Занятия у них отменили. Учительница собрала учеников в классе и долго трагично рассказывала, какой замечательной девочкой была Ханна. Потом она заставила всех детей сказать о ней что-то хорошее. Элли не любила такую ложь, но ей пришлось выдавить из себя: "она была такой любознательной", замаскировав под этим "любопытной" и "вечно сующей нос, куда не следует". Дольше всех говорила Мина. Она явно старалась выиграть себе ещё пару очков в глазах учительницы. Мальчики мямлили что-то неуверенное, несколько девочек плакало. Они не были дружны с Ханной, но, видимо, считали, что это необходимо.

  Потом их всех развезли по домам, родителей опять обзвонили, предупредив, что детей опасно выпускать гулять даже компанией. Полиция всё ещё разрабатывала версию несчастного случая, но в городке уже упорно ползли слухи о маньяке, охотящемся на детей. Никаких подтверждений этому не было. Бобби с Ханной связывала только общая школа, их дома располагались достаточно далеко друг от друга, дети не дружили и почти не общались. Нападения, если это, конечно, были нападения, тоже отличались друг от друга. Эти два случая совсем не были похожи один на другой.

  Элли пришлось просидеть в доме одной до самого вечера. Мама не смогла отпроситься с работы, а младшеклассникам запретили выходить на улицу без взрослых. Снаружи опять кружили патрульные машины. Элли сделала все уроки, перемыла посуду и даже убралась в своей комнате. Девочке было ужасно скучно, и она с нетерпением ждала вечера.

  Впрочем, Маргарет вернулась рано, они даже поиграли в настольную игру перед сном. В первый раз за очень долгое время. Элли почти сожалела, когда мама отправила её спать. Впрочем, когда она вошла в свою комнату, все сожаления рассеялись. Он ждал её, жаждал её компании, готов был слушать её и говорить с ней. И кроме Элли его совершенно никто не слышал и не интересовал.

  Эйприл нашли в субботу, вполне живую, но плачущую без остановки. Что произошло, девочка сказать так и не смогла. Первые несколько часов после обнаружения она рыдала взахлёб и не отвечала на вопросы полиции. Эйприл давали много успокоительного, чтобы девочка могла хоть немного поспать, но говорить она отказывалась. Поиски Лиззи продолжались, но с каждым часом шансов найти её живой становилось всё меньше. Девочка словно провалилась под землю.

  Все выходные было пасмурно. Маргарет не выпускала дочь из дома, но сама уходила почти на весь день. Элли всю субботу занималась уборкой и рисованием, а в воскресенье испекла сладкое ванильное печенье, делать которое их научили в школе. Часть она оставила маме, часть отнесла наверх. Элли решила проверить, умрёт ли кто-нибудь, если она покормит того, кто живёт под её кроватью. Теперь она ощущала его присутствие не только ночью и в сумерках, но и когда солнце только начинало садиться. Девочка знала, что он был там. А ещё знала, что чувствует его присутствие только она одна. И поэтому Элли не могла о нём никому рассказать. Ей никто бы просто не поверил. Оставалось только одно - подружиться, как и хотела мама. А что могло быть лучше для дружбы, чем печенье? Этой ночью Элли запомнила больше, а страх ушёл совсем. Они наконец-то стали настоящими друзьями. Он доверился ей, а она окончательно приняла его.

  Утро понедельника началось с мелкого дождя и сплошной облачности. Дети в автобусе были непривычно молчаливыми. Жара немного спала, но бодрости это никому не прибавило. В их классе несколько человек, включая Мину, успели навестить Эйприл, хотя полицейские и были против. Родители девочки решили, что друзья могут помочь их дочери поправиться, но они ошиблись. Эйприл продолжала сидеть, забившись в угол, и скулить, периодически заходясь слезами. Все приглашённые психиатры и психотерапевты разводили руками - они не могли к ней пробиться. Девочка их просто не слышала, всё ещё погружённая в пережитой ужас.

  По окнам автобуса ползали большие чёрные жуки. Их набилось около дюжины, но даже низкое, немелодичное жужжание их крыльев не могло привлечь внимание детей. Элли привычно смотрела на проносящиеся мимо пейзажи, полностью игнорируя одноклассников. Её не трогало их уныние, не заботили страхи и переживания. Те три девочки вполне заслуживали того, что с ними произошло. Они были гадкими и глупыми, а ещё очень заносчивыми и надоедилвыми. То, что остальные этого не видели, удивляло и злило Элли. Кроме того, сказать кому-нибудь, почему эти девочки пропали, она всё равно не могла. Взрослые точно назвали бы это глупыми фантазиями и отказались бы её слушать, ещё и наказали бы за бесчувственность, как будто она должна была сопереживать тем, кто над ней постоянно насмехался!

  На перемене после первого урока Элли столкнулась в коридоре с мисс Чейн. Та шла куда-то по своим делам, но увидев свою любимую ученицу, остановилась и махнула ей рукой. Девочка нехотя подошла, впервые ей неприятно было находиться рядом с учительницей рисования. И всё из-за тех её слов о рисунке дома. Мисс Чейн всегда видела больше, чем другие, раньше Элли это нравилось. Теперь же ей казалось, что учительница лезет, куда не следует.

   - Элли, помнишь, на прошлой неделе мы рисовали пейзажи. Скажи, ты ведь не выкинула свой рисунок? - спросила девочку мисс Чейн. На её лице, как всегда, цвела мягкая тёплая улыбка. - Думаю, твоя мама должна была повесить его в рамочку!

   - Её художества не интересуют. - Пожала плечами Элли. Мама всегда говорила, что такие упражнения бесполезны. Они не смогут принести доход, а на хобби много сил тратить не следует. Маргарет даже не разрешила ей поехать на выставку вместе с одним из рисунков два года назад. Сказала, что это лишняя трата денег, папа возразил, но тогда он уже возражал ей по любому поводу.

   - Так рисунок всё ещё у тебя? - продолжала расспрашивать мисс Чейн. Она часто сталкивалась с таким отношением родителей к её предмету, но никогда не могла понять его. Рисунки были проявлением душ детей, их посланием миру. Через краски и линии они могли выразить то, на что не хватало слов. Как можно было так безответственно относиться к подобным вещам? Поэтому мисс Чейн всегда поощряла старания своих учеников, несмотря на то, что талант был далеко не у всех. - Я хотела бы отправить его на выставку. Он очень хороший и необычный.

   - Простите, мисс Чейн, я отдала его другу, - потупилась Элли. Это не было ложью. Тот, кто жил под кроватью, забрал его себе. Он никогда прежде не видел дом снаружи.

   - Вот как. Жаль. Тогда в другой раз. - Мисс Чейн выглядела расстроенной, но Элли это почему-то не тронуло. Конечно, учительница рисования видела больше, чем другие, но она всё равно была взрослой, а ни один взрослый не способен был увидеть то, во что не желал верить.

  После перемены Элли вернулась в класс. Она была раздосадована случайной встречей и почему-то зла на мисс Чейн. Учительница похвалила её работу и оценила её очень высоко, но девочка не чувствовала удовлетворения, только непонятное раздражение, словно тот рисунок вообще не предназначался для чужих глаз.