– Вадим Дмитриевич, вы вот сказали, что во время войны шло строительство БАМа. Но вы же знаете, кто его строил? Это что же, вы предлагаете построить лагеря и использовать заключенных при возведении дороги?

– Или, может быть, вы сами хотите поехать туда на стройку?

– Реставрировать дороги в глухой Сибири, где населения практически не осталось? Это нерентабельно! Зачем дороги, по которым никто не будет ездить?

Однако среди депутатов нашлись и такие, кому идея Снегирева понравилась. Спустя некоторое время проект начали разрабатывать, были подготовлены чертежи, была даже подсчитана сумма, необходимая для реализации задуманного. Статья расходов на этот проект была заложена в бюджет на будущий год. Но, как весьма часто случается, в последний момент проект был отложен на потом, а деньги были направлены на решение неожиданно возникшего и более насущного с точки зрения государства вопроса. В очередной раз коллеги лишь утвердились в своем давно сложившемся мнении относительно Снегирева – фантазер и мечтатель.

Май 2014 года

Однажды вечером Емельян Щукин увидел на своем мобильном входящий звонок с незнакомого номера. Он подумал, что ему может звонить какой-нибудь заказчик, нашедший его контакты в Интернете, и поэтому снял трубку.

– Я разговариваю с Емельяном? – спросил незнакомый мужской голос.

– Да. Я вас слушаю, – ответил молодой человек, пытаясь угадать, какую работу может заказать его собеседник. Голос грубоватый, низкий, не особенно вежливый, его обладатель не был похож на любителя искусства. Такой человек может заказать картину в подарок на юбилей своему боссу или что-то подобное.

– Скажи-ка, ты Емельян – сын Софии Акусба?

Емельяна удивил прозвучавший вопрос. Во-первых, его мать умерла десять лет назад, когда он еще учился в школе. Во-вторых, она, выйдя замуж, взяла фамилию супруга, и Емельяну было гораздо привычнее, когда ее называли Софией Щукиной. Было странно и даже подозрительно, что по прошествии стольких лет кто-то пытался его найти, делая отсылку к девичьей фамилии его матери.

– Алло? Алло, – из телефона снова послышался нетерпеливый, однако не лишенный приятности, голос.

– Скажите, пожалуйста, а с кем я разговариваю? – серьезно спросил Емельян, заподозрив, что ему позвонили какие-нибудь мошенники. Он уже сталкивался как-то с такими, и ему совсем не хотелось попасться еще раз.

– Это Арнольд Абаджваклия. Знаешь такого?

– Очень смешно. Вы бы еще сказали, что вы, ну я не знаю, Иосиф Сталин! Кто вы такой, и что вам от меня нужно? – спросил Щукин. Он хотел, чтобы его голос прозвучал уверенно.

– Никакой я не Иосиф Сталин, – усмехнулся его собеседник. – Емельян, ответь мне, ты сын Софии или нет?

– Ну, допустим, да, – молодому человеку стало просто любопытно, он решил продолжить разговор, чтобы понять, кто же ему все-таки звонит и по какому вопросу.

– Отлично. А я – троюродный брат твоей мамы. Или даже троюродный дядя, не знаю, я не силен в этих степенях родства.

Этот ответ оказался для Емельяна неожиданным, он снова замолчал. Он принялся судорожно вспоминать, были ли у его матери какие-то троюродные братья или дяди… Родственники той или иной степени дальности есть практически у каждого, но далеко не каждый общается с ними. «По крайней мере, моя мать никогда и не общалась со своей родней…» – подумал Щукин. И ее можно было понять. Молодая абхазка София сбежала из семьи со ставропольским спелеологом Максимом Щукиным, который несколько лет подряд приезжал в Сухум и исследовал там пещерные образования. Ее родители были категорически против этого союза. Уехав из Абхазии, София больше не поддерживала связь с тамошней родней.

– Так вы – мой родственник… Приятно познакомиться, – растерянно произнес Емельян после затянувшейся паузы.

– Мне тоже, дорогой мой, мне тоже очень приятно слышать твой голос! – чувствовалось, что собеседник улыбался, – я хочу с тобой повидаться. Ты занят сейчас?

– М… а, простите, так как вас зовут?

– Арнольд! – мужчина на том конце трубки рассмеялся. – Не поверил что ли?

– Не может быть. Вы шутите… – растерянно пробормотал Емельян, все еще не понимая, что происходит. Он – родственник Арнольда Абаджваклии? Того самого олигарха, который возглавляет холдинг «Нефтьпром»? Не может быть, это, наверное, какой-то другой Арнольд Абаджваклия, просто тезка.

– Да какие уж тут могут быть шутки, – саркастически отозвался голос в трубке, – ну так что, друг мой, ты сегодня вечером занят? Я лично – последовала короткая пауза, было слышно, что говоривший затянулся сигаретой, – очень занятой человек, но сегодня у меня есть пара часов для того, чтобы познакомиться с моим родным племянником, или кем ты мне там приходишься. Я думаю, ты мне племянник. Верно? Троюродный.

– Может быть… Вообще-то я не занят, но…

– Тебя что-то смущает? Понимаю. Да, ты же в Москве живешь, я прав?

– Да.

– Вот и славно, давай, бери с собой маму, и пойдемте в ресторан.

– Вы не знаете? Моей матери уже нет в живых, – сказал Емельян сухим и холодным тоном. Теперь он снова подумал, что это какой-то розыгрыш или чья-то глупая шутка, ведь троюродный дядя, или кем он там себя называет, не мог не знать о том, что его мать умерла много лет назад.

– Вон как… – в голосе собеседника послышалось неподдельное огорчение. – Жаль, очень жаль… Такой она девчонкой была, э, ты не представляешь. Красивая, резвая…. Давно это, конечно, все было, но помню, как-то раз мы в лесу заблудились, да мелкие еще оба были. Я уверен, ты от нее слышал эту историю. Наверняка она рассказывала, как заблудилась с Нольдой в лесу. А, ведь рассказывала? Как мы с ней по мху определили север и смогли найти дорогу домой… Целый день плутали… Ох и затейница была!.. Сколько ей было? Она ведь, кажется, была немногим меня старше? Жаль, Господи, как жаль… – мужчина ненадолго замолчал, снова было слышно, как он затянулся сигаретой. Щукину тоже захотелось курить. Он бросил взгляд на одну из своих картин, которая стояла прислоненной к стене неподалеку от зеркала. На ней был изображен неясный силуэт мужчины в плаще, вальяжно опиравшегося на дверной косяк, его лица не было видно. Емельяну стало казаться, что его собеседник, выдававший себя за Арнольда Абаджваклию, мог бы выглядеть именно так.

– Ну, значит, приходи один, повидаемся. Придешь? – послышалось из трубки, и Емельян по голосу вдруг понял, что его собеседник пьян.

– Нет, не приду! – решительно ответил Щукин. Естественно, он все понял. «Приходи один!» Хитрая уловка. Любой бы поддался, поверил, пошел бы, когда мошенники используют что-то личное, такое, перед чем человек устоять не может, такое, о чем вроде бы никто не может знать. А потом ограбят. Убьют. Или еще что-нибудь в таком духе. Но в то же время в глубине души у Емельяна зародилась и с каждой минутой разговора крепла надежда. Пусть глупая, робкая и наивная, но все-таки надежда, что у него есть кто-то еще родной во всем этом мире, кроме любимой жены Ксении и ее отца, без которых мир для Щукина был бы совсем серым и постылым. Родной человек, родная кровь, кто-то, к кому всегда можно обратиться за помощью. Родственник. Дядя. Впечатлительный Емельян вздрогнул. Он, хоть убейте, не мог вспомнить, рассказывала ли ему когда-нибудь мама историю о том, как она заблудилась в лесу. Значит ли это, что со мной разговаривает мошенник? Но с другой стороны, мошенник не стал бы работать пьяным.

– Мне сложно поверить, что вы действительно Арнольд Абаджваклия. Но если вы в самом деле мой дядя, то я, пожалуй, так и быть соглашусь с вами встретиться, – сказал Щукин. И тут же устыдился своих слов. Прозвучало так, словно у него уже появился какой-то корыстный интерес. На самом деле Емельян о деньгах своего новообретенного дяди еще даже не успел подумать, для него куда ценнее было обрести родственника, родного человека.