– Может быть у людей почти все инстинкты самосохранения давно атрофировались, – пробурчала Кристина, хватаясь за живот. – Послушай, что-то мне очень плохо. Я знаю, что мы знакомы только минут двадцать, но не могла бы ты проводить меня до дома? Понимаешь, я живу одна, снимаю квартиру.

– А к врачу ты не хочешь обратиться? – предложила я. Я могла проявить заботу и доброжелательность, потому что яд моего папочки нельзя обнаружить, он как неуловимый убийца из кошмаров. В этом плане я доверяю родителю. Я знаю, что свои изобретения он изучает досконально. И если папа сказал, что это сильный яд, то это точно он, а не удобрение для кактусов.

– Не хочу, – упрямо отозвалась Кристина, мотнув головой. – Они всё спишут на анорексию. Ведь я же модель, понимаешь?

Наверное, моё лицо окаменело.

– Понимаю, – выдавила я из себя. – Ещё как понимаю.

Я нервно оглянулась по сторонам, ощущая, как страх пронзает душу. Я не могла позволить, чтобы эта дура по имени Кристина сдохла прямо тут, на глазах у всех!

Я ведь сижу рядом с ней.

И не важно, что яд, который изготовил мой папочка, сложно идентифицировать, да и вряд ли в нашей забыченной стране вообще делают такие анализы. Но страх – слишком нерациональное чувство.

Именно поэтому я, кивая, поднимаюсь, радуясь, что не придётся ждать официантку, чтобы получить счёт – и ещё два часа, чтобы тебе принесли сдачу – быстро одеваюсь, помогаю Кристине накинуть куртку, беру её сумочку вместе со своей, а потом, поддерживая девушку за талию, отправляюсь с ней вниз, на первый этаж, где располагался один из выходов.

Кристина стала белее мела и едва переставляла ноги. Появилась мысль дотащить её до ближайшего сугроба и скинуть туда. Зная, с какой черепашьей скоростью передвигается наша скорая помощь, я могу быть уверенна, что эту дуру точно обнаружат только после смерти.

Однако появилось ещё одно совершенно нерациональное, даже преступное желание: наконец-то воочию увидеть смерть одной из своих куколок. Если что, всегда можно потом сказать, что это я её нашла. Кто меня заподозрит, если я даже не была по-настоящему знакома с жертвой? Просто случайная прохожая, желающая проявить человеколюбие.

Это желание было одновременно отвратительным и притягательным. Я не могла с ним бороться. Однако мне пришла в голову удачная мысль, что, если я успею добраться с девушкой до её квартиры, то я смогу насладиться и её смертью, и затем удачно уйти незамеченной. Ведь Кристина говорила, что снимает квартиру и живёт в ней одна.

– Где ты живёшь? – поинтересовалась я у неё. Та что-то неразборчиво пробормотала. Тогда я, закатив глаза, свободной рукой подтянула к себе сумочку девушки, порылась в ней, а затем с торжеством выудила визитку.

Кристина слабо улыбнулась, продолжая почти висеть на мне.

Как оказалось, она жила поблизости. Это упрощало мою задачу. У меня оставалось больше времени, чтобы получить удовольствие от её предсмертных конвульсий. Ну и тащить на себе эту хрупкую красотку тоже было не слишком приятно – я же не Шварценеггер из фильмов, который способен утащить на себе не то, что хрупкую девушку – танк уволочь. Особенно в роли Терминатора.

Терминатор лично из меня никакой.

Наконец-то мы дошли до совершенно нового высотного дома – создавалось впечатление, что его только недавно заселили. Впрочем, может так оно и было.

Лифт, к счастью, работал, и вскоре я уже орудовала ключами своей жертвы в замочной скважине стальной двери, а потом втаскивала её в дом, на миг ощутив себя мужчиной-добытчиком, который принёс в родную пещеру здоровый кусок динозавра.

Я помогла Кристине снять верхнюю одежду и потащила к кровати, на которую с радостью и облегчённым выдохом и сгрузила.

– Если ты патриотка, то можешь считать, что помираешь от американского гамбургера, – предложила я ей. – Можешь перед смертью ненавидеть США.

Кристина уставилась на меня с непередаваемым выражением.

– Шучу, – пояснила я, вытаскивая из кармана мобильный. – Я сейчас скорую вызову.

Дождавшись согласного кивка, я вышла в коридор, а затем в кухню. Естественно, никуда я звонить не собиралась, но старательно сделала вид. Даже говорила вслух, делая вид, что беседую с диспетчером скорой помощи. Конечно, я даже ничем не рисковала. Разве редкость, что наша скорая помощь игнорирует вызовы? Затем всегда можно будет сказать – если будет кому, что вряд ли – что я честно звонила, но эти гады, как обычно, не приехали. Никто даже не удивится.

Сиреневые сумерки наполняли кухню, превращая её во внутренность какого-то необычного светильника. Синеватые атласные шторы словно подмигивали звёздному свету, ловя отблески искусственного освещения города, которое уже давно превращало ночные небеса в непонятную муть с оттенком крови.

Я сделала себе чай, порывшись в аккуратненьких подвесных ящичках, пожалев, что не могу взять книжку, чтобы почитать во время вынужденного ожидания, так как Кристина лежала как раз в той комнате, где находилась библиотека. Точнее, одна большая книжная полка, прибитая к стене, как раз над кроватью. С одной стороны удобно, за книгой не придётся далеко бегать, а с другой опасно. Вдруг полка ночью свалится прямо на тебя? Неприятно получить по голове любимыми книгами. Когда получаешь по голове от тех, кого любишь, твои чувства меняются. Всегда.

Мой взгляд скользит по этой идеальной кухне. Не то, что у меня, сплошной бардак. Моя мама учительница, она приходит поздно, так как даёт дополнительные уроки за хорошие деньги. Я тоже постоянно в разъездах, так как организовываю праздники, щедро даря другим людям то, чего так не хватает мне – радость и счастье. Папа обычно торчит в гараже или у себя на работе, в лаборатории. Поэтому у нас всегда царит бардак, только раз в месяц мы нанимаем специалистов по профессиональной уборке, чтобы наша четырёхкомнатная берлога стала хотя бы отдалённо напоминать человеческое жильё.

А здесь – сплошная чистота, роскошь минимализма, с некоторой изюминкой – к примеру, эти красивые сиреневые шторы и несколько фигурок обнажённых женщин, сделанных из чёрного камня, расставленных на подоконнике. Они пугают и одновременно притягивают взгляд.

Пью жасминовый чай, чей божественный аромат словно бурной океанской волной уносит меня в грёзы.

Мой взгляд лениво скользит по словно вылизанному пространству, наверное, так смотрят люди, которые валяются в гамаках на каком-нибудь шикарном острове. Расслабленность. Нега. Умиротворение. Опустошённость.

Словно из тебя вынули душу, выскоблив тело, очистив его от скверны.

О, я узнаю это ощущение!

Мой взгляд останавливается на сверкающей лимонным светом лампочке, приглушённой прозрачным абажуром. Этот свет придаёт просто невероятный фон кухонным ножам. Они вложены в деревянный держатель, так и манят своими чёрными, удобными рукоятками.

Медленно, словно заворожённая, я поднимаюсь со стула, подхожу к ним, вынимаю один за другим, оценивая по длине и форме. Все они кажутся острыми, но этот слишком короткий, а тот – чересчур узкий.

Слышу стон из комнаты, рука сжимает рукоятку самого большого ножа с достаточно широким лезвием.

Мне так хочется её убить!

Ту, которая сейчас лежит, в бессилии раскинувшись на кровати. Красотку с тёплыми карими глазами, густыми и длинными чёрными волосами и неизмеримо длинными ногами. Её ноги, пожалуй, стремятся к бесконечности.

Ещё во времена моего детства такую девушку бы презирали, осыпали насмешками, называли дылдой.

Невольно вспоминается любимое в детстве аниме Сейлор Мун, где одна из героинь, Сейлор Юпитер, очень стеснялась своего высокого роста, считая, что из-за него она никогда не выйдет замуж.

Я вздыхаю, думая о том, что в наше время, как раз обладательницы среднего и маленького роста стали персонами нон-гранта.