– Это ведь не единственный вход и выход, – издав смешок, словно через силу.
Было видно, как эта тема ей не нравилась и Ричард решил замолчать. Место формировало в голове множество вопросов, удержать от которых рот стало невозможно. К примеру, зачем вход в театр закрывать тканью? Или почему театр находился в подвале магазина?
– Сколько тут помещается человек? – он хотел задать совершенно другой вопрос, но вылетел этот.
– Человек? Около ста двадцати.
“Не густо”, подумал про себя Ричард. Однако, это последний шанс начать карьеру, так что перебирать вариантами он не стал. Ступеньки все не заканчивались, и наконец в метрах двадцати показалась двухстворчатые двери, стоявшие внизу как финишная черта, переступив за которую ты либо выиграешь, либо проиграешь.
– Вы нервничаете? – спросила женщина, но Ричард не успел ответить. – Это нормально. Актеры должны нервничать, вдруг попадется подходящая роль, – сказала она и Ричард улыбнулся. В какой-то момент ему показалось, что этими словами она хотела передать совершенно другую мысль. Дойдя в самый низ до дверей, они остановились.
– Вам тут понравится. Желаю удачи на прослушивании, – сказала женщина. Теперь ее ждал долгий путь наверх.
– Спасибо, – машинально ответил Ричард. – А дальше-то куда? – ожидая, что за дверью будет длинный коридор, спросил он.
– Вы уже на месте, – ответила она.
Ричард распахнул двери.
Перед ним появился громадный театральный зал, в котором могло поместиться около пяти, а то и семи сотен человек. Не совсем то, что ожидаешь увидеть, спустившись под землю на тридцать метров. Словно это место было спроектировано чьей-то не очень хорошей фантазией. Деревянные балки вдоль стен подпирали потолок – видимо, для предотвращения обвалов. Обычно такие вещи скрываются за стенами, но не тут. Однако стоит отдать должное – сцена выглядела отлично. Точно образ из детства, внушающий приятные воспоминания. Внутри пахло лекарствами, и непонятно почему. На сцене стоял толстый парень в обтягивающем его тело костюме принца с поднятыми кверху руками и выкрикивал: “О, Брат, как ты посмел, любовь моя, только мне принадлежит”. “Интересно, как этот новый директор решил вытащить театр из банкротства такой нудятиной? Может, директору виднее, но, ей-Богу, прошлый век”, подумал Ричард. Видимо, парень тоже пришел на прослушивание. Играл он довольно нелепо, так что Ричард на его фоне вдохновился. “Одним соперником меньше”, подумал он.
Ричард подошел к передним рядам, где сидели несколько человек. Переговариваясь между собой, они выраженно жестикулировали, явно обсуждая парня на сцене. Ричарду стало не по себе, и он присел на кресло соседнего ряда. В понимании Ричарда, «жюри» (так он их называл) смотрели за выступлением, потом холодно говорили:
– Хорошо, следующий.
Ему стали интересны причины столь яростного обсуждения в сторону полного парня. Может, они нашли того, кого искали, а ему, как обычно, достанется второстепенная роль? “Я не хочу этого, и мне все равно на славу и популярность – я хочу играть сложных персонажей, хочу личностного, творческого роста, а все остальное придет”, оправдывался он перед собой, хотя уцепиться за лакомый кусочек театрального гонорара все же хотелось. За кулисами он заметил человека небольшого роста, возможно, карлика в темном капюшоне, который мелькнул, как искра, и исчез. Мысли о цирке уродов вновь возникли в его голове. “Все это странно, я ведь должен стоять за кулисами и ждать своего выхода”, думал он и не замечал, как все время на него смотрел один из членов жюри, пока другие продолжали обсуждать актера на сцене.
– Что вы тут делаете? – спросил его мужчина с ряда напротив. Видимо, работа в театре действительно плохо оплачивается, раз он такой худой.
– Я Ричард Норрис. Мне пришло письмо, в котором было сказано что я гожусь для главной роли.
– Да, точно, я Гектор, – он протянул перебинтованную руку Ричарду. Они поздоровались, Гектор обернулся и посмотрел на своих коллег. Один из них кивнул ему, и Гектор поднял кулак.
– Стоп! Бен, ты молодец, – сказал он. – Ричард, на сцену.
Звучало это как приговор. Он снял куртку с небольшим тремором в руках. Такое бывает перед выступлением, но как только войдешь в роль – это пройдет. Спускаясь, Бен перецепился и упал, чем вызвал смех у всех членов жюри кроме Гектора. Казалось, что он сейчас расплачется. Ричард понял – сегодня ему будет непросто.
– Бен, хорошо выступил, – обратился Ричард.
После этих слов Бен улыбнулся и пожал ему руку. Видно, что парень слабохарактерный, рановато ему выступать в серьезных образах. От этого трагедия только превратится в комедию. Один из членов «жюри», посмотрев на Ричарда, закатил глаза и помахал головой повернувшись к коллегам.
– Мне не нужно переобуться? – спросил Ричард.
– Нет, парень, тебе нужно только выступить, – сказал один из них и показал пальцем на сцену.
Гектор присел. Стыд за грубость коллег читался в его глазах. Вполне возможно, что «жюри» немного выпили, отсюда и подобное неуважение, думал Ричард. Он поднялся на сцену. Только бы не перецепиться! Сцена настолько усеяна подобием рельс, уходящих за кулисы, что выступать было бы удобно только стоя на месте – и то не факт. Как Бен умудрялся тут свободно передвигаться, да еще со своим-то весом?
Словно босиком по камням, он пробрался в центр сцены. За кулисами стояло несколько скелетов будущих манекенов или скульптур, нижней частью подсоединенных к рельсам. В дальнейшем на палки наносился мрамор или бетон, после скульптор высекал удивительные формы, превращая безжизненный скелет в произведение искусства. Но зачем они тут, в театре? Ведь заготовки как правило должны находится там, где производят манекены. Неужели у них есть собственный скульптор?
– Как мне выступать когда… – не успел он закончить, как его перебили. – Ты – маленькая девочка, которую загнал в угол убийца.
Ричард уже сталкивался со многими представителями театра и встречал наглецов похуже. Также ему приходилось выступать в подобных пьесах жанра ужас. Так что задание не показалось ему странным. Однако вряд ли Ричард подходил на роль маленькой девочки. “Возможно, очередная издевка, проверяют меня на прочность. И не с такими работали”, подумал он и присел, прижав колени руками к груди.
– Нет, мамочка, помоги мне, – пытаясь спародировать писклявый голос маленькой девочки, Ричард качался из стороны в сторону. Его губы скривились, а глаза начали слезиться. – Нет, нет, пожалуста, – он специально пропищал слово неправильно.
Гектор опустил голову.
– Браво! – похлопал наглец, сидящий рядом с Гектором. – Такой подход возродит театр! Не терпится посмотреть на тебя в разгаре пьесы! – говорил он.
Остальные (кроме Гектора) только подтверждали его слова кивками. “Кажется, этим наглецом был Картер, о котором рассказывала та женщина в магазине тканей”, – подумал он. К похвале Ричард отнесся холодно.
– А теперь изобрази физическую боль от голода. – Картер встал, на его лице виднелось возбуждение, словно он нашел кого хотел.
Но Ричарду казалось, что он проходит собеседование на должность проститутки. Все-таки это лучше, чем ничего, если в итоге это куда-то приведет. Он прилег на сцену, держась за живот, и тяжело задышал.
– Больше боли!
Застонав, Ричард начал дышать глубже. По правде говоря, боль он чувствовал реальную. Железные рельсы давили ему на плечо так, что рука потихоньку начинала неметь.
– Больше, я хочу больше, – глаза Картера пропитались одержимостью к актерскому мастерству Ричарда.
На мгновение Ричард поверил, что умирает от голода, и мысль – «А я не так уж плох!» – мелькнула в его сознании. Но стоило ему поверить в себя, как все, кроме Гектора заржали, как завсегдатаи пивных баров. Смех имел глумливый характер – настолько, что Ричард обернулся от чувства, что за его спиной кто-то стоит. Но, кроме заготовок декораций и различного инвентаря, никого не было.
– Нет, мамочка, помоги мне, да, Гектор? – один из них перекривил Ричарда и несильно ударил Гектора по плечу. Тот никак не реагировал, а лишь глубоко вздыхал. Ричард поднялся и уставился на них. Смех не утихал. Если они хотели пристыдить Ричарда, то на мгновение у них это получилось.
