Все оппозиционные политические группировки, существующие на момент 30-х годов, концептуально не предлагают вектор развития, но предлагают повторение – двигаться на Запад, двигаться в прошлое (повторять страшнейшую ошибку – революцию, которая лишь перезапустит «красный круг» и создаст новый виток самоуничтожения), либо примкнуть к патриотом-консерватором и молча смотреть на неразвитее, на медленное самоуничтожение, терпеть вселяемую боль.

– 689

«Нет ничего сложнее чем говорить искренне. Это так же сложно как заявить о том, кто ты есть на самом деле. Человек создал поведенческий и культурный код, который вбивается в мозг каждого с рождения. Замечая от окружения поругание за девиацию мы боимся, что рискуем потерять общество, а значит и все что имеем. Сам человек мешает себе говорить искренне и правду. Наша общественная культура и сознание не только спасение, которое дает нам права выжить, но и враг, который убивает в зачетке гений и стремление, которое впоследствии могло бы помочь этому обществу. Говорить животворящую правду могут многие, но делают это в полной мере лишь те, кто осознали свою силу над обществом и культурными штампами и убивающим идею этикетом. Воистину сложно победить этот страх.

Человек по своей природе шизофреник. Как часто нас заботит то, чего уже нет? То, что уже физически не трогает нас и не воздействует. Этот образ из раза в раз появляется в голове будто он существует. Но это лишь галлюцинация».

– 654

Есть, безусловно, положительный момент во внутреннем перенапряжении и страхе народа, что следует с нами в первой трети века – это медленное и постепенное избавление от первичного избавления от страха сказать себя, сказать то, что думаешь – это некое возрождение первичного логоса. И как может быть иначе, если постмодерн настолько сдиффузировал с нашим восприятием, что стал словно корка нашему сознанию и мы готовы на все, чтобы истинная мысль словно проросла через бетонный слой страха и хаотичности.

Людям стали серьезно думать и предполагать. Да, за это наступают санкции – и самая жестокая цензура – не та, что на государственном уровне – там людям плевать, что ты думаешь. Верхушка, что транслирует через СМИ свои паттерны, работает словно заражение: люди впитывают в себя этот мрак, поэтому часто тяжело сказать о своих истинных взглядах, потому что тебя уничтожат не «оттуда», а сделает это твой ближний, который давно принял для себя иной габитус. Уже не страшна так привычная пропаганда на федеральных каналах, страшны те, в чью кровь мыслей вошла эта информация.

Но вопрос: «что делать дальше?» дошел до своей acme, ибо всем становится ясно – нужны такие изменения, о которым не задумывались ранее, которые не приведет нас к новой точке бифуркации, а способны преодолеть эту политическую матрицу и вывести развитие страны на другой уровень. Совершенно всем было ясно, что нужен коренной поворот, но никто не знал куда: словно что-то свыше должно было натолкнуть нас на новое правило. Народ тут всего лишь дети, которые готовы отдаться новым страстям в надежде, что в этот раз предательства не последует.

Ренессанс логоса – единственное за что следует сказать спасибо сумраку. Эхо утилитаризма привело к тотальному кризису процесс гуманитарного познания и подобного вида мысли. 30-е годы поражают своей красотой (без страшного стремления отрубить прошлое и вечное) своей литературы и изобразительного искусства. Это будто последний вдох гениального художника. Определенно, в новых мотивах тенденциях формируются стремления к красоте, стремление к истине – кажется, все, к счастью, позабыли о постмодерне, истину уничтожающем, и обернулись к истинному логосу. Это великолепно поднятие духа на фоне физического разложения.

«Настоящее искусство, творение, движение идет – это пересечение существующей ценности, переход за грань определенной обществом культурной грани. Сначала творение, перешедшее эту черту обругаемо обществом. Но со временем это пересечение расширяет круг нашего сознания, расширяя культуру человечества в той или иной мере

Творение – это результат переживания боли. Наши детские страдания и обиды выплескиваются в наши труды, там есть их прямое отражение. Восхищение мира творением это компенсация боли, испытанной творцом. Это восстановление баланса. Мы делаем только то, что помогает нам пережить то, что нас действительно уничтожает. Культура – это попытка преодолеть внутреннюю боль».

Происходит обращение в вечное, бесконечное, к вечным ценностям, Россия, под тяжестью бед, что происходили последние века, аккумулирует их словно готовясь к катарсису, дабы отчистить свой дух и по-новому взглянуть на жизнь, на себя и вокруг.

В интернете появляется множество лубочных или даже игрушечных партий, которые выдвигают свои тезисы об изменениях, все хотят уже завтра сыграть свою роль, избавиться от томной ноши сегодня. Появляется множество программ об изменениях, многие молодые люди заявляют о своем намерении выдвигаться, начать политическую карьеру (многих ждет тотальное уничтожение на этом поприще), люди готовят свои тезисы и ищут ответы. Появляется новый жанр: программа 100 дней – люди представляют, что в их руках оказывается власть и они представляют, как можно изменить Россию к лучшему за эти 100 дней, весьма общественно-полезный жанр.

– 539

«Как нам всем известно, последние годы Российской империи были наиболее плодородны с точки зрения развития экономики. Доказано, что «великое» ускорение темпов роста ВВП во времена Сталина было обусловлено в том числе благодаря национальным проектам, которые были заложены величайшими государственными деятелями еще при жизни Николая II. Сложно представить, какая великая страна нас ожидала в XX веке, если бы за американские и немецкие деньги не пришла бы на нашу землю красная смерть. Вся эпоха большевизма и современной России, как продолжение КПСС, это расплата за грех, совершенный нами – убийство императора. Сколько величайших людей упустила страна за время красного проклятья: от Сикорского до Борткевича, от Бунина до Мандельштама – многих мы сегодня и не вспомнил, хотя они являются нашими предками по крови. И сколько великих сынов отвергла современная Российская Федерация. Россия, что не любит своего ребенка, – это не Россия. Какой из этого напрашивается вывод? Мы должны вернуть то время, когда Россия уже была великой, когда ею гордились – мы должны искупить свой грех перед кровью Романовых и вернуть России статус империи. Только тогда, возможно, у нас будет шанс на выздоровление, только тогда, возможно, зараза от нас отступит».

– 434

«Мы забыли о Боге. Мы забыли, что православное и русское есть слова-синонимы. Под гнетом КГБ и ФСБ мы забыли, что есть настоящее христианство. Разве представляет РПЦ интересы христианского духа, а не являются еще одним институтом, пропагандирующим веру в идеологию сумрачной России? Было ли сказано патриархом хоть одно слово против президента, когда на Украине гибли православные люди, когда умирают братские народы? РПЦ забыла, что христианству противны война и насилие. Где духовное единение и чувства любви к ближнему, которые должны давать церковь? Вместо этого, они продолжают нести раскол в социальном поле России. В христианстве не существует дихотомии «свой»-«чужой». В христианстве ты обязан любить всех как своего, христианство – это братство. Безумно больно и страшно смотреть, как РПЦ сеет страх и ксенофобию в сердцах наших людей».