Возможно, такой вердикт покажется радикальным. Однако давайте осмыслим основной тезис реалистов о существовании универсалий. Ясно, что существование общих понятий в уме ими не отрицалось, но утверждалось, что понятия могут иметь бытие помимо человека. Как? Предлагался ответ о божественном Вечном Разуме. Ныне, когда теология табуируется, тем не менее, ничто не мешает нам все-таки признать объективное существование информации и теоретически сформулировать основания нового реализма.

Мы знаем, как мысль существует в нашем уме. Затем по аналогии заключаем, о существовании мысли в уме другого. Теперь настала пора признать, что в общем случае этим другим является ВЕСЬ МИР.

Однако, встав на этот путь, мы не должны останавливаться на абстрактной констатации. Вновь возникает вопрос: является ли бытийность мысли в точности такой же, как пространственно-временное бытие вещей и процессов? Очевидные различия мысли и вещи не исчезают – идеальное и материальное по прежнему противостоят друг другу. Где же искать их единство?

Известна натуралистическая оккультная идеологема: мысль – это нечто сосуществующее наравне с вещами в виде «тонкой материи». Известны также метафизические, дуалистические теории. У Платона и в классической теологии – мир идей располагается вне времени и пространства, но влияет на материю спиритуалистически. У Декарта – заданы две субстанции: протяженная материя и когнитивность – мышление как таковое, о котором определенно ясно одно – оно не материя. Ответ Спинозы заменил субстанциональную раздвоенность материализацией двух атрибутов, но проблема осталась, поэтому в немецкой классике вновь возродился традиционный реализм – Гегель пишет про объективное существование понятия, не затрудняя себя задачей объяснения особенностей этого бытия.

В отечественной философской традиции онтологическая укорененность мысли так или иначе признавалась всеми. Даже Ленин в «Материализме и эмпириокритицизме» дается определение материи, в котором остается место для объективного духа, а в теории отражения атеист прямо говорит о наличии примитивных аналогов информационных процессов «в самом фундаменте материи». (Александр Зиновьев любил рассказывать байку о том, как Мераб Мамардашвили иронически повторял ленинское определение: «Материя – есть объективная реальность, данная нам в ощущениях…» и добавлял: «Богом!»)

На путях диалектического материализма пытался определить бытие идеального Эвальд Ильенков, но дальше социологических гипотез не продвинулся. Наиболее интересна линия имяславия, выраженная в работах Павла Флоренского и Алексея Лосева. Тут обозначена исследовательская цель: найти основания (может быть даже физико-математические) для онтологизации понятия «имя». Иными словами, в мире есть процессы, понимание которых требует от нас не только представлений об информации (соответствующие термины – язык, слово, алфавит, код, символ), но и такой – «чисто субъективной» – категории как имя. А сейчас даже физикам ясно, что индивидуализация вещей играет важную роль: в квантовой механике формулы статистики зависят от тождественности или нетождественности микрочастиц – от возможности ввести их индивидные различия. Для того, чтобы предположения обрели статус научных гипотез, нужно указать путь для их конструктивной разработки. А.Ф. Лосев в своей работе «Имяславие» отмечал, что в этом учении имеется научно-аналитический уровень – «который выражается в определенном ряду математических конструкций».[38] Вдохновленный имяславием, я в работе «Финансовый квант и величина имени»[39] предложил свой вариант онтологического обоснования имен.

Все сказанное, конечно, пока относится к сфере гипотез, однако основано на конкретной научно-философской традиции. О математическом построении «оборотной стороны» геометрического пространства писал Флоренский, а Василий Налимов попробовал обрисовать континуум смыслов (кстати, В.В. Налимов какое-то время работал бок о бок с П.А. Флоренским в системе Главэлектро ВСНХ РСФСР).[40]

Итак, путь перспективен, хотя выглядит странно: в рамках новой онтологии мы ведем речь не о двух субстанциях или двух атрибутах одной субстанции. Я поступаю иначе: конструирую и констатирую раздвоенность пространственно-временного многообразия. Думаю, что термин «информация» обозначает огромное множество явлений, не менее обширное, чем то, что охвачено, например, понятием «энергия». Познание этой объективной составляющей бытия только начинается.

РЕЗИДЕНТ КОСМОСА[41]

Роман Ивана Ефремова «Туманность Андромеды», опубликованный в год первого спутника Земли, стал символом космических устремлений человечества. Вписаны в историю русской литературы философская антиутопия «Час Быка», исторические повести «Таис Афинская», «На краю Ойкумены», роман «Лезвие бритвы» и многочисленные «Рассказы о необычайном», где фантастические догадки переплетаются с реальными впечатлениями из жизни геолога-практика и ученого-палеонтолога.

-–

СПРАВКА:

Иван Антонович Ефремов (1908–1972) – советский писатель-фантаст, учёный-палеонтолог, философ-космист и социальный мыслитель. Лауреат Сталинской премии второй степени (1952).

––

Между тем, до сих пор не раскрыта одна загадка – ровно через месяц после смерти Ефремова органы КГБ провели у него в квартире обыск, причины которого не ясны. Существуют версии, где Ефремов предстает то, как английский шпион, то как инопланетный агент… Я предлогаю на суд читателей еще одну гипотезу.

– Вот бы нашим геологам такое оборудование! – сказала Таисия насмешливо.

Один из оперативников – тот, что шарил металлоискателем вдоль подоконника, обернулся. Однако, встретив взгляд начальника, поправил наушник и крутанул ручку фазо-амплитудного компенсатора, демонстрируя безразличие к посторонним звукам. Да и сказанное не к его технике относилось – в комнату внесли рентгеноскоп на треноге. Стало ясно, для чего кагэбисты сложили на столе крупные камни из геологической коллекции – не изымать собрались, а только просвечивать. Вдруг внутри малахита тайник?

Обыск в квартире писателя-фантаста Ивана Ефремова шел несколько часов: в тесноте орудовали десять человек, не считая понятых. «Такой большой писатель, а всего две комнаты!» – удивлялась женщина при погонах. Ее включили в группу на случай сопротивления вдовы писателя, но Таисия Иосифовна вела себя спокойно, только один раз возмутилась, когда потребовали открыть стеклянный шкафчик, где стояла урна с прахом. Со дня кремации прошел месяц, скорбный сосуд пока находился дома – предстояла дальняя дорога. Встретив протест, люди из КГБ отступились. Зато сняли с полированной стенки золотистую палицу, висящую на тесьме. Сей экзотический предмет Иван Антонович привез из зарубежной экспедиции. Арестованную палицу так и не вернули.

Когда предъявляли ордер, предложили «сдать идеологически вредную литературу», – поиск ее и был заявленной целью тогда, в 1972 году. Однако уже в эпоху перестройки на запрос писателя Андрея Измайлова пришел ответ с иной мотивировкой: «На Ваше письмо в КГБ СССР от 9 марта 1989 г. сообщаем, что действительно в ноябре 1972 г. Управлением КГБ СССР по городу Москве и Московской области с санкции первого заместителя Генерального Прокурора СССР был произведен обыск в квартире писателя Ефремова Ивана Антоновича, а также некоторые другие следственные действия в связи с возникшим подозрением о возможности его насильственной смерти.» Вместо идеологической диверсии вдруг возникло подозрение на убийство.