После окончания занятий всех детей развезли по домам на школьном автобусе и велели не выходить на улицу. Родителей тоже обзвонили, попросив вернуться домой как можно раньше. До самого вечера по улицам ездили патрульные машины. Элли, как и всегда, делала уроки на кухне, и эти машины ужасно ей мешали. От света их фар по полу метались длинные узкие тени, совершенно неуместные и неправильные - таких в этом доме никогда раньше не было. Электрический свет не мог полностью изгнать темноту из комнаты, но загонял её по углам. Фары же будили её, выдёргивали и расплёскивали по полу совершенно непредсказуемо.

  Закончив с уроками, девочка достала свой рисунок, ещё раз посмотрела на изображённый на нём дом. В окно упрямо бился большой басовито гудящий жук. Элли старалась не обращать на него внимание. Она аккуратно и медленно вывела своё имя в углу рисунка и отодвинула его, чтобы полюбоваться. Мисс Чейн назвала его мрачным, но девочке он казался вполне обычным. Её новый дом выглядел именно так, со всеми острыми тенями, разросшимися розовыми кустами у соседа и крышей с запертым чердаком. Мама говорила, что там проваливается пол, а на ремонт денег пока нет. Впрочем, для них двоих этот дом и так был слишком большим. Некоторыми комнатами они вообще не пользовались, камин ещё ни разу не разжигали. Мама говорила, что его надо чистить.

  Элли ещё раз внимательно посмотрела на рисунок. Нет, определённо, ничего неправильного в нём не было. За окном проехала ещё одна патрульная машина, и яркий свет фар, пробившись через плотные шторы, снова вызвал к жизни сидевшие по углам тени. Одна из них упала на рисунок, сделав его более резким, контрастным, пугающим. Элли отбросила прочь листок бумаги и вскочила из-за стола. В этот миг зазвонил колокольчик над входной дверью.

   - Элли, ты дома? - голос Маргарет показался Элли взволнованным.

   - Да, мамочка! - бодро ответила девочка, выходя из кухни.

   - Ну и хорошо. Ты уроки уже сделала? - тепло улыбнулась Маргарет. Её звонок из школы удивил и испугал. Увидев, кто звонит, она решила, что дочь опять что-то натворила, но учительница лишь коротко рассказала о происшествии и попросила не выпускать Элли из дома.

   - Да, мамочка. - Девочка поспешно начала собирать со стола свои тетради и учебники. Рисунок она свернула и убрала в портфель раньше, чем мама успела его заметить.

   - Хорошо, тогда сейчас переоденусь и займусь ужином, - сказала Маргарет, улыбнувшись дочери. Стив сам позвонил ей днём и снова пригласил на ужин. В этот раз она согласилась без малейших колебаний. Маргарет дала себе слово, что ничто не помешает ей пойти на это свидание.

  Элли поднялась в свою комнату, положила портфель на письменный стол, потом села на пол рядом с кроватью. На коленях у неё лежал рисунок с домом. Вчерашнюю ночь она почти не помнила. В её памяти была лишь темнота, пришедшая вслед за страхом. Проснулась Элли по звонку будильника под одеялом и с тех пор чувствовала себя просто превосходно. Девочка положила рисунок на пол и толкнула вперёд. Листок бумаги легко скользнул под кровать. Элли встала, удовлетворённо кивнув. Она всё ещё ощущала страх, чувствовала присутствие под кроватью, но теперь в нём не было враждебности. Девочка могла бы назвать это ощущение жадным любопытством, если бы потрудилась дать ему имя.

  Жара усиливалась, и следующие два дня были сущей пыткой для младшеклассников, считавших дни до каникул и изнывающих в душных классах. Лёгкие облачка, появившиеся во вторник, так и оставались лишь лёгкими облачками, не давая никакого облегчения. В пятницу Элли ехала в школу в приподнятом настроении. Сегодня солнце то и дело скрывалось за тучами, пока ещё не обещавшими дождя, но уже способными притушить хоть на время жарящее светило. Все эти два дня девочка перед сном садилась на пол и предлагала свою дружбу тому, кто жил под её кроватью. Страх за это время почти совсем исчез, остались только чуждое любопытство, жажда и предвкушение. Тот, что прятался под кроватью, начал приходить в сумерках, раньше, чем обычно. Девочка стала ощущать его присутствие острее. Элли было любопытно, на кого похож её новый друг, но пока что она не могла вспомнить. Каждую ночь она проваливалась в темноту без снов, а каждое утро просыпалась в своей постели, полностью отдохнувшей.

  Когда Элли выходила из школьного автобуса, мимо неё пролетел большой чёрный жук. Девочка брезгливо отмахнулась от него, но сбить не смогла. Душная жара плавила асфальт и висела над ним марвеной дымкой. В самом воздухе замерло предчувствие грозы, пока ещё далёкой, но долгожданной.

  У ворот опять стояло двое полицейских. Они расспрашивали учителей, а те с тревогой поглядывали на проходивших мимо детей. Элли огляделась, выискивая взглядом Джоша. Он всегда всё знал и готов был поделиться свежими сплетнями. Мальчик нашёлся на территории школы в густой тени подсобки спортивного зала. Он выглядел необычно подавленным и растерянным. На Элли он посмотрел так, словно ждал её.

   - Элли, ты только не плачь, - тихо сказал он, едва она подошла. - Я ведь не знаю, как... ну, как девочек успокаивать.

   - Что такое, Джош? - обеспокоенно спросила Элли. - С чего мне плакать? И что случилось? Почему полиция опять?

   - Три девочки из твоего класса пропали. Эйприл, Лиззи и Ханна. Пошли гулять вечером и не вернулись. Ушли, ещё светло было, - неловко начал объяснять Джош. Элли кивнула. Эти трое были как раз теми глупыми созданиями, что постоянно обсуждали её у неё за спиной, и делали это достаточно громко, чтобы она слышала каждое слово. - А утром уже нашли Ханну. В речке рядом с её домом. Она мёртвая была, Элли. Остальных ищут. Речку всю прочесали.

  Элли некоторое время молча смотрела на Джоша и пыталась понять, какой реакции он от неё ждёт. Не радости точно, но и горя она не испытывала. Этих девочек она почти не знала, но они были гадкими и злыми. Единственное, что Элли сейчас чувствовала - это облегчение. Они больше не будут сплетничать, ябедничать и обидно смеяться. Никогда больше. Девочка понимала, что должна что-то сказать. Джош выглядел испуганным, он был уверен, что она сейчас разрыдается.

   - Это так ужасно, - пролепетала Элли. Она не понимала, почему всегда надо было врать о своих чувствах, но взрослые постоянно так делали. Мама говорила, что иногда искренность может обидеть. Девочке казалось странным, что о чужих чувствах она должна была заботиться больше, чем о своих.

  Джош кивнул и переступил с ноги на ногу. Он не знал, что ещё можно было сказать. Любое сочувствие было бы неуместным и фальшивым. Он этих девочек практически не знал и всего лишь повторил то, что слышал от полицейских. Элли кивнула мальчику и поспешила в класс. Школа на этой неделе определённо стала приятнее.