– Между прочим, в мое детство пастила была вкуснее, – заявил нефтяной магнат, – ну да ладно. Что ж, Емельян, расскажи о себе. Про меня, держу пари, тебе приходилось слышать и до вчерашнего вечера. Я иной раз и сам себя по телевизору вижу. А вот про тебя я ничего не знаю, однако мне бы очень хотелось узнать побольше о моем дорогом племяннике. Так что, пожалуйста, не молчи! – Но видя, что гостя эта просьба привела в замешательство, Абаджваклия поспешил добавить: – если не знаешь, о чем рассказать, задавай мне какие-нибудь вопросы. Идет?

– Арнольд… простите, не помню ваше отчество. Скажу честно, я не знаю, что и думать… Это все так неожиданно. Неужели вы на самом деле мой родственник? Почему именно сейчас вы решили меня разыскать?

Арнольд невесело усмехнулся.

– Ты спрашиваешь, где я был раньше? Я отвечу так: лучше поздно, чем никогда, Емельян.

Было очевидно, что Арнольд не собирался откровенничать и выкладывать своему новому знакомому все те жизненные перипетии, которые побудили его в очередной раз упиться вусмерть и начать искать своего дальнего родственника.

– Чего вы хотите от меня? – непонимающе спросил племянник.

– Я? От тебя? – Арнольд снова усмехнулся, – я-то ничего не хочу. Просто пообщаться с родным человеком. А вот ты, – Арнольд резко поставил чашку на стол и наклонился к собеседнику, – друг мой, ты, должно быть, от меня чего-то хочешь? Иначе бы не пришел, наверное, а?

– Но мы же договорились встретиться. Я человек обязательный, вот и пришел, – смутился Емельян. – Мне было любопытно, хотя я, разумеется, не поверил, что вы действительно можете быть моим родственником.

– Мне приятно слышать, что мой племянник – обязательный человек. Очень ценное качество. Кто ты по профессии, чем по жизни занимаешься?

– Несколько лет назад я окончил художественное училище, а теперь учусь на юриста.

– О, на юриста. Молодец. Женат? – Арнольд кивнул на обручальное кольцо на пальце Емельяна.

– Да, – молодой человек покосился на безымянный палец Арнольда. Кольца не было. Щукин припомнил череду скандалов, связанных с громкими разводами олигарха, о которых то и дело шумели СМИ.

– Дети есть?

– Нет, пока нет.

– Понятно. А я вот в разводе, – отозвался Абаджваклия с усмешкой, – уже в который раз.

Емельян улыбнулся, но в глаза собеседнику не смотрел. Молодой человек рассматривал канцелярские принадлежности и книги, лежавшие на дорогой столешнице. Здесь была симпатичная серебряная чернильница, которой, впрочем, вряд ли хотя бы раз пользовались. Были и обыкновенные шариковые ручки, самые простые, такие можно было найти даже у школьника. Неожиданно взгляд Щукина наткнулся на книгу небольшого формата в зеленой бархатной обложке с золоченым узором. Спустя секунду художник рассмотрел название – это был Коран.

– Ты в Бога веришь? – спросил Арнольд, как будто бы специально дождавшись того момента, когда Емельян увидит на его столе именно эту книгу.

Емельян поднял глаза и растерянно уставился на олигарха. Ему вновь пришло в голову, что никакие троюродные племянники нефтяному магнату не нужны. А вот вербовать новых членов в экстремистскую организацию он может… Емельяну стало как-то не по себе.

– Как сказать… Вообще-то я крещеный, – неуверенно отозвался Щукин, – но в церковь я не хожу. Не знаю, есть ли бог, но я, скорее, верю в справедливость, – молодой человек неуверенно пожал плечами.

– Мне нравится твой ответ, – взяв из вазочки очередную пастилу, одобрительно улыбнулся Абаджваклия, – знаешь, что Конфуций говорил на этот счет?

– Хм, я подзабыл, – отозвался Емельян. Он, естественно, слышал имя этого китайского мудреца, но вот касательно его афоризмов и учения был уже не силен. Он помнил что-то про почитание отца и матери, а перед глазами возник образ почтенного старца с длинной бородкой и в кимоно. Видя растерянность на лице собеседника, магнат пояснил:

– Конфуция как-то спросили: на добро нужно отвечать добром. А как же отвечать на зло? Неужели злом? Нет, ответил мудрец. На зло надо отвечать справедливостью… Ну а я верю в Бога, – сказал Арнольд с улыбкой.

– Но точка зрения Конфуция, кажется, расходится с христианскими, например, догмами, – отозвался Емельян, и снова невольно взглянул на Коран.

– Ты прав, племянник, религия учит и на зло отвечать добром. И я куда больше согласен с этой идеей. Надо стараться на все отвечать добром! Емельян огляделся. Оружие на стенах, подарочные клиники и сабли. Дорогая мебель, роскошь. Пять жен, многомиллиардное состояние, сомнительная молва о деятельности Абаджваклии в 90-е. Было не похоже, что этот человек действительно верит в то, что говорит. Щукин с неудовольствием подумал, что его собеседник только пытается казаться набожным. Он покосился на Коран, Арнольд поймал взгляд племянника и понял его мысль.

– Я православный, – усмехнулся олигарх, продемонстрировав крест у себя на шее.

– А почему у вас на столе священная книга мусульман? – не удержался Емельян.

Он все еще ожидал какого-то подвоха, и сам не знал, правильно ли поступил, придя в гости к новообретенному дяде.

– Потому что мне интересно, как устроен мир! Мне интересны все точки зрения, и особенно – религиозные! Я с удовольствием изучаю работы философов и теологов. Но сам я православный, и не только на словах. Ты бывал в Новодевичьем монастыре? – вновь закурив, спросил Арнольд.

– Это который сгорел во время реставрации?

– Что за ерунда. Не сгорел, а только лишь самую малость занялся огнем. Я о другом. Вот ты сам сказал про реставрацию. Знаешь, кто ее спонсирует?

– РПЦ, наверное.

– Нет, ее спонсирую я.

Емельян нерешительно повел плечами и осмотрелся. Странно. Не было похоже, что человек, окруживший себя такой роскошью, собирается посвятить себя Богу. Молодому человеку тут же пришли на ум толстые служителей церкви, разъезжающие на дорогих машинах. Религиозность иной раз становится прикрытием для карьеристов, скрывающих лицемерие и жажду наживы под маской благочестия.

– Ну, что молчишь, племянник?

– Я себе иначе представлял верующих людей.

– Ладно. Мы с тобой при случае и на эту тему побеседуем.

Они поговорили еще некоторое время. Разговор, перешедший на более светские темы, пошел более легко и непринужденно, а спустя час Емельян уже не чувствовал себя не в своей тарелке, скорее наоборот, ему все больше и больше нравился его собеседник. В какой-то момент Арнольд стал все чаще посматривать на часы и Емельян понял, что на этом их общение должно закончиться, так как Арнольда ждут дела.

Когда Емельян вышел из здания «Нефтьпрома», у него от волнения дрожали руки. Ему казалось, что все только что случившееся было сном. Это просто не могло быть правдой – почти перед самым расставанием Абаджваклия предложил ему работу. Работу в «Нефтьпроме» юристом! И это не смотря на то, что Емельян еще не закончил университет.

Молодой художник был очарован Арнольдом. Олигарх был резким и решительным человеком, для него, похоже, существовали только два мнения: его и неправильное. Неколебимая сила воли и твердость характера не могли оставить собеседника равнодушным. За то время, что они общались, Емельяну показалось, что Арнольд – человек начитанный и умный.

– Мне кажется, он слукавил, сказав мне, что у него нет высшего образования. Я думаю, он какой-нибудь профессор, просто скрывает это, – восторженно рассказывал вечером Щукин озадаченным тестю и супруге о произошедшем, – а еще при ближайшем рассмотрении мне даже показалось, что мы с ним похожи. Только он еще более тощий, чем я. А так у него даже прическа как у меня: волнистые волосы, ниспадающие на лоб. И он совсем так же прищуривается, когда смотрит на стенные часы. И кстати в профиль он невероятно смахивает на Анну Ахматову, потому что у него и прическа, и горбинка на носу в точности, как у поэтессы на известном портрете!

Ксения удивленно смотрела на супруга, в ее взгляде читалось сомнение, она знала своего мужа и понимала, что его легко могли бы ввести в заблуждение и обмануть. Легкое огорчение, которое закралось в его душу, когда он увидел, что жена ему как будто не до конца поверила, не смогло заглушить той ошеломляющей радости и восторга, которые заставляли молодого человека шагать по комнате из конца в конец.