- Прекрати немедленно!

   Под её очень суровым взглядом я стушевался, а платье приобрело строгий серый оттенок, лишь слегка смягчаемый кокетливыми серебристыми нитями. Длина платья тоже увеличилась, но остановилась, чуть-чуть не дойдя до изящных коленок. Глаза наши встретились и мы вдруг расхохотались.

   Я всё ещё радостно хихикал, а незнакомка резко оборвала смех и стала очень серьёзной. Даже, пожалуй, печальной. И заговорила. Голос её был нежен и очень тих. Наверное, так шепчутся на лугу влюблённые колокольчики.

   - Мне очень приятно, что я ещё кому-нибудь приятна. Даже здесь. Но...

   Даже здесь. Но что здесь такого? Солнце, конечно, зашло за тучку. И кусты стояли уж как-то очень плотно. Город - это город моего детства. Очень не часто я его вижу. Даже во сне...

   - Но, принимая во внимание, все обстоятельства...

   Что ещё за обстоятельства, чёрт побери! Есть я, есть она. Мы друг другу нравимся. Вечно у женщин какие-то заморочки. Марш Мендельсона им подавай... Хотя... Учитывая все обстоятельства, и то, что всё это только лишь сон... А даже если и не сон! В этих странных обстоятельствах - и учитывая коленки - не пугал меня даже Мендельсон. И я сказал, то что думал.

   - Выходи за меня замуж! А, кстати, как тебя зовут?

   В её глазах полыхнул синий... То ли лёд, то ли огонь. Я был испепелён и заморожен. Я был уничтожен. А солнце всё не выходило из-за тучки. Довольно, кстати, большой и низкой. Из таких сыплется в ноябре снег. Кусты, уже без листвы, стояли плотной стеной. Сейчас выйдут из них два вурдалака. А из пруда - утопленник. Но ведь это сон! Только сон! И я опять сказал, то что думал.

   - Чёртова ведьма! Зови своих вурдалаков! Ты мне снишься! Ты мне всего лишь снишься!

   Ярость в её глазах мгновенно сменилась растерянностью.

   - Ты... Ты, что, умер во сне?

   - Я умер? Да я...

   Но я уже вспомнил. Я ехал на работу. С которой уже второй год никак не соберусь уволиться. Хотя она мне не нужна. Ни морально, ни материально. Ехал я в маршрутке. Зудела в уши какая-то восточная мелодия. Держаться было не за что, но за что-то я держался. Скрючившись в три погибели. И чьи-то груди перед моим носом... Довольно симпатичные груди. По утрам, я ещё имею силы на них реагировать...

   А потом... Потом визг тормозов, удар... Такое было впечатление, что в нас въехал КАМАЗ. Как потом написали в протоколе, именно он в нас и въехал... Всё это, понятное дело, отразилось в моём лице. И в лице незнакомки, которое из растерянного стало виноватым.

   - Я... прости... Я не знала... Ты... Ты в самом деле не помнил?

   - Теперь вспомнил, - буркнул я.

   - Я... Прости...

   - А... Ерунда. Я всегда предпочитал знать...

   Я действительно всегда предпочитал знать. И всегда считал (теоретически), что самое страшное - это умереть во сне. Но знать (практически) такое... Хотя я действительно всегда предпочитал знать. И вообще, настоящий мужик должен принять любые факты. Правда ему, настоящему мужику, для этого нужна поллитровка. А для ТАКИХ фактов, наверное, мало было бы и литра... А у нас были только мы. Учитывая все обстоятельства, не так уж и мало...

   И мы вцепились друг в друга. Любовь это была или безысходность? Да я и в земной-то жизни зарёкся уже различать эти категории. А тут... Мы же ещё и влияли друг на друга. У меня наросли мышцы - типа, как у Тарзана. У неё... Пощажу женскую скромность.

   Одежда, по нашему обоюдному согласию, куда-то совсем исчезла. И, на берегу пруда, покрытого ряской, мы любили друг друга так, как будто это было в последний раз. А оно, скорее всего, так и было. Это был вихрь. Безумие. Ад и Рай слитые вместе. Это было спасение.

   Однако, нельзя любить вечно. Мужики, по крайней мере, к этому не приспособлены. Физиологически, я имею в виду. Морально-то мы как раз... Потому, усталые, но довольные сидели мы в примятой траве, рассеянно наблюдая, как на нас снова появляется одежда. Удобный, однако, мир...

   - И всё-таки это Рай, - выдохнул я.

   - Похоже, - согласилась незнакомка, слегка покраснев.

   - Да, - спохватился я, - меня Виктор зовут. А тебя?

   - А я Настя. Здесь.

   - А... не здесь?

   - А там я... Там я Настасья Александровна, очень старая и больная...

   - Там я тоже не Тарзан, - буркнул я. - Был...

   - Ха! Хорошее, выходит, это место - Последний город...

   - Последний город? Почему - Последний?

   - Ну... Он же и правда последний. Для нас. И потом, именно так написано на здании вокзала...

   - А... Ну если написано...

   На вокзал мы и отправились, наскоро перекусив бутербродами и лимонадом из настиной сумочки. На свежем воздухе всегда разыгрывается аппетит... А на вокзал нужно было идти, потому что там можно было достать Обратный билет.

   - Отсюда что, можно вернуться?

   - Да. Хотя и редко. Обычно касса закрыта...

   - А... А надо ли отсюда возвращаться?

   - У меня дочь. И скоро будет внучка. А я вот... И потом... Это ведь не навсегда. Отсюда уходят дальше. Хотя некоторые живут здесь долго...