– Не сегодня, устал я что-то с дороги, подъеду завтра после обеда. Пропуск закажете?

– Твой пропуск действителен в течение месяца, не потеряй.

– Постараюсь. До завтра.

– Бывай.

По дороге к лифту я дважды попытался дозвониться до Женьки Степанова, и оба раза безуспешно: по мобильнику абонент был недоступен, а на домашнем номере трубку взял автоответчик и не совсем трезвым голосом объяснил мне, что хозяева дома в данный момент не могут говорить, да и не хотят.

Сидящая в кресле в холле у ВИП-лифтов нечеловеческой красоты брюнетка при виде меня встала и опять оказалась намного выше меня.

– Добрый вечер, Станислав Александрович, меня зовут Марина. Григорий Борисович поручил мне сопровождать вас по городу и показать вам Москву, если пожелаете.

Ай-ай-ай, гадкий мальчик Гриша Вайсфельд решил, значит, отыграться за унижение часовой давности, а заодно подколоть меня, деревню лапотную и провинцию дремучую. Я не стал рвать на себе нижнее белье и объяснять дамочке, что родился именно в столице и знаю ее ничуть не хуже, нежели она – содержание собственной сумочки, а, напротив, радостно улыбнулся и смущенно попросил:

– Не могли бы вы отвезти меня на Тверскую, там новый гей-клуб открылся, называется «Дары моря». Может, слышали? А то у нас в провинции с этим…

Глаза у девушки стали намного больше, чем было предусмотрено природой.

– Вы – гей? – и вдруг расхохоталась, как будто серебро рассыпала. – Ну и шутки у вас, Станислав Александрович, я ведь едва не поверила.

– Можно просто Стас.

– Так куда вас отвезти, Стас?

– До метро, Марина.

Машинка у девушки оказалась очень даже не дамская – внедорожник «Лэнд Крузер» последней модели с наворотами, и управлялась она с ним уверенно. Глядя на эту роскошь, оставалось молча глотать слезы зависти – платили у «Сталеваров» личным секретарям, судя по всему, неслабо. Хотя кто знает, что за эти деньги ей приходилось делать…

– До какой станции вас подбросить, Стас?

– До ближайшей.

– В метро сориентируетесь?

– Постараюсь, а потом, там схемы есть. – Обожаю ненавязчивый мааасковский снобизм. Видимо, жители столицы всерьез полагают, что наивным провинциалам просто не по силам разобраться в хитросплетениях маршрутов их подземки. Мне как-то на полном серьезе, было дело, пытались объяснить, как добраться от станции «Комсомольская» до станции «Курская»…

Мы остановились у полукруглого здания, увенчанного буквой «М».

– Спасибо, Марина.

– Вы торопитесь?

– Спать хочется, сил нет.

– Жаль, а то я хотела пригласить вас на ужин.

– Ужин за мной.

– Ловлю вас на слове. – И она ласково сжала мою руку чуть повыше локтя.

– До встречи, Марина, очень приятно было познакомиться. – Я галантно чмокнул девушку в щечку и со вздохом сожаления десантировался из джипа.

Перед тем как уехать, очаровательная девушка Марина наградила меня настоящей американской улыбкой на шестьдесят четыре зуба и, на счастье, наверное, показала образуемую указательным и средним пальцем буковку «V». Где-то я недавно видел все это, белозубую улыбку и такой знак. Ладно, потом вспомню.

Забежав в тихий дворик возле метро, я снял куртку, достал из кармана небольшую продолговатую коробочку и нажал на кнопку на передней панели. Ого, даже не один «клоп», а целых два: один от красивой девушки Марины, естественно, не даром же она меня так эротично за конечности хватала, а второй – от проказника адмирала. От него такого подарка я, признаюсь, не ожидал.

Перед входом в метро я случайно столкнулся с двумя кавказцами, целеустремленно топающими в кабак неподалеку.

– Ти што, слепой, да?

– Бога ради, извините, я не хотел…

– Ладна, иди давай… – спасибо, что не убили на месте. Теперь Степанычу и Марине будет что послушать: ребята, сразу видно, нацелились на неслабый кутеж с продолжением.

Таксофон в метро, к моей искренней радости, работал.

– У аппарата.

– Привет, Вить.

– Приветливей видали.

– Какие планы на вечер?

– Открыт для предложений.

– С десяти вечера жди меня на Малой Земле.

– Уговорил, речистый.

– Тачка та же?

– Да.

– Тогда до связи.

– Угу.

С немногословным человеком Витей Авдеевым мы познакомились в девяносто девятом в плену у гордых нохчей. Я притворялся предпринимателем из красивого города Валенсия, а его подставил партнер по бизнесу. Все тогда пошло не совсем по плану, пришлось в ожидании спецназа немного пошуметь, и Витек, бывший комитетский опер, мне, помнится, здорово помог. Насколько я знаю, по возвращении домой он немного наказал бывшего компаньона и с тех пор работал только один. Бизнес у него, кстати, довольно своеобразный: Витя решает вопросы, всякие и разные. В память о совместном хулиганстве в горах Кавказа он всегда предоставлял мне скидки.

Петр Николаевич Крупин селиться, «как все наши», на Рублевке категорически не желал. Он вообще всегда жил и поступал не «как все»: терпеть не мог шляться по казино и презентациям, не бегал по корту с ракеткой, а позже – не лез позориться на татами или на горнолыжные трассы, а по-простонародному любил потягать двухпудовые гири или постучать по груше. Отдыхать от трудов праведных предпочитал не в Куршевеле со шлюхами, извините, фотомоделями, а на Волге, с женой, детьми и внуками. Выпить мог много, но делал это крайне редко. Если бы его примеру вдруг вздумали последовать все богачи отечественного разлива разных мастей и степени зажиточности, не сомневаюсь, редакторы гламурных журналов либо дружно повесились бы от безнадеги, либо пошли работать согласно полученному образованию, то есть парикмахерами и сантехниками. На их счастье, такое на Руси по определению невозможно…

Он возвратился в свой особняк в Валентиновке около десяти вечера. В одиночестве поужинал в столовой (жену и всю родню, несмотря на их протесты, несколько дней назад перевезли в укромное место), лениво посмотрел новости по ящику и направился в спальню, собираясь наконец-то выспаться. Развязывая на ходу галстук, он не глядя, привычным движением включил свет и замер в удивлении.

– Добрый вечер. Вы, кажется, собирались встретиться со мной в любое удобное для меня время, – честное слово, мужик начинал мне нравиться: он не стал хвататься за сердце или вызывать охрану.

– Не ожидал, признаться. А меня уверяли, что сюда проникнуть невозможно.

– Нет таких крепостей, которые не смогли бы взять большевики. Проникнуть можно куда угодно, было бы желание и сноровка.

– Впечатляете.

– У нас не так много времени, поэтому давайте по делу. Вы в курсе, что весь ваш особняк, в том числе и спальня, на прослушке?

– Вы уверены?

– Более чем, – я отъехал вместе с креслом от стола и продемонстрировал собеседнику стоящую на нем коробочку размером чуть больше сигаретной пачки. – Видите этот приборчик? Если вы заметили, на панели горит зеленая лампочка. Это означает, что сейчас прослушка нашего разговора не ведется. Сейчас я отключу ее, и сразу же загорится красная лампочка. Итак, отключаю. Разговоров со мной не ведите, просто ходите по спальне туда-сюда, можете кашлянуть. Готовы? Выключаю, – через полминуты я снова включил приборчик. – Убедились? Вот и ладушки, теперь будете знать.

– Интересно, какая сука…

– Это мы выясним потом. Сейчас о главном. Я так понимаю, что вам действительно грозит опасность, но только совершенно с другой стороны.

– То есть?

– Тот человек на приеме совершенно не собирался вас убивать, он только притворялся. Дело в том, что он – специалист моей квалификации, не ниже, то есть при желании он просто навестил бы вас вечерком и прикончил прямо на дому или выдумал еще что-нибудь, не менее интересное.

– Тогда…

– Тогда повоюем, младший сержант запаса Крупин? Считайте себя временно призванным на службу. На время операции командиром назначаю себя, я все-таки подполковник. Запаса, естественно. Кстати, мы с вами были в Афгане почти в одно и то же время…