«Когда-то и я носил такую же».

Насупившись, Глокк бесцеремонно уселся рядом с ним, и посмотрел на Деллена.

– Вижу, мое появление разбавило ваше дерьмовое настроение, – хрипнул он, потирая ладони над костром. Становилось прохладно. – Сам-то ты, ваше сиятельство, сколько просидел в кустах, когда впервые попробовал местную гадость?

– Весь день безвылазно! – ответил сквозь смех Деллен. – А последний бедолага так вообще ушел в леса с концами, и выполз оттуда через пару дней!

– Последний? – удивился Глокк. – Это кто же из вас? Может ты, шаман?

Богородные вдруг умолкли и тревожно переглянулись. Друст потряс головой.

– Нет-нет, – заикаясь, ответил он.

Глокк обвел взглядом собравшихся у костра богородных.

– Кто же тогда? Я думал, в Черной яме находится больше таких отщепенцев, как вы.

Темнокожий раздраженно хрипнул и отвернулся.

– Ты прав, – сказал Деллен. – Богородные часто попадают в Черную яму. И все они, раз за разом, пытаются найти выход отсюда и уходят в дикие просторы Сердца мира.

Глокк не выдал заинтересованности и небрежно спросил:

– Что с ними стало?

– Некоторые выжившие…возвращались! Израненные да побитые, как собаки, – рассмеялся из своего угла облезлый старик, еще не проронивший до этого ни слова. Его скрипучий, похожий на скрежет железа о стекло голос, больно бил по ушам.

– Так, где они теперь? – спросил Глокк, сняв с костра подрумянившуюся личинку.

Но старый пропустил его вопрос мимо ушей. Он усердно отряхивал немощными руками засаленный, пропитанный грязью, потом и мочой балахон, словно забыл, что только что говорил.

– Не обращай внимания на безумца, – махнул рукой Деллен. – Он сидит тут, наверное, еще со времен Раскола, и едва помнит, что по утрам нужно просыпаться. Он не знает кто он такой, но я думаю, старик из пустынников. Безумец то пропадет в лесах на несколько дней, то возвращается как ни в чем не бывало. Мы кличем его просто Максом.

Харматец снова хрипнул, то ли смеясь, то ли негодуя.

– Безумный Макс, значит? – ухмыльнулся Глокк, и жадно вонзил зубы в высохшее тельце личинки. Проглотив мерзкий деликатес, он кивнул в сторону темнокожего. – А эта жирная образина кто такой?

Глокк услышал у своего уха тихий утробный рык и хруст костяшек пальцев. Темнокожий дрожал от гнева. Он был на грани того, чтобы броситься на Глокка. Тот бесстрашно посмотрел харматцу в глаза, и увидел в них первобытное безумие и жажду крови.

«Я тоже был таким. Диким, свирепым и необузданным».

– Успокойся, здоровяк, мы же тут все друзья! – ухмыльнулся он, похлопав его по ноге. – Шутим друг над другом.

– Я – Бал ибн Алмез, – прорычал он, смрадно дыхнув Глокку в лицо. – Я буду тем, кто оторвет твою башку, если ты не заткнешься.

«И точно! Прямо как я, лет сто назад. Самоуверенный, бесстрашный, решающий свои проблемы только силой. Нужно будет убить его первым».

Глокк кивнул и демонстративно отвернулся к Деллену.

– Веселая тут у вас компашка собралась, – хмыкнул он. – Но я так и не получил ответа: где остальные богородные?

Деллен поднялся с места и махнул в сторону леса.

– Пойдем, прогуляемся.

Недовольно вздохнув, Глокк повиновался. Отбросив остатки еды, он побрел за спутником в сторону лесной пущи. Отойдя достаточно далеко от лагеря, Деллен присел на камень возле тучки светящейся мошкары, кружившей над зарослями сияющих цветов. Гудевший голосами невидимых птиц лес замолк при их появлении. Мужчина устало потер виски и посмотрел на Глокка.

– Нужно было срочно развести вас в разные стороны. Прошу тебя, не задирай этого безмозглого упыря, южанин, – взмолился он. – Здесь под деревьями закопано много бедолаг, которые посмели над ним глумиться.

Глокк уселся напротив него на покрытый вязкой слизью ствол поваленного дерева. Поморщившись от неприятного хлюпанья, он невольно поднял ноги. Из-под его стоп бросились наутек сотни крошечных огоньков. Это забытое всеми место просто кишело насекомыми и разными паразитами. Глокк ненавидел букашек.

– Дерьмо, – сокрушался он, увязнув в липком, как сопли слое. Глокк обтер руки о штанину и посмотрел на собеседника. – Этот осел мне не помеха. Если бы он накинулся на меня, то оказался бы мертв ровно в ту же секунду.

Деллен покачал головой.

– Не стоит недооценивать Бала. Он свирепый боец с напрочь отбитой головой. Я до сих пор не знаю, кто он на самом деле и откуда тут взялся.

– Сам-то ты давно здесь?

– Лет пятнадцать-двадцать, я думаю, – пожав плечами, ответил Деллен. – В царстве вечной тьмы хода времени совсем не ощущаешь.

Глокк угрюмо хмыкнул и посмотрел на светящихся муравьев под ногами.

– И как ты тут оказался?

– Из-за тебя.

– Чего-чего?

Лицо Деллена посуровело. Он одарил Глокка долгим тяжелым взглядом и сказал:

– Я охотился за тобой, южанин. Искал тебя повсюду. Слухи о твоих похождениях уводили меня все дальше вдоль морского берега на запад. Но потом ты вдруг исчез.

– Да, – кивнул Глокк. – Мне удалось ненадолго залечь на дно в одном харматском городке.

– Неважно, – перебил его Деллен. – Я отчаялся и бросил поиски. Вернулся в Конкордат. Начал новую жизнь. Но никогда не забывал про тебя. И однажды я услышал, что в Черную яму отправили богородного, здоровенного и свирепого, который вырезал целую деревню и положил взвод султанских солдат. Я…глупец! Я не знал наверняка, что это ты. Не проверил! И устремился сюда. Специально попал в эту тюрьму, надеясь расквитаться с тобой за все, что ты мне сделал!

– И ты…, – расхохотался Глокк, догадавшись об окончании истории. – Ты нашел здесь этого черного амбала вместо меня?

– Да, – мрачно ответил Деллен.

Глокк смеялся как никогда. В подобную чушь едва ли можно было поверить, но доказательство ей сидело прямо перед ним. Кое-как успокоившись, он криво улыбнулся несчастному и подбодрил его:

– Знаешь, я не умею извиняться, но прости, я не выдержал. Ты и правда глупец. Такой занимательной истории я давненько не слышал.

Деллен не ответил. Он грустно смотрел в сторону лагеря, где в свете костра сновала тень чернокожего харматца.

– Ну так что, ваше сиятельство? – прохрипел Глокк. – Что случилось с остальными?

– Те, что вернулись, рассказывали про страшных тварей, что таятся во тьме этого места, – отвлекшись от наблюдений, ответил Деллен. – Многие погибли от их когтей. Другие ушли дальше в долину, но что с ними стало нам неизвестно. Проклятые браслеты не дают использовать нам свои силы. Без богородного дара большинство из нас мало на что по-настоящему способны. Все кто ушел – сгинули в джунглях, я не сомневаюсь.

– Так почему вы не снимете их? – буркнул Глокк и посмотрел на гладкую сталь, обвивавшую его запястья. Только сейчас он заметил, что на них имеется тонкая полоска, немного возвышавшаяся над поверхностью. – Неужели у вас не нашлось возможности вскрыть замки?

– Южанин, – покачал головой Деллен, – тебя когда пленили, ты чем занимался? Прыщи на жопе разглядывал? Разве ты не видел, как они надевают на нас браслеты?

– Я…был в отключке…, – замялся Глокк. – Меня взяли спящим и не дали проснуться. Я слышал, что какой-то местный старый хрыч навел их на мое убежище. Когда я очнулся, то уже был в кандалах, – он задумчиво погладил оковы. – Так что не так с этими браслетами?

– Харматцы делают их лунного серебра, – объяснил собеседник. – Оно глушит наш дар, превращает в слепых беспомощных котят! А на самих браслетах нет никаких замков. Вместо них они используют особую смесь. Она горит с таким жаром, что серебро плавится и срастается в один сплошной кусок! Обычно они подкладывают под браслеты мокрое тряпье, чтобы не сжечь пленникам руки. Но я видал бедняг, которым довелось испытать на себе жар этого огня. Их руки чернели. Начиналась гангрена. Нам приходилось кончать их и хоронить в этом проклятом лесу.

Глокк заворожено слушал рассказ. Пока Деллен говорил, он убедился, что замочных скважин действительно нет. Лишь сплошная полоса оплавленного серебра. Но даже не это удивило его.