Замотана…и подхвачена на руки.

И Рей даже не подумала возражать.

Рен нес ее на руках, а Рей все думала и думала. Все размышляла, случайно не исполнились ли вот те чужие мечты. Рен нес и нес ее куда-то, а Рей чувствовала себя натуральной воровкой, укравшей чужие грезы. Своровавшей и нагло присвоившей чужое долгожданное счастье, что отказывалось липнуть к ней, ибо не заслужила. Наверное.

Точку во всех этих ненужных раздумьях поставил вид Кайло, неожиданно суетливо усадившего ее на кровать размерами со стадион и все так же ломаными движениями вышагивающего до двери и обратно.

С явно читаемыми намерениями.

Она и сама не ожидала приказа, легко вылетевшего изо рта. Тело словно само решило действовать, напрочь отключая голову.

Кайло застыл истуканом, не скрывая разгорающихся желтых отблесков в глазах. Так и стоял, молча, позволяя ей самой управлять. Лишь резал наживую по коже колющими от голода и жадности глазами, дыша так шумно, словно она тут не языком работала, а ножами кромсала.

Кто бы еще раньше сказал ей, насколько это приятно, когда можешь запретить альфе шевелиться.

Это было чудовищно сладко, как леденец какой. Тяжеленный перенасыщенный мускусный запах бил в голову нескончаемым потоком и Рей, с невыразимой радостью прикрыв глаза, старалась как могла, алчно вслушиваясь в рваное дыхание сверху. Старательно вылизывая каждую венку и жадно присасываясь к багровой головке, тварюшка внутри громогласно и жизнерадостно визжала от нескрываемого удовольствия, заставляя ее саму пытаться заполучить в рот побольше и дико сожалеть, что физически губы не хотят растянуться еще больше.

Издевательство над альфой резко закончилось, едва Рей потянулась рукой к себе в попытке хоть чуточку уменьшить всепоглощающий жар между ног. Кайло попросту отстранился, резко наклонившись, цапнул за кисть… и утащил на кровать.

Рей сама, добровольно, без единой мысли, без малейшего осознания своих действий и последствий — приглашающе раздвинула ноги.

При всей невообразимости истинного наслаждения, она помнила каждый хрип и стон. И свои и его. Запомнила каждый свой вскрик и вздохи удовлетворения от него. Записала в память каждое движение их тел и каждый миг нежного покорения. Выжгла на подкорке каждый изгиб злого оскала при каждом мягчайшем толчке и триумфальной улыбки, без труда сорвавшей ее за грань. Но почему-то не запомнила, как и когда Рен начал ускоряться. Не уловила момента, когда он начал двигаться все быстрее и быстрее, грубее, жестче, злее, беспощаднее, неустанно цепляясь поцелуями.

И она с безраздельным торжеством позволила себе просто отпустить ситуацию, зачем-то запоминая все дальнейшее.

Ее распирало изнутри не только огромным узлом, запершим ее целиком и полностью заполнившего ее пустоту, но и восхитительным триумфом.

Рей чувствовала себя облачком, бездумно и вольготно расположившимся на распластанном снизу теле. Ни рук, ни ног, ни даже собственного тела как таковых она не ощущала. Зато затылок и спину грели две огромные лапищи, одаряя уютным жаром. Мужские губы едва касались кожи, гуляя по всему лицу, а пульсирующая плоть внутри раз за разом окатывала неописуемым блаженством, дергая за тщательно запрятанные некие струны.

— Хей… привет, — раздался спустя время самодовольно-тихий шепот, отчего Рей снова окатило горячими волнами от самых пяток до макушки.

Раскрывать рта жутко не хотелось, но она просто улыбнулась так широко, что разнылись щеки.

— Все… все нормально?

— Все проооосто замечааательно, — выдохнула Рей, тут же нечаянно охая, отчетливо ощутив возрастающую пульсацию внутри себя. Кайло незамедлительно опустил одну руку гораздо ниже, удобно укладывая лапищу на ягодицу и недвусмысленно сжав — намерено надавил. И без того плавающая в неге Рей лишь едва слышно вскрикнула, позволяя себе снова провалиться в агонию оргазма.

— Черт! Черт! Боже… — пробормотал Кайло, удерживая ее за попку, снова и снова мелкими рывками вдавливая в себя.

Сколько времени прошло, Рей так и не поняла. Видимо, очень много, раз сама и проснулась от войны кишечника с мочевым пузырем. В животе урчало так громко, что она искренне боялась, точно эти чересчур громкие звуки борьбы внутренностей друг с другом действительно могут разбудить крепко спящего мужчину рядышком. Но насколько она понимала, как минимум сутки ее трахали без устали, разрешая передохнуть лишь во время сцепки. Жутко хотелось пить и есть, низ живота мелко сводило от желания посетить туалет… Но она так и не сдвинулась ни на миллиметр.

Глядя на спокойно лежащего рядом Кайло, Рей вдруг поняла, что да, она хочет жизни, полной улыбок и радости. Хочет жизнь, где будут ласковые объятия и не напускная нежность. Жизнь, где она может безо всяких сомнений и страха позволить себе касаться его, без боязни отторжения и безразличия. Долгожданной жизни, где у нее будут подкашиваться ноги от счастья и будет кружиться голова от хороших, настоящих чувств.

А с другой стороны, до кучи просто бесилась мысленно, беспрестанно спрашивая себя почему. Почему этот мужчина заставляет ее так себя чувствовать? Ну да, рядом с ним, под его взглядами и руками Рей чувствовала себя желанной, нужной.

Чувствовала себя женщиной, в конце концов.

И при этом ощущала себя безвольной дурой, для которой достаточно протянуть руку и улыбнуться, чтобы она расплылась лужей.

Но лишь тоскливо смотрела на спокойно поднимающуюся в ровном дыхании грудь Кайло. Смотрела и понимала, что слишком многого хочет, что не будет ничего, только и могла впитывать глазами очертания расслабленного во сне лица. Стиснув зубы в последний раз рассматривала каждую линию его тела и едва сдерживала жалкий жалобный вой. Ведь сама же и добивалась вот такой жизни, где ничего из этого нахрен не нужно было. Добилась, ага, только почему-то было очень хреново.

Глаза жутко жгло от понимания, что она и есть его слабость. Пока она рядом, он ослаблен. Хотя и непонятно, с чего она так решила, но откуда-то и это знала. По крайней мере, Люк хорошо разъяснил, что к чему.

Наверняка, ее присутствие рядом лишь показатель силы Рена.

И пока она рядом, все будут пытаться воспользоваться этой слабиной. Из-за нее он в любой момент может стать марионеткой, чьи веревочки будут сковывать его абсолютным бессилием, ведь она как магнит, притягивающий все дерьмо мира.

И это будет ударом для альфы как для вожака.

А она не сука последняя, чтобы человека вот так подставлять.

Напряжение натурально рвало жилы и Рей через силу заставляла себя двигаться. Люк был прав. Как он и сказал, она должна исчезнуть, пока до этого снова никто не додумался.

Желательно, на другую планету.

Через минуту уже и не спрашивала, почему она. Почему ей приходится страдать, выдавливая из себя подобное решение. Хотелось просто избавиться от сомнений и разочарования в себе, выкинув из себя выломанные камни разрушенных преград, что встречались в жизни. Альфа ломал ее, продавливал защиту. Рядом с ним Рей откровенно испугалась тех эмоций, что заставляли ее чувствовать себя слабенькой, беззащитной глупышкой. Рядом с ним она искренне хотела быть безмозглой куклой, которую надо постоянно обнимать и целовать, носить на руках и кормить с ложечки.

В конце-то концов она просила укусить ее.

Он не выполнил требования. Ей достался резкими, грубыми движениями намотанный вокруг шеи толстенный ремень, который после и вовсе был измочален острыми зубами.

Значит, просто не нужна. Он в ней не нуждался в том смысле, который она напридумывала. Видимо, в этом ее ценность равнялась нулю. Всего один малейший намек мог бы спасти ее, но было как никогда ясное понимание, что она лишь этакий кубок очевидных возможностей Рена.

Кто-то позарился на его собственность, вот он и пришел вернуть свое. Мягкотелые не могут держать власть.

Рей думала недолго. Некая благодарность боролась с мыслью, что она вконец бесполезна. И как женщина тоже.