Я только отмахнулся. Это все не мое дело, еще вникай, насколько крут этот Парфенов, еще париться начну о влиянии этой Мальвины на мою Малую.

— Девушку, что была с ней, помнишь?

— А, та, возле которой ты терся? — хмыкнул Васька. — Красивая. Нашел себе богатую бабу?

— Ща въебу, — шикнул я на Ваську, а он только хихикнул, но говорить больше ничего не стал.

Вот если честно, найти богатую бабу — это не так уж и плохо, только нахера ей я? Они обычно красивых прилизанных мальчиков берут, умеющих делать массажики внутри и снаружи и вести себя как породистые кобели во время выгула, а я что? Да и не о том речь, что меня сегодня носит?

— Фотки есть? — сразу спросил я.

— Да, есть, — пожал плечами Васька. — Тебе надо?

— Позарез.

— У меня фотки денег стоят, — хохотнул он и тут же получил тычок в бок.

— Тебе напомнить, почему твой харлей на ходу? Сколько там в салоне попросили, напомни?

— Ден, полегче! — тут же перебил меня Васька. — Я ж это просто думал, что ты не для себя хлопочешь и вообще, колись, кто такая? Че куда?

— Это всего лишь Лунева, так что закатай губу, профессорская дочка, мать ее. Пришли мне фотки до утра.

Мне сразу захотелось сбежать подальше от собственного окружения, да не успел.

— Только фотки? Или нужна печать и другие хлопоты? — вдруг спросил Васька. — Если надо ее охмурить, я помогу, а мы потом сочтемся, по рукам?

— Это надо обсудить конкретней, — строго сказал я.

— Никакого криминала, Ден! За кого ты меня держишь?

Он рассмеялся, а я подумал, что совсем дерганый стал, если даже от этого болвана жду подвоха, хотя что уж там, мне нужны и фотки, и что-то такое, чем Малую можно впечатлить, а этот что-то да понимает в этом, уж точно больше моего.

3. Больше героизма

Лезть к ней в окно было плохой идеей. Когда мы были малыми, то лазить с балкона на балкон из дома к Толяну, чтобы втихоря покурить на халяву, было просто, даже весело, а теперь чет напрягало. Стоило ногу перекинуть через перила и сразу стало неясно, как я, мать вашу, это раньше делал и как при этом не помять гребанную фотографию, завернутую рулоном?

Называется, срочно остановись, залезь обратно и сходи к Толику — с его балкона до окна все же проще, но отсюда назад уже никак, просто неудобно. Или вниз или… еще ниже.

Напоминаю себе, как Васька распинался о важности пускать пыль в глаза и быть героем.

— Порази ее своим мужеством! Сделай невозможное! — орал он вчера, а меня какая-то рюмка заставила спросить, подойдет ли забраться к ней в окно?

Шикарно, ничего не скажешь. Он в восторге, она заранее повержена, я тут на пятом этаже, как дебил. Кое-как спустился ниже, дотянулся одной ногой до перила, а она, падла, сразу соскользнула, не удивительно, блин. Пришлось кидать сверток Толику на балкон, крепко хвататься двумя руками за решетку, раскачиваться и прыгать.

Главное на эту самую гребанную фотку не приземлиться.

Пронесло.

Осмотрелся. Хорошо, что шторы задернуты, а то, зная Толика, он вряд ли один.

Окно у малой открыто, как в общем-то и всегда в такую жару, но только теперь я подумал о том, что в это гребанное окно придется прыгать.

Следующий раз, когда я решу погеройствовать, лучше сразу дать себе по голове чем-нибудь тяжелым, если даже проломится — не велика беда, тут уже если рухну, то не то что голову… Все сломаю к…

Даже выругаться мысленно не успеваю, улавливаю ее голос — она там с кем-то говорит — и прыгаю.

Потому что надо прыгать или валить, иначе никак.

Прыгнул, как-то не рухнул, еще и усмехнулся.

Ее ошарашенный вид и горящие глаза того стоили. Да, малыш, я не уехал, и нас с тобой сегодня тоже будет ждать секс!

От фото она в восторге, от меня тоже. Телефон сама дала, "фоточки" попросила. Отлично, просто идеально.

Она почему-то теряется, краснеет и назад через окно меня не пускает, хочет затянуть на кухню и еще какой-то правдой грозит о нас.

Я аж испугался. Не хватало, чтобы она раньше времени своим про меня сказала. Не, дорогая, сначала залет, потом родители!

Уйти на соседский балкон оказалось нетрудно, да и куда проще, чем с него в окно, только лезть к себе я уже не хотел. Без громких матов это точно не обойдется, лучше постучать к Толику и узнать, какой я дибилоид. Главное, что Малая на меня смотрит с полным восторгом. Этого мне и надобно было.

4. Цена красивой картины

Идея с крышей, к счастью, была не так провальна. Вася все организовал как надо, но этот заяц, хрен его знает чем напиханный, какой-то полупустой на ощупь, словно внутри гора мягких шариков и не как мягкие игрушки, а из халата. Такой на ощупь халат у Лидки дома, только розовый, а это белый. Она когда этого зайца к моему лицу поднесла, меня чуть не передернуло.

Хотел отвлечь ее внимание, велел раздеваться, так она сама мне на колени села, поцеловать хотела. Никак не ожидал от нее такой покорности и похоти. Прям прирученная сучка, бери и трахай, когда захочешь, но потом все равно ж окажется, что все сложнее. Надо как-то ввинтить в ее башку мысль, что я тут не ради секса, а ради нее, но так, чтобы секс потом был, а то как там в интернете пишут?

Сперматозоиды живут три дня. У нее когда тот самый день — неясно, значит надо, чтобы живые спермотазоиды были всегда. Надо бы курить поменьше, а то вроде как это их тоже убивает. Только я ж не умею не курить. Вот же…

Останавливаю ее и смеюсь, обещаю, что десерт может быть потом, а сначала рисование.

Она не понимает, зачем ей тогда раздеваться. Вот же дуреха, во-первых, чтобы у меня стоял, во-вторых, чтобы ты сама возбудилась и решила, что секс — хороший десерт. Идеальный же план. Быть голышом на крыше и не потрахаться — ведь не реально?

Вот зря я так думал.

Эта коза малолетняя, мало того что усадила меня с этим гребанным зайцем, так и сама быстро взяла и забыла про неловкость и возбуждение. Кусала губы, кисточки. Сидит, зараза, смотрит на меня, не в глаза смотрит, а серьезно так тело мое рассматривает, аж неудобно. Берет деревянный кончик кисточки, облизывает, обвивает его языком, иногда посасывает, улыбается и рисует.

Ну как есть, маньячка. У меня все затекло, онемело, а она и бровью не ведет. У нее там что, одеяло толще? Правда же, ее явно все устраивает, а я мучаюсь. Едва не рычу от возмущения, а она губки облизывает, дышит тяжело, то ли поздно проняло, то ли скрывала удачно. Член уже просто болит от этого ее взгляда. Я согласен уже на все, только бы она перестала уже смотреть вот так.

Она встала, видимо, устала сидеть на месте, потом подушкой прикрылась. И только потом сказала, что мне можно говорить, еще и с таким видом, будто только сейчас опомнилась. Лицо она, видишь ли, дорисовала, чую, сделала она это давно, а теперь еще и спрашивает:

— Хочешь виноградинку?

Точно, именно виноградинку я и хочу!

Вот, конечно, нет, лучше бы уже заканчивала, а она все равно ко мне ползет, прихватив маленькую веточку, касается зеленым виноградом моих губ, думает, что это весело? Ладно, коза! Я ж отвечу.

Захватываю виноград губами и облизываю ее палец. Она руку отдернула! Отлично, вот так и реагируй.

— А эта уже тебе, — говорю, когда она следующую ягоду отрывает.

Послушно съедает ее, а я не унимаюсь, пусть лучше по себе ее проведет, а потом съест. Виноград в тени стоял, прохладный. Очень хочется посмотреть, как она мурашками покроется, этакая моя дерзкая девочка.

Она усмехается и этой виноградиной мне в грудь. Я аж вздрогнул, едва матом ее не обложил, благо удалось приглушить все это до невнятного бормотания. Она покатала ее по моей груди, к шее подвела, там все же взяла в руки. Вот тебе и малая невинная девочка, а что творит, зараза?! Вот зато будешь знать, а то, видишь ли, решил, что опытный и все понимаешь, знаешь как ее окрутить? Молодец, знай теперь, какой ты опытный и все знающий. Понимаю, что еще немного таких игр и придется позорно хватать ее в охапку и трахать.