Литмир - Электронная Библиотека

– А она может так дышать?

Эли пожал плечами:

– Она у нас форель. Отрастила себе жабры.

Ничего смешнее я никогда не слышала. Теперь мне определенно нравилась манера Эли Уэйда подбирать слова. Я уже открыла было рот, чтобы ему об этом сказать, но тут краем глаза заметила приближение опасности. Среди детей, игравших в сквере, оказалось несколько мальчиков постарше – все белые, кроме Леона Форреста, сына фермера, выращивавшего табак. Леон слонялся поблизости, худой и черный как ночь, угрюмый и грязный, в старых джинсах и футболке. Он ждал своего отца, который задержался в магазине семян. Леон всегда заглядывался на Карен, если видел ее в городе. Он был в нее влюблен, она его игнорировала.

У меня засосало под ложечкой, когда я увидела, что ватага мальчишек направляется в нашу сторону.

– Дарл, Дарл, иди сюда ко мне! – прошипела Карен.

Я не сдвинулась с места, заметив, как напряглись плечи Эли. Он поднял голову, пальцем поправил очки и отважно посмотрел на мальчишек. Они ответили ему не менее выразительными взглядами. Сыновья каменотесов. Твердые как скала.

– И что это за развалюха? – поинтересовался один, указывая на фургон.

Другие не заставили себя долго упрашивать и дружно захохотали.

– Ничего смешнее я в жизни не видывал.

– И вы все живете в этом железном гробу на колесах?

Эли промолчал. Словно ожидая худшего, он оторвал от себя сестренку, поднял ее на руки и посадил в фургон на вытертое пассажирское сиденье. Девочка захныкала было, потом обвела всю сцену полными ужаса глазами и тут же скрылась из виду. Я услышала, как она плачет.

Между тем мальчишки подошли ближе. Один из самых нахальных бесцеремонно ткнул Эли в плечо.

– Эй, что это с девчонкой? Она что, недоразвитая, да?

Эли ударил его молниеносно, как змея хватает мышь. Парень упал спиной на своих приятелей. Все вдруг разом заорали, а Эли расставил ноги в теннисных туфлях чуть пошире и сжал кулаки как боксер. Он был абсолютно спокоен. От жары его очки запотели.

– Дай ему! – крикнул кто-то, и они все разом шагнули вперед. Замелькали кулаки. Чей-то кулак угодил Эли в лицо, он упал, и мальчишки навалились сверху. Образовалась куча мала.

Моя жизнь в роли изваяния закончилась. Я кинулась к дерущимся, кулаками и локтями прокладывая себе дорогу к Эли. Позади послышался крик Карен, я обернулась и увидела, что она бросилась мне на помощь. Один из мальчишек толкнул ее, но неожиданно Леон Форрест схватил его за ворот рубашки и как следует встряхнул. Когда остальные поняли, что в драку вмешались две девчонки – и не просто какие-то там девчонки, – а Леон принял их сторону, мальчишки расступились, словно обожглись. Эли Уэйд поднялся на ноги, губы его были разбиты, кровь текла по подбородку. Я хорошо видела это, потому что лежала на тротуаре.

Роза-аппликация на блузке была полуоторвана, волосы растрепались, а сама я, наверное, была похожа на разъяренную розовую свинку. Юбка задралась, и я демонстрировала всем розовые трусики. На руке остались кровавые царапины. Вся ватага смотрела на меня, лица мальчишек побледнели.

– П-прости, – промямлил один из них.

– Ах ты, черт! – выругался другой.

– Он мой! – заявила я. – Или вы оставите его в покое, или я попрошу бабушку уволить ваших отцов. – Мне было не до жалости или благородства в этот момент. Внезапно я почувствовала, что кто-то подхватил меня под руку. Эли помог мне подняться на ноги и галантно загородил меня, пока я приводила одежду в порядок. Он моргал, очки запотели, но он оставался спокоен.

– Пошли вон, мерзавцы, – сказал он ребятам. Они развернулись и кинулись бежать.

Я вздохнула поглубже, и у меня тут же закружилась голова. Когда мое зрение прояснилось, я увидела, что Эли нахмурившись смотрит на меня. Я потрясла головой.

– Не бойся. Я просто так сказала насчет их отцов. Но вообще-то каменотесы и резчики по камню принадлежат нам, Хардигри. Теперь мальчишки знают, что ты один из них.

У Эли из носа текла кровь, и он сердито вытер ее рукой.

– Я никому не принадлежу. Я сам по себе. – Он залез в фургон, вытащил свою ревущую сестру и захлопнул дверцу. – Тихо, Белл, не плачь, – успокаивал он ее, усевшись с ней на подножку. – Никто не пострадал, кроме нашей гордости.

Карен дернула меня за руку и развернула к себе:

– Ты только посмотри на себя! О, Дарл! У нас наверняка будут неприятности.

Сама она выглядела не лучше: одна из ее кос расплелась, и густые волнистые волосы выбивались из прически, словно наполнитель из подушки.

– С тобой все в порядке, Карен? – поинтересовался Леон Форрест. – У тебя косы расплелись.

Она повернулась к высокому темнокожему фермерскому сыну и посмотрела на него так, словно он собирался испачкать ее более светлую кожу.

– Ты опять за свое? Уходи!

– Уйду, если ты в порядке.

– Я в п-порядке, – запнулась Карен. – Спасибо. Пока.

Леон просиял, будто эти простые слова благодарности озарили всю его жизнь, и побежал прочь. Я с несчастным видом посмотрела на Эли и его сестру. Она снова зарылась головой в его живот и всхлипывала. Мальчик переносил это стоически и не обращал на меня внимания.

В эту минуту в своем золотистом седане к залу подъехала Матильда, бабушка Карен. Она вышла из огромного автомобиля, шурша тканью дорогого платья. Матильда была импозантной женщиной – высокая, стройная, безупречно аккуратная, в синем платье, сшитом на заказ; волосы подстрижены по последней моде. От Сван ее отличал только оттенок кожи, но этой малости хватало, чтобы окружающие воспринимали их совершенно по-разному.

– Что здесь произошло? – спросила она, и ее карие глаза сердито уставились на Эли. – Вы кто такой, молодой человек?

Он встал, оставив на минуту плачущую сестренку, и нагнул голову – вежливый жест, которым немногие белые дети ответят цветной женщине.

– Эли Уэйд, мэм.

Матильда замерла, ее рука медленно коснулась горла.

– Уэйд… – еле слышно повторила она. Как и Карл Маккарл, она явно была поражена.

– Он ничего плохого не сделал, – быстро сказала я. – Это я во всем виновата. Пусть он будет моим, Матильда, пожалуйста!

И тут мне в голову пришла одна мысль. Я видела такое в фильме – называется «Ритуальное кровопролитие». Прежде чем Эли успел отпрянуть, я коснулась крови у него под носом и провела пальцем по своей щеке.

– Теперь ты мой собственный каменотес! – объявила я ему.

Не обращая внимания на окружающих, я купалась в жарком взгляде Эли Уэйда. Я решила, что мы вырезаны из одного камня.

* * *

Прошлое вырезано из камня. Никогда не позволяй никому найти его осколки. Сван Хардигри Сэмпле записала это правило на листке бумаги, когда была еще девочкой, и никогда о нем не забывала. Но сейчас эти слова прозвучали в ее голове как сигнал тревоги. Сван сидела за роскошным письменным столом из красного дерева в библиотеке Марбл-холла и рассматривала пожелтевшую фотографию. Матильда подвинула свое кресло поближе, и они обе склонили свои красивые головы над снимком.

Фотография была сделана на одной из улиц БернтСтенда весенним днем в середине тридцатых годов. Элегантная Эста, стареющая мать Сван, позировала перед очередным строящимся мраморным домом. Она называла их «домами Эсты». Эста Хардигри создавала свой собственный город, свою собственную версию прошлого, превращая все остальное в пыль. В светлом платье с заниженной талией она казалась моложе своих лет. Ее декольте было на несколько дюймов глубже, чем полагалось, и обнажало ложбинку между грудями, чья кожа могла поспорить нежностью с тончайшим крепом.

Позади Эсты на шершавом каменном пьедестале стояла Сван во всем великолепии своих девятнадцати лет, прелестная и сдержанная, в длинной юбке и наглухо застегнутой белой блузке. Ее глаза смотрели серьезно, но в то время в них в любую минуту еще могли вспыхнуть искры тепла, веселья и добродушной насмешки. Ее младшая сестра Клара с лукавой улыбкой на губах лежала рядом на недостроенной каменной стене, подперев голову рукой. Даже в простой школьной форме она все равно казалась этакой американской Клеопатрой. Немножко в стороне, отдельно от белых, в той же позе, что и Сван, стояла Матильда – спокойная, строгая, с крупной камеей у ворота. Посторонние могли бы предположить, что она – живущая в доме компаньонка или личная горничная.

4
{"b":"70151","o":1}