Что теперь? Где искать Гаруна? Тому нужен был Ученик. Палатка Эль-Мюрида должна стоять в центре лагеря.

– Туда. Быстрее.

Хаакен остался с солдатами, а Браги побежал направо, огибая костры. Его отделение оставляло за собой след из раненых. Обезумевшие лошади были намного опаснее вражеского оружия.

Найдя не тронутый огнем проход среди палаток, Браги свернул к центру лагеря.

Гарун едва сдержал крик, когда Непобедимые швырнули его на землю к ногам Эль-Мюрида. Он плюнул в их вождя. Стражник ударил его по голове:

– Это отродье валига, повелитель.

– Уверен, Моваффак?

– Тот самый, который напал на тебя в Аль-Ремише.

– Но это же просто мальчишка.

– С тех пор прошло немало времени, повелитель. Похоже, он научился новым шагунским трюкам.

Гарун увидел, как помрачнело лицо Ученика. Сравнив его с тем человеком, которого запомнил, он понял, что вождь выглядит намного старше своих лет.

– Ты проклинаешь меня, но сам прибегаешь к куда худшему колдовству? – Непобедимый снова его ударил. Рот Гаруна наполнился кровью, и он сплюнул на одежду врага. – Пожиратель свиней!

– Ты заблуждаешься. Я не использую колдовство, – с чувством оскорбленного достоинства заявил Эль-Мюрид. – Я призываю могущество Всевышнего, которым наделил меня ангел.

Появился эль-Надим:

– Повелитель, в лагере полный хаос. Пожар разрастается. Солдаты Гильдии уже здесь. Думаю, пора уходить.

Лицо Ученика помрачнело еще больше.

– Нет.

– Повелитель! – бросил Моваффак. – Будь благоразумен. Этот сброд поверг наших людей в панику. Силы врага превосходят наши. Нужно уходить, или мы все погибнем. И поскорее, пока паника не передалась Непобедимым.

– Мы можем собрать выживших по дороге, а потом вернуться, – согласился Эль-Мюрид, переглянувшись с Непобедимым.

Гарун понял, что второй попытки атаковать крепость не будет. Эта ночь истощила их силы.

– Никому из вас не уйти, – прохрипел он. – Вы уже мертвецы.

Это были всего лишь слова. Но он надеялся, что враг все-таки будет уничтожен. Он уже слышал шум сражения.

Лицо Ученика исказила мучительная гримаса. К нему бросились телохранители, не давая упасть.

– Посадите его на лошадь! – рявкнул Непобедимый. – Соберите всех, кто способен сидеть в седле. Если потребуется – скачите галопом. – Он повернулся к Гаруну. – Что ты с ним сделал? – Гарун молчал. Непобедимый ударил его по лицу. – Что ты сделал?!

Гарун заскрежетал зубами, превозмогая боль. Удары сыпались один за другим. Непобедимый безжалостно пытал его, раз за разом повторяя, что боль прекратится, лишь когда он отменит заклятие. Минуты складывались в часы. Боль становилась все сильнее, и лишь упрямство не позволяло Гаруну сдаться.

К ним подбежал другой Непобедимый:

– Они идут сюда!

– Где они? Далеко?

– У меня за спиной.

Капитан рывком поднял Гаруна на ноги:

– Берем его с собой. Повелитель в безопасности?

– Они уходят через дальние ворота, господин. С ними генерал и часть его людей.

– Помоги мне его нести.

У Гаруна не осталось сил, чтобы стоять. Он повис между двумя мужчинами, волоча ноги по земле. Все вокруг расплывалось и двоилось, подсвеченное огнем пожаров. Он понял, что умрет. Они заставят его снять заклятие, а потом убьют. Но страха не было – несмотря на боль, он ликовал.

– Вон он! – крикнул Браги. – Его схватили те, в белых одеждах. Пошли.

Он устремился вперед, подняв над головой окровавленный меч. Один Непобедимый оглянулся, и глаза его округлились. Другой тоже повернулся и, оценив положение, выпустил на миг Гаруна и достал кинжал. Схватив юношу за волосы, он запрокинул его голову, намереваясь полоснуть по горлу.

Браги швырнул меч, и тот ударил человека в белом по плечу, не причинив вреда, но помешав совершить убийство. Браги кинулся Непобедимому в ноги. Хаакен взревел и замахнулся мечом, держа его двумя руками, но человек в белом швырнул перед ним Гаруна. Браги врезался в юношу, и Хаакен их перепрыгнул. Непобедимый подставил ему подножку, бросил сверху оказавшегося рядом солдата Гильдии и умчался в ночь. Товарищи Браги устремились за ним.

– Ну и заварушка, – пробормотал Браги, поднимаясь. – Хаакен?

– Я тут.

– Ты только погляди, как его обработали.

– Он сам напросился. Попробуем соорудить носилки.

– Сам напросился? Да в тебе, похоже, ни капли сочувствия.

– Только не к дуракам.

– Не такой уж он и дурак, если прекратил осаду.

Сражение в лагере угасало. Люди Ученика бежали. Если бы валиг мог организовать погоню, не ушел бы никто. Однако посреди всеобщего хаоса Хали и эль-Надим сумели собрать достаточно людей, чтобы прикрыть отступление Эль-Мюрида.

– Я в долгу перед вами обоими, – прохрипел Гарун.

Браги и Хаакен стояли над ним, разминая затекшие от тяжести носилок мышцы.

– Угу, – проворчал Браги. – Похоже, это входит в привычку.

– Вон идет старик, – прошептал Хаакен.

Тяжело дыша, подошел Радетик, лицо его казалось страшно осунувшимся в свете пожара. Он опустился на колени возле Гаруна.

– Не беспокойся из-за крови, – сказал Браги. – Его крепко избили.

Гарун попытался улыбнуться:

– Мне почти удалось, Мегелин. Я поразил его заклятием. Теперь ему придется пострадать.

Радетик покачал головой.

– Идем, – сказал Браги. – Бери его, Хаакен.

Подъехали двое всадников.

– Отец, – прохрипел Гарун.

– Гарун. – Валиг взглянул на Радетика. – Это он все устроил, Мегелин?

– Да.

Валиг сплюнул сквозь зубы:

– Понятно. – Он задумчиво посмотрел на Браги и Хаакена. – Не те ли это самые парни, что вынесли его из ущелья?

– Те самые. Похоже, делают карьеру.

– Похоже на то. Осмотри раны Гаруна, потом расспроси парней. Когда закончишь, хочу с тобой поговорить.

– Как скажешь.

– Фуад, идем. – Валиг и его брат двинулись туда, где продолжалась суматоха.

– Теперь нам можно идти? – спросил Браги.

– Конечно. – Мегелин взглянул на Гаруна, который не скрывал охватившей его тревоги. – Все будет хорошо, парень. Но ты поступил не слишком разумно. Как и тогда, в Аль-Ремише.

Гарун подавил смешок:

– У меня не было выбора.

– Спорный вопрос. В любом случае все закончилось хорошо – если тебе не выбили все зубы. Надеюсь, случившееся многому тебя научило и ты кое от чего избавился?

– От чего?

– От мятежного духа. От глупости. Ты молод, и впереди у тебя еще много лет, если не растратишь их впустую. А этих ребят рядом может и не оказаться.

Гарун закрыл глаза, его била дрожь. Он действительно повел себя как дурак, бросившись в бой, словно Непобедимый Эль-Мюрида, даже не подумав о том, как будет выбираться. Впереди у него было еще множество завтрашних дней, которых он по недомыслию едва не лишился. И он был в намного большем долгу перед северянами, чем осознавал сам.

Мегелин нахмурился.

– Ну? – спросил валиг.

Радетик посмотрел на Хоквинда. Обветренное лицо генерала оставалось бесстрастным. Он лишь обозначал свое присутствие, не более того. Мегелин взглянул на Фуада. Брат валига кипел от злости. У Мегелина был союзник, но они с Фуадом представляли собой жалкое зрелище.

Мегелин вспомнил наставника, который внушал ему в юности невыносимый ужас. Потребовалось десять лет, чтобы победить свой неразумный страх. Лишь тогда он смог понять того человека и теперь сам прибег к его методу.

– Уже не помню, сколько лет я пребываю в неблагодарном рабстве в этом захолустье. – Главное значение имели злость и напыщенность, сопровождавшиеся рьяной жестикуляцией, – именно они ввергали слушателей в детский страх. – Каждый раз ты просишь моих советов и каждый раз их игнорируешь. Каждый раз, стоит мне собраться домой, мои надежды разбиваются в прах. Я сражался ради тебя, я страдал ради тебя. Ради тебя я отказался от карьеры. Я подвергаюсь постоянному и бессмысленному унижению со стороны твоей семьи и твоих людей. И все ради того, чтобы спасти груду камней посреди пустыни, которая защищает забытую всеми бесплодную землю, населенную одними лишь варварами, от бандитских набегов, которых эта земля только заслуживает! – Он чувствовал, как кровь ударяет в голову, как гнев находит выход после стольких лет разочарований. – Сколько сотен… нет, сколько тысяч людей лишились жизни из-за этой мерзости на холме? Здесь я постарел не по годам. Здесь выросли твои сыновья в окружении нескончаемой ненависти, предательства и войны. А теперь ты хочешь бросить все, оставив его Ученику? Позор! – Радетик встал перед валигом, уперев руки в боки и зловеще улыбаясь. – Ради чего мы жили? Ради чего умирали? Если мы сейчас уйдем, не пропадут ли впустую все эти годы и жертвы?