Ган подвинул к себе конверт и достал стопку твердых и гладких листков. Он уже видел изображения такой точности в книгах. Сомнений быть не могло – это и вправду были фотографии. На них многоэтажные дома мерцали разноцветными огнями, толпы безоружных людей, сытых, одетых в причудливые наряды, которые совсем не годились для леса, шли по улицам, ехали в металлических машинах с паром, вырывающимся из труб. Над высокими городскими башнями парили разноцветные дирижабли, вились яркие флаги… Ган медленно перекладывал фотографии, стараясь сохранять спокойствие. Конечно, они могли оказаться подделкой… Но если нет? Что это значило для Агано – и для него самого?

– Что думаете? – Капитан Стерх слегка потянулась, прямее села в кресле.

– Я видел мало фотографий, но знаю, что при необходимости их можно и приукрасить, – осторожно сказал Ган, продолжая рассматривать снимки.

– Я понимаю, что этого может быть недостаточно. – Теперь голос капитана Стерх звучал не так жестко, как прежде, стал вкрадчивым, обволакивающим. – В скором времени правитель Сандр организует встречу в наших стенах. Встречу для представителей крупнейших общин… Большая община в наше время – знак, что человек, стоящий у ее основания… заслуживает уважения. Мы хотим, чтобы такие люди услышали нас, и хотим услышать их. Мы не хотим войны или интервенции… Напротив, жаждем сотрудничества. Мы предлагаем новые торговые пути, систему кооперации для защиты и торговли, гуманитарную помощь для тех, кто в ней нуждается. Разумеется, вам не обязательно присутствовать там лично. Отправьте послов – мы вернем их в целости и сохранности. – Она рассмеялась, как будто между ними все было решено. – Думаю, вам уже стало ясно – мы их не съедим.

– Моих домыслов и вашего остроумия недостаточно для того, чтобы я согласился рисковать жизнью даже одного моего человека, – сказал Ган резко и отодвинул фотографии. – Если я решусь принять ваше предложение, вы должны будете оставить кого-то из своих людей в Агано. Мы здесь тоже не грешим каннибализмом… Даже по отношению к тем, кто вмешивается в наши дела. – Ган коротко рассмеялся, но капитан Стерх не улыбнулась его шутке. Некоторое время он молча ждал ответа и, не дождавшись, встал, показывая, что разговор закончен.

– Было приятно познакомиться, капитан. Ваши люди…

– Подождите. – Лицо Стерх скривилось, как будто она глотнула несвежего молока. – Ладно. Думаю, это возможно. Этот… обмен может быть осуществлен. Когда вы сможете принять решение?

Ган улыбнулся:

– Уже принял, капитан.

Прошло уже две недели с тех пор, как они присоединились к каравану, но Артему удалось надолго ускользнуть ближе к вечеру только в третий раз. Кая смотрела на его отлучки сквозь пальцы, хотя и считала, что он играет с огнем. К счастью, у нее были дела поважнее, чем следить за ним, – наблюдать за караванщиками. Кая не доверяла ни главе каравана, женщине, которую все называли Мама Лита, ни ее телохранительнице, угрюмой и молчаливой Лее, да и вообще никому из тех, с кем они уже много дней путешествовали и жили бок о бок.

Продираясь через кусты, Артем думал о том, что доверился бы людям, которые до сих пор не сделали им ничего дурного… С другой стороны, возможно, именно подозрительность Каи до сих пор спасала их обоих от серьезных неприятностей.

Артем зябко повел плечами – вечера становились все холоднее, напоминая, что теплые дни не будут длиться вечно. Но Артем все еще исправно вел дневник и знал, что лето далеко от завершения.

Листья клена, под которым остановился Артем, начинали рыжеть, покрылись темными пятнами и дрожали на тонких стеблях, как старческие ладони. Артем прислонился спиной к стволу, прикрыл глаза и попытался выбросить все лишнее из головы. Это было сложно – не столько из-за необходимости не забывать держать руку на рукояти ножа у пояса, сколько из-за мыслей о Кае, о себе и о том, что цель их путешествия уже совсем близка.

Строго говоря, ни Кая, ни он сам не слишком хорошо представляли себе, что их ждет по прибытии в Красный город и с чего им начать, когда они там наконец окажутся. «Разберемся по ходу дела», – говорила Кая, когда он пытался расспрашивать или строить планы. Казалось, с тех пор, как они начали двигаться в сторону Красного города, Кая что-то для себя решила. Если она и волновалась, то никак этого не показывала.

Артем не разделял ее спокойствия, но сейчас это было необходимо – иначе ничего не получится. Он отошел достаточно далеко от лагеря. Поздние лучи с трудом проникали сюда сквозь кроны деревьев… А если кто-то из караванщиков окажется поблизости, от посторонних взглядов защитят густые заросли.

«Приди, – думал Артем, стараясь сосредоточиться на одном этом слове: – Приди. Приди. Приди».

– Приди, – шепнул он вслух, не сдержавшись, хотя уже знал по опыту почти месяца попыток, что это не поможет, – ну, давай. Приди!

Колючие кусты, цветущие крохотными алыми цветочками, слегка колыхнулись, и Артем вздрогнул от радостного предвкушения. «Приди, приди, приди», – пел его внутренний голос, торжествуя, и Артем почувствовал, как, щекоча шею, потекла вниз по спине капелька холодного пота. Ему очень хотелось отбросить слишком сильно отросшие темные волосы с лица, но он не осмелился – боялся сбить настрой. Строго говоря, в том, что волосы так отросли, он нашел свои плюсы – теперь не видно было ушей, всегда казавшихся Артему чересчур оттопыренными, и даже длинные ресницы и никак не желавшая выглядеть мужественно щетина будто перестали бросаться в глаза. Или ему так только казалось.

Кусты замерли, словно в нерешительности, и Артем тихонько чертыхнулся.

– Приди, – отчаянно повторил он, надеясь усилить мысленный призыв, – видишь, я больше не думаю обо всякой ерунде… Ой… Приди!

Кажется, его упорство заставило кусты смилостивиться – с негромким шуршанием они разошлись, как тяжелый занавес, и к клену, неспешно паря в прозрачном вечернем воздухе, приблизился Тень.

Еще несколько недель назад Артему казалось, что он никогда не привыкнет к тому, как выглядит Тень, – огромному черному телу, то ли чешуе, то ли перьям на нем, четырем когтистым конечностям… И особенно к тьме, клубившейся там, где должно было быть лицо – или морда, – прямо над зубастой пастью и тонкими змеиными ноздрями…

Когда Тень впервые явился ему, застав одного в лесу, Артем был абсолютно уверен, что жить ему осталось меньше минуты. Тогда он просто остолбенел и мысленно твердил: «Не трогай меня, пожалуйста, не трогай, не трогай…» А потом вдруг впервые почувствовал то, что потом стал называть «контактом». Его мысли и слова как будто текли, струились сквозь сознание Тени, который стал отвечать.

Тень не тронул его. Он продолжал пытаться говорить с Артемом. И являлся, иногда по зову, а иногда и по своей воле, когда Каи не было рядом. И постепенно любопытство взяло верх над страхом.

«Здравствуй», – сказал Артем мысленно, изо всех сил стараясь не дрожать и стоять прямо, глядя в темный, равнодушный туман над ноздрями Тени.

«Здравствуй», – раздался у него в голове голос Тени, пахнущий лесом и гнилью, сыростью и туманом. Артем давно перестал задаваться вопросом, как вообще голос в голове может чем-то пахнуть, – у него и так хватало загадок. Например, он до сих пор не знал, как объяснить, что Тень отвечал на его реплики с такими же точно интонациями, какими были его собственные, – как равнодушное, холодное эхо. Насколько развитым интеллектом он обладал на самом деле? Артему оставалось только гадать.

«Он. С ты».

Артему не нужно было переспрашивать, чтобы понять, о чем спрашивает Тень, – существовала лишь одна вещь на свете, которая могла волновать их обоих.

«Нет, – ответил он. – Он у Каи».

Тень неспешно перевернулся в воздухе – теперь он парил совсем близко к Артему вниз головой, и с его длинных клыков на укрытую сухими листьями землю стекала зеленоватая вязкая слюна. На этот раз Артем не услышал ни слова – он чувствовал только эмоцию Тени – продолжительную, ленивую… Непонимание.