Толик подавился пивом.

− Чего? Ты это сейчас серьезно?

− Да, серьезней некуда. Она меня сначала подбесила, думал, так поматросить, а если что пусть сама разбирается, а потом до меня дошло, что эту чистенькую праведницу можно сделать своей. Короче, в интернете почитал, оказывается, если бабу не реже чем раз в три дня трахать, то, если оба здоровы, залет неизбежен. Так ее родители никогда этот брак не примут, а по залету, че уж там. Они правильные, заставят жениться, а я и сопротивляться не стану. Сам понимаешь, сын Семенова и зять Лунева это, считай, два разных человека. Да я фамилию этого профессорского зануды возьму, пусть только пару слов скажет за меня. Он мне даже поручителем на кредит не нужен.

− Я тоже не буду поручителем, − хохотнул Толик.

− А ты будешь, никуда не денешься. Только мне теперь кредит не светит совсем. Дерьмовая ситуация.

21. Наивная дуреха

Я услышал, как она всхлипнула, причем сразу понял, что это именно она, а не пробегающая мимо гаража девчонка. Выскочил, понимая, что сердце сейчас от волнения взорвется.

— Малая, — окликнул ее, догнал, схватил за плечи.

Смотрю, ревет. Господи, ну вот зачем она пришла? Просил же не ходить. Что она теперь надумает?

— Ты чего ревешь? — спросил, стараясь быть строгим, не хватало еще паниковать с ней вместе.

— Я все слышала, — лепечет она. — Пусти.

Дергается, явно вырваться пытается, но я ее не отпущу.

— Что ты слышала, дуреха? — рявкнул я на нее и даже встряхнул, чтобы собралась и на меня посмотрела, чтобы дурь из ее башки выскочила.

Понял, что с этим ревом она меня не то что не слышит, не видит даже, совсем взбесился.

— На меня посмотри! Вот что ты слышала?

Аж зла не хватает с этой Малой. Где она нашла повод для такого рева?

— Все, про план твой я все слышала…

Пролепетала, снова дернулась, но хрен я ее отпущу.

— И что? — спрашиваю. — Посмотри на меня, тебе говорю! Посмотри!

Она все же смотрит. Глаза огромные красные и мокрые. Слезы по щекам ручьем льются, ругаться хочется и обнимать ее вот такую наивную, но я стараюсь быть спокойным. В конце концов, я прав и ничего страшного в моем плане не было. Я же не кидануть ее собрался.

— Вот чего ты ревешь? — спрашиваю. — Ты не знала, что я в полной жопе? Знала же. И что деньги мне нужны, наверняка понимала. Тебе-то чем плохо? Ты меня любишь? Быть со мной хочешь? Ну, так чего ты? Нам иначе не позволят быть вместе, а я буду с тобой по-настоящему, понимаешь?

Она помотала головой, будто я где-то был не прав.

— Малая, я тебя умоляю, успокойся, — прошу ее и прижимаю к себе. Сил нет смотреть на нее такую заплаканную. — Неужели ты не хочешь, чтобы мы были вместе? — спросил и ласково погладил по голове. — Думаешь, я буду плохим мужем? Не буду. Работать буду. Изменять точно не стану. Ну чего ты ревешь-то?

А она все равно ревет, всхлипывает и слезы о мою майку размазывает. Даже не думает успокаиваться.

— Ты меня любишь? — спросила внезапно.

Я аж обалдел. Вот причем тут это сейчас? Чуть отпустил ее, чтобы в глаза посмотреть, чтобы понять, что вообще в ее башке творится.

— Не любишь, — вдруг сама она ответила, только взглянув на меня и тут же вырвалась и побежала домой.

— Малая, не усложняй! — крикнул я ей, не понимая, как себя вести.

Вот правда, что ей не так?

Она даже не обернулась.

— Вернись! Оля!

Только толку от моих криков. Она уже что-то надумала и убежала.

— Сбежала? — спросил Толик.

— И я не понимаю почему. Нам же все равно без залета не дадут пожениться, а так и ей свадебка с красивым платьем и мне кредит. Что вот ей не так? И как теперь мириться?

— Забей, пусть сначала остынет. Женщины они такие, они любят драму.

Я посмотрел в сторону ее подъезда и пожал плечами. Ладно, если любят драму, то пусть сначала отревется, успокоится, а там поговорим, а я немного дела разгребу, может и кредит не нужен будет, тогда можно будет просто цветочками да подарочками обойтись. Как-нибудь помиримся.

22. Шаг навстречу

Не бороться за нее я все же не смог. До вечера посидел тихо, дела поделал. Был бы телефон, написал ей, позвонил, а так… потом попросил у бабы Клавы совета. Так и так, говорю, не поняла она меня явно.

— Ой, милок, это ты про Оленьку? Конечно, не поняла. Она же девочка, ей любовь нужна. Послушай старушку, про чувства ей расскажи и ничего ей больше не надо будет.

Ей я верю. Она мне всегда толковые советы давала, а главное, если ее попросить, она и в секрете держать будет, чего с другими не бывает. Розетку подкрутил, а мне — и чай, и булку, и доброе слово. Я бы еще спросил, как именно о чувствах говорить, но не решился, стыдно стало. Вообще ни с кем не мог советоваться.

Пошел в сгоревшую, еще опечатанную квартиру — печать все равно уже порвали люди нового владельца — выкурил там пару сигарет и пошел к ней пытаться поговорить.

Вместо плана в голове была каша и странная мысль, что если без нее, то зачем все это надо? Проще все же сдаться Буйволу с Бизоном и будь что будет. До первой пули.

Спустился, позвонил в дверь и понял, что вообще не знаю, что сказать. "Привет, Оля, я тебя люблю?"

Ну не хрень ли?

Дверь открылась, и у меня тут же в горле пересохло. Вот же черт.

— Ты? — воскликнул ее папа с таким видом, как будто не человека увидел, а по меньшей мере сатану с косой, рогами и еще чем-нибудь ужасным, зато от гнева я смог заговорить.

— Позовите Олю. Мне поговорить с ней надо.

— Не надо тебе с нашей дочерью разговаривать! — вскрикнула ее мать, выскочив в коридор.

Вот же долбаная мегера! Она еще и дверь попыталась закрыть у меня перед носом. Хотя, чем больше эти двое пытались меня не пустить, тем больше мне хотелось ворваться внутрь, схватить Олю, закинуть на плечо и вообще унести с криком: «Моя, никому не отдам!».

— Убирайся отсюда! — кричала ее мама, но я ее едва не отодвинул, потом опомнился, что так и до драки может дойти, а вот если я в итоге толкну ее мать и двину отцу, меня реально будет в чем обвинить.

— Оля! — рявкнул я. — Выйди, тебе говорят! Ну идиот я, вечно забываю, что для тебя эти сопли много значат. Иди сюда, дуреха!

— Уходи! — крикнула она, откуда-то из квартиры и, кажется, снова всхлипнула.

— Убирайся! — потребовал его отец, еще и за руку меня схватил. — А то…

Я что-то ему ответил, вырвался и, помня, где ее комната, рванул туда.

Потому что уходить, так и не поговорив, смысла нет.

Нашел ее на кровати, дуреха, одеялом прикрылась, а потом как заорет на весь дом, словно ее тут убивают.

— Чего ты орешь? — спрашиваю. — Устроила тут цирк. Люблю я тебя, люблю, че тут непонятного?

Хватит истерик, а? Мне, думаешь, есть когда за тобой бегать? Давай, заканчивай психовать и иди ко мне.

Сам не понял, как смог вот это все почти залпом выдать, а она смотрит на меня растерянно. Блин, вот что ей еще нужно? Что правда, цветы и подарочки? Или под ее вопли я должен был на колени падать и в любви признаваться? Бесит!

Протягиваю ей руку.

— Выйдем, поговорим нормально.

— Никуда я с тобой не пойду, — отвечает она, качая головой. — Уходи.

Я к ней сделал еще один шаг, хотел прикоснуться, а она вдруг как метнет в меня подушку. В итоге пришлось ее ловить.

— Видеть тебя не хочу. Совсем, слышишь! — закричала она, еще и зажмурилась, будто я правда нечисть какая омерзительная. — Не верю я тебе.

— Идиотка! — Не выдерживаю уже, швыряю подушку в угол и отступаю.

Вот какого хрена я тут унижаюсь? Ради чего? Это она меня так любит? Да нахрен это все нужно вообще?

— Дай знать, когда дурь в твоей башке осядет, — говорю ей и выхожу из комнаты.

— И не возвращайся! — крикнула она мне вслед.

Ну и черт с ней. Черт с ним со всем. Я им просто всем докажу, что они нихрена не понимают. Я все могу и без нее, без этой истеричной дуры и сомневаться нет смысла!