Эту главную в году работу на земле он любил, и во все последующие годы, пока была жива мать, он всегда приезжал домой на майские праздники и перекапывал землю. Он чувствовал, что эта работа с землёй какими-то неведомыми нитями связывала его с его предками, веками обрабатывавшими землю. Он чувствовал этот зов крови и с удовольствием отдавался ему.

Приезд сына изменил настроение отца и самым положительным образом сказался на его самочувствии. Он находился в прекрасном настроении, шутил, пересматривал привезённые сыном книги и с любовью поглядывал на висящий на спинке стула его новый мундир, украшенный большим, похожим на орден, знаком «Гвардия».

Вечером Сергей отправился в клуб на торжественное собрание, посвящённое Дню Победы. Первым, кого он встретил из своих бывших одноклассников, был Евгений Волков – тот самый, что, увязавшись когда-то за ним после восьмого класса, поступил в Индустриальный техникум. Теперь он его окончил и ожидал призыва на военную службу. Пока шла торжественная часть собрания, Сергей рассказывал приятелю о сложностях военного быта и давал полезные советы, которые могли бы ему пригодиться на службе.

По окончании торжественной части в клубе начался концерт самодеятельности. Сергей услышал много новых для себя песен. Он припомнил, как ходил до службы в клуб на такие же, как сегодня, праздники, как смотрел концерты, встречался с друзьями и скучал на танцах. Все эти воспоминания из недавнего прошлого вдруг нахлынули на него, и ему стало казаться, что вовсе не было этого года службы в армии. Его снова окружали всё те же люди, с которыми виделся он только вчера, и только одна долгая ночь отделяла его от этого «вчера».

Хорошее долго помнится, и этим оно отличается от плохого. Одного дня хватило ему, чтобы забыть армейские будни и рассказывать о них как о чём-то увиденном в кино.

После концерта начались танцы, но не на танцплощадке, где они обычно проводились, а прямо перед главным входом на асфальте. Некоторое время Сергей стоял, с интересом разглядывая публику, никого не приглашая. В нём сработала старая привычка, и он не пытался с ней бороться. На какое-то время он покинул площадку, провожая приятеля, но потом вернулся.

И тут он встретился с Ольгой. Она увидела его первая, подошла к нему и с любопытством стала рассматривать его непривычную новую форму. Ровно год они не виделись – с той самой ночи, накануне его отъезда в армию, когда они гуляли вдвоём и грелись у костерка, сидя на скамейке в парке, когда у него остановились часы и он чуть было не опоздал на поезд.

За год, пока он не видел её, Ольга расцвела и стала, как ему показалось, ещё красивее, чем прежде. Передние локоны её русых волос, зачёсанных на пробор, спиральками свисали по обеим сторонам лица, придавая её строгим классическим чертам новое, ещё незнакомое ему выражение. На ней был модный болоньевый плащ, а шею охватывал высокий ворот тонкой водолазки.

– Какая же ты стала! – с нескрываемым восхищением сказал Сергей, в свою очередь рассматривая свою бывшую соседку по парте.

– А какая я стала? – кокетливо поинтересовалась Ольга.

– Я бы не узнал тебя…

– Да? А что же?

Сергею стало неловко от её навязчиво игривых вопросов, он догадывался, что именно она хотела от него услышать, но сказать вслух то, что она ждала от него, он не решился.

– Какая-то ты… другая – совсем городская стала… и ещё лучше прежнего, – смущённо произнёс он.

Ольга удовлетворённо засмеялась. От её смеха, которого было так мало в его прошлой с ней жизни, Сергею вдруг захотелось вновь пообщаться с Ольгой, и он предложил ей прогуляться, на что она охотно согласилась.

Они долго гуляли в эту ночь, ходили по пустынным улицам посёлка; по тем самым улицам, по которым они гуляли ещё зимой в десятом классе и потом – в последнюю ночь перед его отъездом.

Говорили много, почти не умолкая, – так много всего накопилось за год, пока они не виделись. Он рассказывал ей о службе, о себе, о новых друзьях, о городе Лида, в котором он проходил службу, читал ей свои новые стихи. Она шла с ним рядом, держа его за локоть, и слушала, слушала, замирая от наступившего в душе умиротворения и покоя.

Майская ночь оказалась холодной, и они зашли в подъезд её дома, где было немного теплее. В этом подъезде он поспешно простился с ней год назад, когда обнаружил, что его часы остановились и что он, возможно, опоздал в армию… Вспомнив это, он вновь захотел поцеловать её, но в ту же секунду засомневался в своём желании.

От этих мыслей ему самому стало смешно. «Сколько времени прошло, – говорил он мысленно сам себе, – а я всё думаю об этом… Два года! Два года, как мы окончили школу, и я почти не встречался с ней, а всё не могу подавить в себе прежнего желания. Зачем мне это теперь? Так нет же – хочу поцеловать, и всё тут!»

– О чём ты задумался? – услышал он из темноты её голос.

– Так… ни о чём.

– Скажи, – настаивала она.

– Да вот… хочу поцеловать тебя и сам себе говорю, что этого делать не нужно. Вот и задумался, прости.

– Ой, Серёжа! Ты всё такой же, – засмеялась она.

Вскоре они расстались. Он ушёл, так и не поцеловав её.

Был час ночи. Он спешил домой, ему было неудобно перед родителями, которые, наверное, ещё не спали и ждали его.

Матери, открывшей дверь, он сказал, что гулял с друзьями.

Школьные друзья… Надо ли говорить, что такое – школьные друзья? Возможно, для кого-то – это лишнее обременение памяти, забытая история, а для кого-то – дорогие воспоминания и то немногое, что остаётся на закате дней. Подобно птенцам, выросшим в одном гнезде и вместе покинувшим его, одноклассники разлетаются в разные края, чтобы по отдельности прожить свои неповторимые жизни и, возможно, больше никогда не встретиться.

Но какой бы бурной ни сложилась жизнь каждого, неизбежно наступает время, когда человек возвращается к своему детству и юности и удивляется быстротечности времени. Тогда с неподдельной тоской и грустью он пытается вспомнить своих школьных друзей – единственных свидетелей своего детства, когда мир был переполнен светом, и ярче казались краски, и запахи острее впивались в память. И тогда невольно защемит уставшее сердце и захочется куда-то бежать, кому-то звонить, и одиночество станет невыносимым.

Был солнечный воскресный день – День Победы.

С утра гремел на площади духовой оркестр, наполняя лёгкий весенний воздух звуками вальсов и маршей. На призывные звуки медных труб, как на колокольный звон, потянулся на площадь народ. В одной её стороне, где только год назад был установлен памятник павшим за Родину, стояла, ожидая своих гостей, обтянутая кумачом деревянная трибуна, а чуть поодаль отсвечивал медным блеском духовой оркестр. Собранные на Главной улице праздничные колонны, распестрённые флагами и транспарантами, обходили пронизанный светом парк и выстраивались на площади вокруг трибуны. Впереди с цветами в руках стояли нарядно одетые школьники, за ними – коллективы рабочих и служащих. Особой группой держались нестарые ещё ветераны. В этот день их лица светились особым, неповторимым светом. Чувствуя себя виновниками торжества, они сдержанно улыбались, отсвечивая наградами, гроздьями свисавшими из-под лацканов пиджаков.

С утра Сергей поздравил отца и, надев мундир, отправился на площадь. Митинг, который обычно открывал его отец, уже шёл. Выступал директор школы Грачёв, вокруг него на трибуне стояли почётные рабочие и руководители производств.

Увидав Сергея, к нему навстречу из толпы, улыбаясь и раскинув руки, кинулся Николай Волков – его школьный друг и товарищ, за ним вразвалочку подкатил своей расхлябанной походкой всегда весёлый и неунывающий Гена Дюков. У Николая на глазах заблестели слёзы, он обнимал Сергея, хлопая его для убедительности по спине и многократно повторяя:

– Серёга, друг! Серёга… приехал!

Дюков протянул руку и ткнулся головой в грудь Сергея, громко и весело приветствуя его.