжестью лег на грудь, наполняя сердце одновременно и спокойствием, и печалью.

Эмбер медленно встала, и ее взгляд упал на сверток вышивки. Безысходность. Это чувство переполняло душу, не давая Эмбер дышать. Девушке казалось, сделай она еще хоть шаг, стержень внутри сломается, и уже ничто не будет в силах восстановить его. Но этого не произошло. Шаг, другой, а внутренняя опора все продолжала держаться, не позволяя Эмбер согнуться, сломиться перед испытаниями.

Девушка выпустила воздух сквозь плотно сжатые зубы и взяла вышивку. Расправила плечи, провела рукой по густым волосам, собранным в косу, и надела привычную маску. Маску спокойного достоинства, с которой уже сроднилась.

***

Легко ступая, Эмбер устремилась под сень деревьев. Они простирали свои руки-ветви к небу, словно моля его о чем-то. Дорога, которая вела к дому госпожи Лойт, не пользовалась популярностью, поэтому Эмбер не удивилась, оказавшись единственной живой душой, идущей по ней. Гравий хрустел под каблуками, где-то над головой пели птицы, и девушка почувствовала, как тугой узел в душе постепенно развязывается.

«Хотела бы я жить, как госпожа Лойт, – неожиданно подумала Эмбер и лениво смахнула кружащую вокруг подола платья пчелку, – в окружении природы. Так, чтобы можно было сделать шаг и оказаться в другом мире, в котором нет места суете и шуму города. Когда-нибудь… когда-нибудь я обязательно буду гулять по собственному саду».

Эмбер улыбнулась. Приставив ладонь на манер козырька, она сощурила глаза и вгляделась в стройный силуэт дома госпожи Лойт. Он горделиво возвышался среди холмов, которыми славилась эта местность. Холмы и море, что может быть лучше? Словно скаковая лошадь, ступившая на финишную прямую, Эмбер ускорила шаг.

Она услышала лай двух собак еще до того, как они вылетели ей навстречу. Бешено виляя хвостами, свесив красные языки из приоткрытых, как в улыбке, пастей, к ней на всей скорости неслись две левретки. Их поджарые тела как две бойкие пружины то сжимались, становясь похожими на шары, то вытягивались в воздухе. Собаки далеко выкидывали длинные лапы и, казалось, совершенно не собирались замедляться. Эмбер осторожно улыбнулась и приостановилась, боясь сделать резкое движение.

По какой-то ведомой только им причине две левретки полюбили девушку всем сердцем и считали своей святой обязанностью каждый раз встречать ее. Вот и сейчас они на всех порах неслись к ней, грозя того и гляди сбить обожаемого человека с ног, повалить на колкий гравий и зализать до смерти.

– Эмми! Лисси! А ну стоять, негодницы!

Собаки резко затормозили и, поджав хвосты, синхронно оглянулись назад, глядя на то, как хозяйка изо всех сил спешит к ним и потрясает кулаком в воздухе. Эмбер хмыкнула, заметив замешательство левреток, и перевела взгляд на госпожу Лойт. Девушка невольно обрадовалась тому, что собаки не успели далеко убежать от дома, и пожилой женщине не пришлось преодолевать слишком длинное расстояние в желании остановить питомцев. Хотя почему госпожа Лойт не приказала сделать это кому-нибудь из слуг, для Эмбер так и осталось загадкой.

Тем временем одна из левреток виновато заскулила и, заплясав на месте, в конце концов послушно легла на месте. Она всем телом прижалась к земле и будто слилась с дорожкой. Вторая же собачка робко вильнула хвостом, глядя на приближающуюся хозяйку, но ложиться не стала. Фыркнув и встряхнувшись, словно таким образом сбрасывая с себя запрет хозяйки, левретка направилась к Эмбер, бросая на девушку заискивающие взгляды и непрестанно виляя хвостом. Она грациозно переставляла аккуратные лапки, бочком идя к девушке, и явно не собиралась останавливаться.

– Лисси! – возмущенно крикнула ей госпожа Лойт, – а ну стой, наглая ты собака!

– Лисси, фу, – убедительно зашептала ей Эмбер и сделала шаг назад, – стоять, место.

Но собачка остановилась лишь в тот момент, когда ее мокрый нос коснулся руки Эмбер. Девушка с тяжелым вздохом наклонилась и боязливо погладила левретку по узкой, вытянутой морде. Собака прикрыла глаза от блаженства и даже забыла в знак приветствия лизнуть пальцы девушки.

– Ох, Эмбер, дорогуша, прости, – с отдышкой произнесла пожилая женщина, наконец подоспевшая к ним. Ее седые волосы выбились из строгого пучка, а в светлых, выцветших от долгой жизни глазах светилась мудрость, к которой сейчас примешивалось чувство вины за своих нерадивых подопечных.

– Да ну что вы, госпожа Лойт, – смутилась Эмбер, плохо представляя, что должна сказать.

– Непослушные собаки, – покачала головой женщина, укоризненно смотря на преданно заглядывающих ей в глаза левреток, – весь день ходят, как по струнке, но стоит почуять гостя – и вот их уже не остановить.

Госпожа Лойт разочарованно цокнула языком, и большая левретка нервно облизнула нос, бросая панические взгляды на свою подельницу. Та же широко зевнула, невольно продемонстрировав Эмбер набор острых зубов, от вида которых у девушки по спине побежали мурашки, и лениво вильнула хвостом. Подойдя, она ткнулась хозяйке мордой в колени, словно прося прощения. Женщина, страдальчески вздохнув, наклонилась и почесала питомицу за ухом.

– Госпожа Лойт, я принесла, – начала было Эмбер, не желая терять времени.

– Пойдем-ка в дом, дорогуша, – перебила ее женщина, – там и покажешь, что принесла.

Эмбер кивнула и побрела за госпожой Лойт. Собаки радостно скакали рядом, но девушке было не до веселья. Отвлекшись от тяжелых раздумий по дороге, она вновь почувствовала, как тоска методично режет сердце на куски. Бегающие друг за другом левретки напоминали Эмбер их догонялки с сестрой, которые они устраивали в детстве.

Эмбер поморщилась, когда пробегавшая мимо Лисси со всей силы ударила девушку виляющим хвостом, со свистом рассекающим воздух. Поджав губы, девушка раздраженно подумала, что неплохо было бы научить левреток манерам. Эмбер всегда удивляло, что привыкшая контролировать всех и вся госпожа Лойт спускает на тормозах диковатое поведение двух собак, нередко напрочь не слушающихся команд.

«Хотя на них совершенно невозможно сердиться», – хмыкнула Эмбер, глядя на то, как солнце серебрит шкуры животных.