У меня аж зачесались руки от такой находки. “Не только тьма ночная разбойника подруга, но и яд - верный друг и товарищ разбойника.” Попытка осилить первую же страницу текста не увенчалась успехом. Несмотря на детализированное описание изготовления некой Роковой обиды – весьма говорящее название для яда – система разразилась ехидным уведомлением – “умом не вышел”. Буквально.

______________________________

Обращаться осторожно!

Ранг: Необычный

Путь к навыку Ядоварения тернист. Он требует усердия и полной отдачи.

Задача:

Достичь 20 уровня 0/1

Увеличить параметр Мудрость выше 15 единиц 0/1

Отыскать учителя Ядоварения рангом не ниже, чем эксперт или мастер, и пройти у него испытание 0/1

Принять: да/нет?

______________________________

Ну что ж, оказалось бы слишком просто сразу получить такой нужный навык. Придётся качаться, качаться и ещё раз качаться. Забрал с собой Компендиум, вот и пригодился последний свободный слот. Желание сгрести все реагенты просто сжигало меня изнутри, но забитый до краёв инвентарь не позволял ничего сделать. Внезапно проскочившая мысль дала мне одну идею, актуальную, только если удастся разделаться с Матриархом.

Досаду я выместил на обстановке. Я перерыл комнату вверх-дном, но обнаружил лишь запас из четырёх зелий (маны и здоровья). Долго копался в поисках очередного тайника, но игра решила, что у меня слипнется от такой жадности, и показала наглую фигу. В сердцах плюнув, я последний раз оглядел комнату и закрыл за собой дверь.

Следующее помещение принадлежало Кредриму и имело внешнюю террасу. Вид множества огней, светящихся во мраке за стеклянной стеной, ошарашил меня. Второй день я мысленно ощущал себя закинутым в каземат, одинокий партизан позади вражеского фронта и всё такое. Обычный балкон разрушил эту иллюзию и напомнил мне, что я в огромном мире, причём в игре с миллионами игроков. Где-то там во тьме, собирают партии, проходят подземелья и ведут бойкую торговлю. Нужно выбираться отсюда как можно скорее.

Бегло осмотрел пожитки аскетичного дроу. Мертвец не мог похвастаться их обилием. Даже не верилось, что он являлся старшим сыном могущественного Старшего Дома Теккен’ар. Кровать нормальная, и та отсутствовала. Тонкий матрас, в полпальца толщиной, лежал прямо на голом полу. В шкафчике нашлись приспособления для ухода за оружием – точильный камень, масло, клещи. На балконе стояло одинокое кресло. Я легко представил себе Кредрима, сидящего в нем условными тёмными ночами (в подземном Аскеше всегда царила тьма) и вглядывающегося вдаль.

Я вышел на балкон и подставил лицо свежему воздуху. По крайней мере, после двух суток взаперти так мне казалось. Терраса представляла собой небольшой пятачок, огороженный каменными балюстрадами. Метров через пять от него виднелся край другой террасы, вероятно, принадлежавшей Матриарху. Я отвлёкся на город, да так и замер с разинутым ртом.

Высокие массивные особняки, больше крепости, нежели жилые дома, занимали крупную часть не охватываемой глазами пещеры. Многие из них светились мягким магическим светом – фиолетовым, серебристым, оранжевым, синим. Потолок чудовищно гигантской каверны терялся в темноте. От размеров пещеры захватывало дух. Огромные сталактиты размером с шестиэтажку свисали с потолка, а сталагмиты пробивали изрезанное дно Аскеша. Дно прерывистое, неровное, тут и там виднелись глубокие трещины и провалы. Через некоторые перебросили мосты и мостики. К стенам пещеры и зданиям жались грибы всех размеров и форм. Высокие и тонкие, как пальмы, массивные и кряжистые, как дворфы, крошечные и незаметные, как пикси. Думаю, в Аскеше можно прожить год и не увидеть все варианты класса fungi. Некоторые из них окрашивали пространство ярким люминесцентным огнём.

Глаз выхватывал в городе колонны и памятники великим деятелям прошлого, богине Эстрикс, массивным паукам, что взирали на жителей сверху-вниз. Рассеянный шум живого города отражался от стенок сооружений и волнами накатывал на меня. Я видел крошечные фигуры, что передвигались по запутанным улицам этого города, странного и даже ужасного, но бесспорно врезающегося в память. Прямо под нами виднелись башенки и шпили нижних этажей, некоторые украшали угрожающие символы Дома Теккен’ар в виде мутировавшего анкха, что как флюгеры торчали на выступающих из черепицы стальных стержнях.

Соверетт подошёл на негнущихся ногах и замер сбоку от меня.

- Я не думал, что когда-нибудь увижу его снова, Гвин, - его голос дрогнул, словно в горле внезапно пересохло. Аскеш – страшное место, полное предательства и убийства. И всё же я люблю его, - добавил он. – Это делает меня ненормальным, да?

- Безусловно. Мы все психи, раз назвали подземелье своим домом, но ведь это дом, а его не выбирают? – я улыбнулся, подбадривая тёмного эльфа.

Соверетт кивнул и улыбнулся в ответ. Он отвернулся, стиснул каменные перила и молчаливо смотрел на город четверть часа. Я не мешал. Пятнадцать лет в плену, эльф, наверняка, мечтал снова вдохнуть запах Аскеша – запах свободы.

Перед тем, как покинуть террасу, я задал мучающий меня вопрос.

- Объясни мне, Соверетт, почему враги не поднимутся на этот балкон с помощью Левитации, и не убьют всю верхушку Дома Теккен’ар? Это же настолько уязвимое место в обороне всего Дома.

Эльф посмотрел на меня, как на умалишённого, словно я на полном серьёзе спросил его “почему при прыжке мы не падаем в небо?”.

- Гвинден, ты же один из Двуживущих, да? – спокойно поинтересовался он.

- Что?

- Ты принадлежишь к породе тех загадочных существ, что никогда не умирают навсегда. Вы неизменно воскресаете на ближайшем кладбище. Вы становитесь гораздо сильнее со временем, причём развиваетесь такими темпами, что заставляют самых могущественных из нас кусать локти от зависти. Иногда буквально растворяетесь в воздухе, чтобы через несколько часов появиться на том же месте. Я прав? – он произносил все это таким обыденным голосом, словно речь шла о моих вкусовых пристрастиях – “Гвинден, любишь спаржу? – О, нет, терпеть не могу. Спасибо.”

Я замер, не зная, как реагировать. Признаться? Отрицать?

- По лицу вижу, что прав, - продолжил напарник. – Тебе бы следовало лучше управлять своей мимикой. Любой дроу знает, что потеря самоконтроля очень быстро ведёт к гибели.

Он махнул рукой и продолжил расслабленным тоном.

- Видишь ли, вначале я заподозрил в тебе шпиона, в чём-то умелого, а в ином – полного профана. Ты не обучен простейшим заклинаниям, незнаком с нашей историей и этикетом, да даже - с местной флорой, слишком открыт и честен, в конце концов, тебя выдаёт и отсутствие знаний о мерах обороны типичных для любого Дома. Понимаешь, Гвинден, каждый особняк окружён магическим барьером, что питается от кристаллов маны, встроенных в фундамент. Тебе это, конечно, неизвестно, но каждый Дом строится на Силовых линиях – по ним течёт сырая мана вдоль всего Виашерона. Кристаллы накапливают её и расходуют на поддержание барьера. Сквозь него невозможно проникнуть без ведома хозяев. Это одна из нескольких причин, почему открытые войны между Домами так редки. Требуются слишком большие ресурсы, чтобы перегрузить барьер и пробить его даже на время.

Соверетт облокотился спиной о балюстраду и подвёл черту.

- Если исключить невозможное, то, что останется, и будет правдой. Никто не станет посылать шпиона, который не сможет сойти за местного. Никому кроме Дома Эвер’харн нет смысла освобождать меня, а значит ты – Двуживущий. У тебя нет семьи и Дома, поэтому, кстати, ты не назвал его мне в темнице. У тебя нет здесь друзей. Не было, - поправился он. Ты спас меня, вернул силу, позволил вновь увидеть прекрасный Аскеш и дал надежду. Чем бы всё это не закончилось, я рад, что мы встретились, и с гордостью зову тебя своим другом.

Он пошатнулся. В одну секунду вся краска схлынула с его лица, Соверетт начал усыхать, возвращаясь в своё изначальное состояние, тихо сползая вдоль ограды на пол.