Вторая выглядела так, как будто ее разбили на кусочки, а потом собрали, не особо заботясь о результате. Рясу сшили из той же ткани того же цвета, но сидела она, как саван. Волосатый рыцарь с орлиным профилем напялил тесную куртку в обтяжечку.

– Лично мне кажется, – говорила сияющая девушка, – что это куда веселее, чем засунуть нас в комнату и заставить выяснять, кто лучше как некромант. Или чем надавать нам кучу плесневелых свитков и заставить часами переводить описания всяких там ритуалов.

– Да, это было бы некстати, – благодушно согласилась ее сестра. – Представь, все бы за пять минут поняли, какая ты тупая.

Золотой локон обернулся вокруг пальца.

– Заткнись, Ианта.

– Честно говоря, тут радоваться надо, – продолжила бледная девица, явно распаляясь. – Ты и так еле скрываешь, что ты красивая дура, а тут бы это вышло наружу со скоростью света.

Золотой локон слетел с пальца, как пружина.

– Ианта, не выводи меня из себя.

– Да уж будь любезна. Твоему мозгу больше одной эмоции разом не под силу.

Рыцарь скорчил уродливую гримасу:

– Тебе просто обидно, Ианта. Выпендриваться книгами ad infinitum нельзя, а без них тебя никто не замечает.

Девушки разом обернулись на него. Невзрачная просто смотрела, опустив бледные ресницы, а красавица схватила его за ухо двумя пальцами и безжалостно его выкрутила. Мелким рыцаря никто бы не назвал, но она возвышалась над ним на полголовы. На голову, если учесть прическу. Сестра спокойно наблюдала со стороны – хотя Гидеон могла бы поклясться, что она еле заметно улыбается.

– Если ты еще раз посмеешь с ней так заговорить, Бабс, – сообщила золотая красавица, – я тебя уничтожу. Проси прощения.

Он удивленно встопорщился:

– Ты же знаешь, что я не… все ради тебя. Тебя оскорбили…

– Она может оскорблять меня, как ей угодно. Ты забыл о субординации. Проси прощения.

– Принцесса, я живу, чтобы служить…

– Набериус! – рявкнула она и дернула его за ухо так, что ему пришлось сделать шаг, как зверю на поводке. На щеках у него зажглись алые пятна. Красавица подергала ухо.

– Унижайся, Бабс. И поскорее…

– Брось, Корона, – вдруг сказала вторая сестра. – Нет времени придуриваться. Брось его и пойдем дальше.

Красавица – Корона – помедлила, но все же отпустила ухо незадачливого рыцаря. Он сердито его потер. Гидеон теперь видела только его затылок. Он смотрел на девушку, которая наказала его походя, как собаку, и гордые плечи поникли. Корона вдруг порывисто обняла его и потащила вперед, по пути дернув за второе ухо – он угрюмо уклонился. Она втолкнула его в зал с ямой. Бледная придержала обоим дверь.

Когда они вошли, морщась от вони, бледная помедлила. Она не пошла за ними. Вместо этого она вгляделась в темноту под лестницей. Гидеон знала, что спряталась надежно, что ее совсем не видно, но все равно вжалась в стену. Подальше от бледного застиранного взгляда, который почему-то уставился прямо на нее.

– Плохое начало, глупое, – тихо сказала она. – Я бы не стала привлекать к себе внимание некроманта из Третьего дома.

Бледная закрыла за собой дверь.

Гидеон осталась одна.

К полднику Харрохак не явилась. Гидеон, не усвоившая еще концепцию полдника или хотя бы полудня, пришла на добрый час раньше остальных. Эти остальные либо обладали нормальными циркадными ритмами, либо оказались слишком гордыми и хорошо воспитанными, чтобы им не следовать. В той же жаркой, чисто отскобленной комнате, где подавали завтрак, перед Гидеон поставили кусок бледного мяса и ворох листьев. Хорошо, что рядом никого не было – Гидеон не представляла, что с этим делать. Мясо она съела вилкой. Нож ей не понадобился – оно оказалось таким нежным, что разваливалось на куски при прикосновении, – а листья подобрала по одному пальцами.

В процессе она поняла, что это, наверное, салат. Сырыми овощами в Девятом доме назывались жалкие кучки тертого лука-порея, залитого потоками соленого черного соуса. Гидеон догналась хлебом, который ей очень понравился, и сунула в карман кусок на будущее.

Скелет принес ей еду, скелет унес посуду, двигаясь с той же точностью, что и остальные. Никаких дешевых трюков – она внимательно смотрела. Ни шпилек в суставах, чтобы кости лучше держались, ни больших обрывков сухожилий. Нет, просто скелетов поднял кто-то очень талантливый. Она подозревала Учителя. Харроу бы это не понравилось. Предполагалось, что рынок идеального восстановления монополизирован Девятым домом, а тут целая куча слуг поднята маленьким старичком, который на полном серьезе всплескивает руками.

Гидеон стряхнула крошки с коленей и собралась уходить, когда в столовую вошли еще два послушника. Завидев Гидеон, оба встали как вкопанные.

Один оказался изнуренным остролицым мальчишкой в стерильно-белых одеждах и кольчуге, которую можно было вилкой проткнуть. Она спадала почти до колен. Странно: некроманты обычно не носят кольчуги, а мальчик точно был некромантом. Он выглядел как некромант. Бледный шелк спадал с его тощих плеч. Заметно было, что смерть приносит ему удовольствие. Он казался чопорным и аскетичным, а его спутник – он был постарше, даже постарше самой Гидеон – выглядел вечно недовольным. Этот был покрепче, коренастее, а добела вытертая кожаная одежда явно повидала многое. Минимум один палец на левой руке заканчивался толстой культей, что Гидеон восхитило.

Почему эти двое замерли на месте, Гидеон не понимала. Лично она встала, потому что некромант смотрел на нее с неприкрытой ненавистью. Как будто он наконец встретился лицом к лицу с убийцей своего любимого зверька.

Гидеон провела в темных глубинах Дрербура достаточно времени, чтобы понимать, когда следует, выражаясь по-научному, отвалить. Такой взгляд она ловила на себе не в первый раз. Сестра Лакриморта постоянно так на нее смотрела, а сестра Лакриморта, между прочим, была слепая. Взгляд Крукса от этого почти ничем не отличался, не считая того, что Крукс при этом еще умудрялся демонстрировать полное отсутствие удивления, как будто она не оправдала его самых скромных ожиданий. А очень давно – воспоминания об этом болью отдавались где-то в миндалевидной железе – Преподобная мать и Преподобный отец смотрели на нее точно так же, только к их презрению примешивался еще и гадливый ужас – с таким выражением можно смотреть на личинку.

– Разберись с культистом тени, – велел белесый мальчик таким глубоким, усталым и тяжелым голосом, которого Гидеон в жизни не слышала.

– Да, дядюшка, – отозвался второй.

Гидеон мечтала о драке. Ей очень хотелось, чтобы недовольный мужик в линялой коже бросился на нее. Он был крепкий, закаленный, желтовато-смуглое шершавое лицо покрывали глубокие морщины. Рядом со своим некромантом, одетым почти элегантно, он выглядел грубым и жестоким. Сильным. Слава богу. Ей хотелось кровавой драки. Ей хотелось сражаться до тех пор, пока не придется призвать костяных адептов, чтобы они вставили противнику ноги на место. Она знала о цене – ей придется проснуться в груде злобных записочек, ну или умереть, – но это ее больше не волновало. Мысленно Гидеон уже прикидывала, дотянется ли она рапирой до ключицы другого рыцаря.

Он страшно ее разочаровал, отступив на пару шагов, сложив ладони и поклонившись ей. Вежливо, но не подобострастно.

Голос у него был тоньше и грубее, чем у некроманта. А еще он немного хрипел, как будто страдал от простуды или много курил.

– Мой дядя не может принимать пищу в присутствии тебе подобных. Уйди, пожалуйста.

У Гидеон возник миллион вопросов. Например: «Каких таких мне подобных»? или «Что это за мелкий дядя цвета майонеза?» или «Это в смысле людей, которые ничьи не племянники, но зато сохранили все пальцы на руках?». Но она ничего не сказала. Несколько секунд она смотрела на него, и он смотрел на нее в ответ. Печати ненависти на его лице не было – но угрюмый застывший взгляд, казалось, пронизывал насквозь. Будь на его месте Крукс, она бы показала ему средний палец. В результате она кивнула и пошла прочь, сходя с ума от злости.