– Зимородкин?

– Мне нужно кое-что закончить и в цех… Авторский надзор, – отвязался Денис.

– О-о! – Иосиф Абрамович вспомнил о сотруднике, с удовольствием забытом минуту назад.

Сорокин пригнулся, скрывшись за «Анурьевым».

– Сорокин, вылезай! Поедешь в Казань.

– Я же сказал толкового, – пробурчал Варварин, но акустика донесла до всего отдела.

– Других нет, – отбурчался Варшавский.

– Я еще… с «Орловым» не закончил. – Стас высунулся из-за «Анурьева». Ехать в командировку с юга не хотелось.

– Можешь взять с собой. – Начсектора хохотнул. Отдел поддержал улыбками.

– Но, Иосиф Абрамович, завтра же «Спартак» приезжает…

– А билеты достал?

– У перекупщиков перехвачу.

– Ты в каком городе живешь? – Начсектора развалился на стуле, приготовившись к назиданию. – Какие перекупщики? Все уже давно на нарах сидят, а «гастролеров» перед матчем поймают.

Сорокин потупился – крыть нечем.

– Послушаешь репортаж по радио. В поезде, – обнадежил начальник сектора.

Стас скривил губы – вряд ли федеральное радио будет транслировать матч Кубка России, пусть и московского «Спартака», но с командой второй лиги.

– Ладно. – Варварин махнул рукой. – Проинструктируй его и пусть метнется за билетами, завтра с утра выезжает… Хотя нет. Стас, иди за мной… Сам проинструктирую.

Подскакивающей походкой циркового мишки начальник отдела двинулся в кабинет. Пройдя предбанник с форменной секретаршей в очках аля Варшавский, оказались в берлоге с громадным сейфом, гудящим вентилятором и гнетущей обреченностью.

Начальник упал в расшатанное кресло, Стас присел напротив.

– Твоя задача: быть в Казани на «Турбокомпрессоре». Там англичанин – Филипп Кристофер Мэннинг из фирмы «Джон Крейн» проверяет сухие уплотнения. Забираешь его и сопровождаешь сюда.

– Дожил. – Стас сник. – Из инженеров в эскорт.

– Но очень почетный.

– Я по-английски ни в зуб ногой.

– Он немного говорит по-русски. Да ты не бойся, обратно поедешь вместе с татарами. Будете ставить эти уплотнения на нашей компрессорной станции.

– Не понял. А татарам зачем сюда?

– Нагнетатель казанский.

– То есть мы не смогли продать свой нагнетатель своим? А причем тогда мы?

– Продать не смогли, но обслуживание казанской машины за нами. Понятно? – Валентин Васильевич нахмурился, он всегда сомневался в интеллекте сотрудника.

– Не до конца…

– Разберешься по ходу. Попробуй, если удастся, разглядеть конструктивные особенности уплотнений. Англичане нам только монтажную схему дали, ни одного чертежа. Мы на свои тоже собираемся ставить «Джон Крейн», но дорогие… Может, проще самим делать.

– Так купите и разберите. Все равно ничего придумать не можем, лепим по аналогии.

– Самый умный, что ли? Если будут сорваны пломбы, они откажут в обслуживании, а вещь дорогая.

– Ради промышленного шпионажа не грех и раскошелиться.

– Ладно, стратег, дуй за билетами! Кстати, я его, в свое время, пивом поил, пусть теперь тебя поит. Все понятно? В добрый путь.

Варварин вложил в улыбку неискреннюю мягкость.

– «Земля, прощай»! – отозвался Сорокин.

– Все еще мультики смотришь?

– Больше вспоминаю.

Вокзал встретил образцово-показательной свежестью, бдительными видеокамерами, конвейером туристов. На потолке горели мириады лампочек в форме «Млечного пути» – звездное небо, не выходя на улицу, не дожидаясь ночи.

Электронная очередь пролетела быстро – работали все окна. Стас сунул паспорт, заглянул в ангельские глазки кассирши:

– Один до Казани.

ГЛАВА II

Матч

Выспавшись, курортный городок устремлялся на пляж, ловя первые лучи загара. Туристы плющились на солнце с перерывом на обед, к вечеру разбредались по интересам: удочкам на пирсе, орущей дискотеке, уединенности номеров.

Сегодня вечером все дороги вели на стадион.

Компактная арена на двадцать тысяч гудела, как пчелиный улей. «Лишнего билетика не будет?» – «Три цены» – «Согласен». На руках с протянутыми билетами захлопнулись наручники. Двое в штатском взяли продавца под руки. «Покупатель» прощупал билет: «Фальшивка, как и ожидалось. В отделение». Билеты разошлись за месяц до матча, перекупщиков брали, не отходя от кассы.

Долговязый форвард Савченко в синей форме несся к воротам, накручивая соперников. Удар! Отчаянный прыжок вратаря. Го-ол! Футболист сорвал футболку, показалась белая майка с крупными буквами: «Калтыг навсегда!» – табло транслировало местную рекламу.

Вокруг поля суетились голландские техники в попытке улучшить совершенство. Судьи в желтом придирчиво проверяли натяжение сетки. В ожидании команд болельщики пустили «волну».

VIP-ложа переговаривалась на языках Вавилонской башни – общались главы иностранных и отечественных корпораций. С краю пахнуло Островом Свободы – Лугинин раскурил сигару, пробасил:

– Костя, отойди уже! Все загородил.

Телохранитель обернулся. Неизменный костюм, белая рубашка, тугозатянутый галстук. На лице не осталось намека на щеголеватые усы, в глазах светилась жизненная мудрость.

– Михаил Иванович, здесь я не могу обеспечить вашу охрану. Вы – прекрасная мишень, как для снайпера, так и для фанатика.

– Значит, сядь и успокойся.

– Может, все-таки уйдем? Матч транслируют по местному каналу.

– Вот еще! Моя команда играет важнейший матч сезона, а я… по телевизору? Садись уже! Не маячь. Если что, виноват я.

– Слабое утешение, – заключил Константин Петрович, но присел.

– Михал Иваныч, Михал Иваныч. – Через парапет перегнулась журналистка Вера Гольц, сбежавшая из ложи прессы.

Досочная конституция, вороная грива, греческий нос. Черные глаза блестели азартом, из-под прозрачной майки проглядывали сливы грудей.

Охранник подскочил, закрыл «клиента».

– Не прячьтесь за телохранителем! Я вас вижу! – кричала журналистка.

– Вера. – Лугинин разочарованно пыхнул дымом. – Я скоро не рискну из дома выходить.

– Я б на вашем месте тоже не рисковала, либо киллеры пристрелят, либо я допеку!

– Уж лучше киллеры.

Гул толпы заглушил бурчание – команды появились из подтрибунного помещения.

– Но одну проблему можно решить, – перекричала стадион Гольц. – Всего одно интервью, и я от вас отстану!

Миллиардер демонстративно отвернулся. Подошел мэр города с почти одноименной фамилией – Калтыгин. Хитрый прищур карих глаз, стариковский бобрик полуседых волос, вечно-серый пиджак.

Охранник преградил путь.

– Константин Петрович, – удивился градоначальник, – вы уже и меня не узнаете?

– Ну что вы, Василий Святославович, – телохранитель прошелся по пиджаку мэра, будто стряхивая пылинки. Пожал руку, как бы невзначай проверяя рукава.

Калтыгин присел рядом с Лугининым, хохотнул:

– Дал бы ты ей, она б и отстала!

Олигарх нахмурился.

– И народ хочет знать.

– Да брось ты, Василий Святославович, кому интересен скучный старикан? А если еще и при деньгах… только людей раздражать.

– Михал Иваныч, ты к себе несправедлив, тебя все любят.

Лугинин скривился.

– За исключением отъявленных отморозков и врагов.

– Вот и занимайся врагами, а я давно отошел от дел.

– Но без тебя наш городок остался бы деревней.

– Может быть, но теперь это твоя забота. Обращайся, только если сильно припечет. И думай, как выиграть декабрьские выборы.

– Ты знаешь, я за кресло не держусь – как народ решит, так и будет.

– Михал Иваныч, – подала голос Вера, – лучше соглашайтесь, пока матч не начался.

– Видишь, как любят. – Лугинин помрачнел еще больше. – Футбол не дают посмотреть.

– Работа у нее такая. Она с тебя не слезет.

– И как назло, когда играет наша команда, «Спартак» приехал… – Михаил Иванович пыхнул сигарой. – Охрану на нее натравить, что ли?

– Ага, и напишут – Лугинин зажимает прессу. А насчет команды, думаешь, у нас есть шансы?