Под тем местом, где раньше висел календарь Джессамины…

–Что мне теперь делать? – она, не сумев догадаться с самого начала, уже была готова разворачиваться и идти за тем, за чем вышла в первый раз.

Вот только убрать это попугай бы просто не позволил. Он хотел, чтобы она увидела это.

Но увидела, как задумывал он…

–Что ты…

Он быстро слетел со шкафа и, резко заколотив крыльями по воздуху, на секунду сумел зависнуть, прежде чем его большое серое тело упало бы за пол окончательно.

Времени хватило…

Его клюв ударился о выключатель и свет озарил вечно темную комнату, во мраке которой на полу увидеть белые обрывки календаря было легко и без освещения, и теперь перед Хлоей предстала совсем другая картина. Та, которая заставила ее остановиться на месте.

И посмотреть туда, где и пролилась жидкость разбитого стекла.

Во мраке не было видно, что это, однако сейчас дочь той, что жила в этой комнате, вспомнила, что обычно пила ее хозяйка…

Во мраке было трудно понять, что это было.

Однако как только свет вернулся, вернулась и память о том, какой сок предпочитала Джессамина.

Гранатовый.

Попугай запищал третий раз за это утро и, быстро вылетев в коридор, вновь пролетел через окно в комнате Хлои. Она слышала, как он резко покинул этот дом.

Вот только слушала ли она сейчас хоть что-то в округе, вопрос был риторический.

Хлоя смотрела на обрывки календаря, знаменующего, что что-то, чем занималась Джессамина, что-то связанное с этим непонятным календарем, закончилось, и, превратившись в обрывки, уже использоваться не будет.

Что же знаменовал гранатовый сок, разбившийся прямо над этими обрывками, представить ей было уже не просто страшно…

Она быстро выскочила из комнаты, побежав в самый низ поместья за совком, веником и тряпкой, лишь бы убрать все, пока не вернулась мать.

А обрывки так и продолжали лежать на полу.

И красная кровь сока, расплывающаяся по всему полу, покрывала собой все больше и больше лепестков разорванного календаря, характеризующего что-то важное для их матери.

Того, за что можно было больше не волноваться.

Хлоя вернулась спустя две минуты бега по большому поместью. Перед тем, как приниматься убирать все это, она посмотрела еще раз. Попыталась понять, что это значит. Что ей хотел сказать попугай, который раньше лишь казался ей просто странным животным, в отличие от этого дня, когда он показал себя уже не просто странным…

Однако понять, что значит “кровь”, пропитавшая “то, за что уже можно было не волноваться”, она так и не знала.

Опустившись на колени, она принялась быстро исправлять шалости их домашней птицы, чьи поступки становились все более странными.

И непонятными…

Хлоя быстро убрала все, что изменилось в комнате матери за ее отсутствие и побежала обратно в комнату, так и не сумев понять мысли птицы.

Очень странной птицы…

––

Это были последние метры.

Дальше они идти не могли…

–Госпожа Джессика, мы…

Ее возмущенный и уже практически вернувшийся в норму взгляд посмотрел сразу на всех.

–Госпожа? – повторила она со смехом в своем голосе. – Уверены?

Дети, что помогали ей подняться по холму теперь стояли на месте, уже даже не держа Джессику за руки. Больше ее ноги не дрожали. Руки не тряслись и боли, которая появилась после того, как она упала и ударилось головой об лавку, тоже больше не было.

Хотя, как ей сказал Дар, общающейся с ней каждую секунду, проведенную в Парке, боль шла не от лавки.

Он пообещал рассказать, когда она выйдет из этого мира. Искусственного мира.

Созданного лишь по одной просьбе Джессамины, которая кинула Его, как только Он был достроен окончательно…

–Извините, госпожа… – ребенок затих, понимая, что снова повторился.

За него продолжили остальные двое.

–Извини, Джесс, – это был тот, что постарше. – Но тут тебе придется уже одной.

Они все еще стояли на склоне холма, обрыв которого был готов сорвать любого стоящего на нем и заставить лететь обратно вниз. Но сейчас этого уже никто не боялся.

Дар окончательно вернул в порядок здоровье Джессики и “задрожавшую” несколько минут назад Связь с ней. Теперь она снова была в себе и не боялась, как и прежние три года, уже ни за что, пускай даже в самом ужасном состоянии Дар все равно бы ее спал.

Дети же, в эту секунду вцепившиеся в нее, не боялись падения с такого уклона по другой причине.

Дара в них не было, но это было и не нужно. В Парке никто никогда не умирал. Не мог умереть. И не из-за того, что Дар построил этот мир с такими правилами. Это было не так. Парк строился для другого…

Значило лишь то, в каком состоянии люди, получающие свое приглашение, оставались в Нем.

А точнее, что именно они оставляли в Парке…

–Знаю, малыш, – сказала она и погладила мальчика по волосам, на что он дерзко, но с улыбкой отреагировал.

Конкретно этих детей Джессика помнила точно. Одна девочка, самая младшая из обнимающих ее. Роза. Ее красивые глаза нельзя было сравнить даже с пылающими красным огнем глазами Джессики, которые загорались все сильнее, чем ближе она становилась к Дару.

Однако дети этого даже не видели. Как только Джесс Связалась с Даром, Джессамина сразу же сделала, чтобы обычные люди не видели самого явного примера ведьм и колдунов, которые уже давно вошли в легенды и сказки и были забыты как пару столетий назад. Забыты не без помощи Рода и Семьи.

Огня ее глаз не видели даже те, что остались в Парке, когда получили приглашение…

А после и предложение.

Главного в их жизни…

Вторым был мальчик, чуть постарше Розы, но ростом он был все с ту же девочку. Это был Кайл, который держал Джессику за руку и с закрытыми глазами, впрочем, как и сама Роза, нежился, обнимая может быть и не Главную Хозяйку этого места.

Но уж точно самую любимую…

–Ты еще вернешься?

А вот это уже говорил кое-кто постарше. Это был Лиам, который Джессику обнимать не хотел.

Хотя, учитывая, как часто он появлялся перед Джесс в этом Парке, даже когда она сама уходила от толпы, можно было подумать, что все же хотел…

–Не знаю, Лиам, – Джесс хотела оторвать руки от детей, чтобы изобразить все еще умирающий вид, приложить ладонь ко лбу и тяжело вздохнуть, но руки оторвать не дали… – Не думаю. Я хочу домой. Не знаю даже, смогу ли подняться даже к себе в комнату. К тому же меня ждет Хлоя.

–А завтра будешь здесь? – он все еще продолжал донимать ее, заставляя ее начать торопиться.

–Думаю, буду, Лиам. Возможно, даже ночью приду, – сказала она, лишь бы он отстал. – Так! Все! Прощаемся и расходимся! – она наклонилась к детям и, безумно сжав сразу обоих деток, обняла их так крепко, как только они это заслужили. Роза и Кайл были любимыми из тех, с кем она любила проводить время.

Лиам же…

Лиам вечно проводил время с ними, потому что его любили дети, вечно трущиеся у Джесс.

Когда Роза с Кайлом отошли, она сделала шаг навстречу ему и обвила и его шею тоже.

Лиам был странным человеком, но не любить его было не за что…

Спустя пару секунд дети, не глядя под ноги и даже не оборачиваясь назад, отошли на пару шагов. Джесс же тоже сделала пару шагов. В другую сторону.

–Прощаемся, господа? – сказала она торжественно.

Дети замахали руками, как делали это всегда, А Лиам просто смотрел на уходящую из Парка Джесс.

Она помахала рукой и им, все еще изображая больную, и теперь уже развернулась.

Понять, где начинается Парк, когда ты не в Нем, было невозможно.

Понять же, где Он заканчивается, было легче легкого…

Граница, находилась здесь. Всего несколько метров от пика холма. Джесс попрощалась с этим местом в последний раз и сделала шаг, переступая белую черту, которая была здесь далеко не для нее.

Джессамина попросила Дар обозначить границу ради них. Тех, кто и наполнял Парк.

Тех, кто пришел в Него по приглашению и остался в нем.

Остался, согласившись с предложением, которое выдвигала сама Джессамина.